– Как? – спросил Бишоп.

Она посмотрела прямо в глаза агенту.

– Подброшу ему другую пищу для размышлений. Пусть думает обо мне.

– Итак, – сказал Бен, – ваш единственный способ разобраться с соперником – перерезать ему глотку?

– Это не единственный способ, просто он самый лучший. Вам не место в жизни Кэсси.

– И тогда она бросится вам на шею? Вы на это рассчитываете? Я в этом сомневаюсь.

– Она придет ко мне добровольно, судья, – ответил сидевший напротив него безумец. – Как только я разделаюсь с вами. Как только она усвоит урок.

– И в чем состоит урок?

– В том, что она всецело принадлежит мне. Я не потерплю вмешательства кого-то другого в ее жизнь. И, уж конечно, я не потерплю любовника. И если, когда вас не станет, она так и не поймет, где ее место, мне придется убить кого-нибудь из тех, кого она считает своими друзьями. Думаю, двух-трех человек будет достаточно, чтобы она усвоила урок. – Его улыбка стала шире. – Разве вам так не кажется?

– Ничего не выйдет, – сказал Бишоп.

– Я знаю, вам хотелось бы в это верить, но… Бишоп шагнул к ней и, схватив за запястье, силой развернул ее к себе, когда она попыталась отвернуться.

– Я вовсе не то имел в виду, – резко заявил он. Глядя на них, Мэтт заметил, как Кэсси вдруг замерла. Она вскинула взгляд на агента ФБР, и в этом взгляде шериф прочел удивление и что-то еще – нечто такое, чего он не смог определить. Сомнение, удивление или понимание промелькнули, подобно тени, на ее тонком и нервном лице. Но тут Бишоп снова заговорил, причем в его голосе послышались досада и нетерпение:

– Если вы свяжетесь с ним открыто, проникнете через лазейку, которую он использовал для Шоу, контакт станет двусторонним. Он сможет за вас уцепиться и затянуть в глубину. Он отрежет вам путь к отступлению. А что, если в этот момент полицейские будут стрелять в него? Убьют его? Мы оба знаем, что это может произойти, потому что Вайсек ни за что не сдастся живым. Уж он позаботится о том, чтобы они непременно его убили. И вас он не отпустит. Это непомерный риск, Кэсси.

– Непомерный риск? – переспросил Мэтт. – Вы хотите сказать, что она не сумеет выбраться? Даже если он умрет?

Бишоп отпустил запястье Кэсси.

– Да, он смог бы удержать ее, даже умирая.

– Вы не можете утверждать это наверняка. – Кэсси рассеянно потирала запястье, не глядя ни на кого из мужчин. – Это всего лишь ваши догадки. К тому же я достаточно сильна. Я сумею вырваться.

– Этого вы не можете знать наверняка, – решительно возразил Бишоп. – Этот человек… нет, этот монстр одержим вами, Кэсси. Он последовал за вами за три тысячи миль, а когда нашел вас, начал методично уничтожать все, что еще оставалось от разума Майка Шоу, чтобы заполучить инструмент, при помощи которого можно было привлечь ваше внимание, не выдавая при этом своего присутствия. Он все это придумал и организовал, создал ситуацию, чтобы вас в нее вовлечь, произвести на вас впечатление своей изобретательностью. Неужто вы и в самом деле думаете, что, если обнаружите себя, добровольно заберетесь в его мысли, он когда-нибудь выпустит вас обратно на волю?

– Я достаточно сильна, – упрямо повторила Кэсси.

– Я так не думаю.

Она взглянула на него, потом повернула голову и посмотрела на шерифа.

– Наверняка нам известно только одно, – проговорила Кэсси все так же твердо. – Если мы не остановим Вайсека, он убьет Бена. И на этом он не остановится, он будет продолжать убивать. Нельзя упустить шанс взять его сейчас, другого такого случая не будет. Ты понимаешь, что это так.

Мэтт был полицейским и не мог оспаривать логику ее рассуждений. Но мысль о том, что Кэсси придется принести себя в жертву, оглушила его, как удар в челюсть.

– А ты не могла бы… ну… поиграть с ним в прятки? Отвлечь его ровно настолько, чтобы дать моим людям время подобраться поближе к дому? Это займет всего пару минут, самое большее – пять. Ты могла бы это сделать, не давая ему возможности затянуть тебя глубже?

– Конечно, я могу это сделать.

