Сейчас этот страх казался Джулиану совершенно необъяснимым. Ему давно следовало понять, что Блейз не способна на подлость и предательство. Со своей прямотой и открытостью она не пошла бы на тайный роман с таким угрюмым человеком, как Винсент Фостер. Какая другая женщина смогла бы так проявлять свою любовь и преданность? Черт побери, она встала под дуло пистолета Винсента, чтобы спасти мужа, то есть его. Он не представлял себе, что Каролина могла бы поступить так же безрассудно или так же бескорыстно.

От стыда, охватившего его, Джулиан еще крепче зажмурил глаза. Он должен умолять Блейз простить его за то, что не поверил ей, за упрямство, за глупость. Он должен благодарить ее за то, что она вернула его к жизни, дала ему цель — будущее. А он разрушил все это по собственной глупости.

«Надо умолять ее о прощении», — решил Джулиан, когда экипаж остановился. Во всем виновата его непомерная гордыня! Завтра же он распорядится, чтобы Уилл складывал вещи. Он возвратится домой, постарается собрать и сложить воедино то, что еще осталось от его семейной жизни.

Джулиан надеялся на благополучный исход, хотя понимал, что не заслуживает его. Полные мольбы письма. Блейз, которые он сначала не хотел, но потом все-таки прочитал, были наполнены жалкими извинениями и объяснениями относительно той случайной встречи с Винсентом Фостером, а также обещаниями никогда больше не проявлять непослушания. Правда, Джулиан не очень верил, что она сумеет сдержать эти обещания. Несмотря на регулярные сообщения Марша о том, что в его отсутствие ее сиятельство держится невероятно тихо и подавленно, он подозревал, что его неугомонная жена в ближайшем будущем обязательно ввяжется в какую-нибудь новую историю, если он ее не остановит.

Именно об этом размышлял Джулиан, выходя из экипажа. Когда грохот колес затих вдали, Джулиану стало не по себе от тишины, окутавшей его со всех сторон.

Он подошел к ступеням своего дома, когда внезапно из тени выступила фигура мужчины, хорошо различимая в лунном свете. Видя, что незнакомец направляется прямо к нему, Джулиан крепче сжал трость, готовясь к защите, если понадобится, но тут узнал смуглое лицо цыгана.

— Миклош! Черт побери, ну и напугали вы меня! Что вы здесь делаете? Почему прячетесь в тени?

— Простите, милорд, но вынужден просить вас пойти со мной. Без шума, если не возражаете.

Джулиан, ничего не понимая, смотрел на оружие в руке Миклоша.

— Пойти с тобой?

— Да. Мне поручено привезти вас домой. Это приказ ее сиятельства.

— Домой? Приказ Блейз? — Джулиан покачал головой. Казалось, он едва понимает, что происходит. По неизвестной ему причине лучший друг жены держит его под прицелом.

— Будте так добры, милорд, протяните руки, — попросил Миклош.

— Это еще зачем?

— Иначе мне придется застрелить вас, милорд. Том, возьми у его сиятельства трость и свяжи ему руки.

Сын Миклоша послушно бросился выполнять распоряжение отца. С кожаным ремешком в руках он подошел к Джулиану, стараясь держаться подальше от трости. Вид у него был явно смущенный.

— Вашу трость, милорд, — напомнил Миклош, угрожающе помахивая пистолетом. — Мне велено доставить вас домой.

Джулиан заскрежетал зубами, до его сознания стало доходить, что происходит. Сейчас его похитят, прямо на пороге лондонского особняка.

— Если я правильно понял, меня похищают по распоряжению жены?

— Это не похищение, милорд, ни в коем случае. Просто… настойчивая просьба…

— Которую я могу только принять, выбора мне не оставили. — Джулиан с презрением посмотрел в черный глазок пистолета, напоминавшего укороченный мушкет, и взвесил шансы на побег. Еще несколько месяцев назад он бы обязательно рискнул, не думая о ране, предпочтя смерть подобному принуждению и угрозам. Он научился жить с тяжелым чувством вины в груди, но с тех пор как встретил Блейз, у него появился интерес к жизни. Нет, сопротивляться он не станет.

— Но вы хотя бы расскажите мне, чем вызвана необходимость таких нелепых действий?