– Она не может, – категорически отрезал Бишоп. – Все или ничего, Данбар, вопрос стоит только так. Чтобы привлечь внимание этого типа, Кэсси должна обнаружить себя: войти и объявить о своем присутствии. Можете не сомневаться, он ее схватит и будет держать всеми своими щупальцами. Если он проникнет в мозг ублюдка, а вам придется стрелять на поражение, она тоже умрет. – Бишоп криво усмехнулся. – Но зато вы спасете своего друга. Должно быть, вы готовы заплатить эту цену.

Шериф сжал кулаки и шагнул к агенту, но его остановил голос Кэсси – удивительно спокойный и уверенный:

– Бишоп, если вы скажете еще хоть слово, клянусь, вы об этом пожалеете. – Ее завораживающий взгляд остановился на лице Мэтта, и она улыбнулась. – Тебе не о чем беспокоиться, Мэтт, со мной ничего не случится. Мне ничто не угрожает. Никакой опасности нет, запомни это.

Мэтт поглядел на нее, нахмурившись лишь на мгновение: опять ему показалось, что он увидел нечто мимолетное, неуловимое. Потом он повторил ее слова как заклинание:

– Никакой опасности нет. С тобой ничего не случится.

– Да, со мной все будет в порядке. Самое главное – застать Вайсека врасплох, чтобы спасти Бена. – Ее голос оставался по-прежнему тихим и ровным. – Так что давай выводи своих людей на позиции, а когда все будет готово, позвони мне и дай знать. Потом дай мне ровно пять минут перед тем, как двинешься вперед. Договорились?

– Ладно, Кэсси. Я оставлю здесь Дэнни с сотовым телефоном. Он будет держать связь и даст тебе знать, когда мы будем готовы.

Бишоп не проронил ни слова.

– Нам, наверное, понадобится минут пятнадцать, чтобы добраться туда и занять позицию, Кэсси, – продолжал Мэтт. – Но я дам тебе знать. И я обещаю: я вытащу Бена живым.

– Конечно, вытащишь! – Она произнесла это таким тоном, словно никакой другой возможности вовсе не существовало.

Шериф решительно кивнул и вышел из комнаты, передав сотовый телефон ошеломленному помощнику, продолжавшему нерешительно топтаться у дверей.

Бишоп подвинул ей кресло.

– Садись, пока ты еще не рухнула.

Кэсси послушно опустилась в кресло. Неужели она и впрямь выглядит так же скверно, как чувствует себя? Да нет, быть того не может.

– А ты крупно рискуешь: тратишь драгоценные силы, лишь бы успокоить совесть бедного шерифа. – Бишоп пытался говорить с насмешкой, но его голос звучал серьезно. – Кстати, Райан знает, что ты можешь это сделать?

– Откуда ему знать? Я сама не знала, что смогу это сделать.

– Данбар не обрадуется, когда узнает, что ты его обманула.

– Да уж конечно, не обрадуется. Но до поры до времени он не узнает. А когда узнает, будет уже поздно.

Она уже чувствовала себя усталой, подавленной, измученной страхом за Бена. А ведь еще так много предстояло сделать.

Бишоп прислонился плечом к каминной полке и скрестил руки на груди. Его лицо, как всегда, было бесстрастным, но шрам побелел и заметно выделялся на смуглой коже. «Интересно, – подумала Кэсси, – знает ли он, что эта метка на лице является барометром его чувств?»

– Это идиотский план, – сказал он.

– Ну и пусть.

– Даже если предположить, что план сработает и Райан выберется из переделки живым, он вряд ли поблагодарит Данбара и меня. Он скажет, что мы тебя использовали.

– Он поймет.

– Да ну? Думаешь, он будет рассуждать разумно? Когда увидит, что ты натворила и чего это тебе стоило?

– Ничего со мной не случится, – упрямо повторила Кэсси.

– Уж мне-то не надо мозги пудрить, – раздраженно поморщился Бишоп. – Только попробуй залезть ко мне в голову, и я живо вышвырну тебя вон.

– Знаю.

– Знаешь?

– Да. – Она улыбнулась. – Но ты не волнуйся, я не выдам твой секрет.

Впервые за все время его голос смягчился:

– Не обо мне речь. Кэсси, это безумие. Даже если бы ты была в отличной форме, у тебя вряд ли хватило бы сил тягаться с Вайсеком. А сейчас ты истощена, взволнована, ты так боишься за Райана, что даже думать ни о чем толком не можешь. Твои шансы выбраться из этой передряги живой равны нулю.