— Тем, что Раунийог знала, что по своей воле вы никогда не вернетесь. Прошу прощения.

— Что ж, она ошибается. Я собирался ехать домой завтра. Так что ваши «убеждения» совершенно ни к чему.

Миклош замялся, недоверчиво глядя на него. Потом покачал головой:

— Я должен быть уверен, милорд. Я обещал Раунийог сделать все, как она велела, поэтому пойдемте, пожалуйста. Вытяните руки.

— Черт побери… — Холодная ярость охватила Джулиана, он отдал трость и позволил связать себе руки. — Надеюсь, вы понимаете, что поступаете нехорошо? Похищение пэра — уголовно наказуемое деяние.

— Да, милорд, я знаю, — грустно признался Мик-лош, — но я не мог отказать Раунийог, когда она так нуждалась в моей помощи. Даже если ради этого пришлось бы нарушить закон.

— Забудьте этот чертов закон, — зло проговорил Джулиан. — Лучше подумайте, каково мне!

Миклош пожал плечами и опять помахал пистолетом, явно прекращая обсуждение.

— Прошу вас, милорд, не надо. Мне и так нелегко.

— Конечно-конечно, как невежливо с моей стороны, — язвительно произнес Джулиан. — Бога ради, простите меня.

Десять минут спустя Джулиан уже находился в цыганском фургоне и трясся по дороге к северу от Лондона. Вокруг стояла кромешная тьма. Джулиан лежал на соломенном тюфяке, накрытый теплыми одеялами. Цыгане постарались устроить его как можно удобнее. Миклош продумал все до мелочей. Рядом с Джулианом лежал завернутый в чистую тряпку хлеб и сыр, чтобы он мог утолить свой голод, и фляга эля на случай, если захочет пить. Пальцы рук у него были свободны, и если немного поднапрячь воображение, можно было почувствовать себя вполне неплохо. Фургон со старыми рессорами так подбрасывало на ухабах, что каждые несколько минут Джулиан корчился от боли, напрягаясь всем телом. А, кроме того, Миклош, прочно закрепляя полог, признался, что пистолет не заряжен.

— Раунийог и мысли не допускала, чтобы вас случайно ранило, милорд, так что опасности никакой нет.

Испытывая унижение оттого, что его обвели вокруг пальца, словно младенца, Джулиан разозлился еще больше.

«Это все Блейз устроила, — вне себя от бешенства думал он. — Опять лезет не в свое дело, не питает уважения ни к чужой чести, ни к приличиям. Это она отвечает за все происшедшее, она одна виновата во всем, а Миклош только исполняет ее волю».

Теперь Джулиан не испытывал к жене никакого снисхождения. Лежа в темноте и скрежеща зубами, он обдумывал возмездие. Его уже ошибочно обвинили в смерти первой жены, но не будет никакой ошибки, если его обвинят в смерти второй.

Блейз скорчила гримасу — она была неприятна самой себе, наводя пистолет на грудь Винсента Фостера. Ее трясло. Рука предательски дрожала, как ивовый листок на ветру. Вот уж не ожидала, что так плохо владеет собой. Нельзя забывать, что она прибегла к столь радикальным мерам ради доброго дела.

Блейз решительно подперла дрожащую правую руку левой и встретила потрясенный взгляд мистера Фостера. Да, следует признать, Блейз немало удивила его, наведя ему на грудь ствол пистолета в его собственной гостиной, и очень разозлила. Его темные глаза враждебно смотрели на обтянутую перчаткой руку с пистолетом.

Однако Блейз волновал не столько гнев мистера Фостера, сколько гнев собственного мужа. Она знала, что Джулиан придет в бешенство от ее выходки, но отчаянное положение требовало крайних мер. Джулиан должен узнать правду, чтобы освободиться от мучительного чувства вины. Теперь она понимала, что нет смысла умолять его вернуться домой, — он не вернется. Конечно, нет, он ведь так и не ответил ни на одно ее письмо. Поэтому она и послала Миклоша в Лондон, чтобы тот привез мужа домой силой. А когда она узнала об их приезде, то сразу же отправилась к Винсенту Фостеру, чтобы вынудить его прибыть к развалинам.

Она поставила на карту свое будущее, все надежды, она бросила жребий. Она собиралась вырвать признание у негодяя, который в действительности был виновен в гибели Каролины.