— Я вот как сейчас позову Фритигерна Быккинса, — мечтательно произнёс Ветер, — да как расскажу ему, что вы дурачка бессловесного обидели, как самые распоследние ремтаги...

Голова-Шишка невольно втянул голову в плечи. О том, что приключилось с Книвой, слышали все, даже те, кто при жизни его не знал, и навлекать на себя гнев Фритигерна не желал никто.

— Я вот, я его уже развязал, — сказал он, опасливо озираясь, — мы пойдём, Ветер, а? Я ещё за хворостом собирался сходить...

— Идите, — велел Ветер, — и старайтесь до вечера не особо на глаза попадаться.

Старичок размял развязанные руки и немножко посвистел.

— Ты откуда? — спросил его Ветер без особой надежды на ответ, — ты здесь недалеко живёшь?

Пленник уставился на него умными тёмными глазами, наклонив седую голову вбок.

— Куда там недалеко, — продолжил Ветер, разговаривая скорее сам с собой, чем со старичком, — тут совсем никто в округе не живёт, хлеб у холмачей был чёрствый, самое меньшее трёхдневный. Или ты совсем один живёшь?

Он пригляделся к одежде пленника и восхищённо покачал головой. Тёмно-жёлтые, бурые, серые, пёстрые перья были не то сплетены, не то связаны вместе с необычайным искусством. Ветерих никогда раньше не слышал о таком способе изготавливать одежду.

Старичок тем временем с таким же, если не с большим, вниманием рассматривал Ветера — видно было, что хоббита он никогда раньше не видел.

Вокруг Ветера и оперённого старичка собрался небольшой круг следящих за происходящим риворов.

— Ветерих, — тронул воеводу за плечо Хисарна, — глянь.

Ветер обернулся и посмотрел туда, куда показывал старый паромщик.

Долину, где стояли риворы, окружали со всех сторон деревья, на которых зеленела первая листва. Но сейчас листвы не было видно совсем — так черно было в кронах.

Ветви деревьев прогибались от тяжести обсевших их безмолвных птиц. Здесь были серые с чёрным вороны, чёрные вороны, галки, отдельно от всех сидели стервятники. Ветер глянул на небо — там парило с полдюжины ястребов и как бы ещё не пара орлов. Птиц было очень много, неестественно много, и все они молчали, только изредка раздавалось шуршание крыльев, когда какая-нибудь галка перепархивала с места на место.

— Тирри-фью-фью! — доверительно чирикнул старичок.

Ветер облизал мгновенно пересохшие губы.

— Мы не понимаем речи птиц, почтенный, — обратился он к пленнику, — мы будем благодарны, если ты согласишься говорить с нами на языке людей Запада. Этим языком даже сам старик Оральд не брезгует и давеча со мной на нём разговаривал.

Старичок посмотрел на Ветера, склонив голову набок, прокашлялся и сказал скрипуче — был у старого Ветериха Пеплосыпа ручной говорящий ворон, говорил точно также.

— Что же ты сразу не сказал? Я и забыл.

— Ты не в обиде на нас, почтенный, не знаю уж, как тебя звать?

— Зовите... ну хотя бы Крконошем, — охотно отозвался старичок, — это из моих имён самое благозвучное.

— Ты, мастер Крконош, нас извини, если что не Так, — сказал Ветер, — не признали тебя. Времена нынче смутные, места здесь опасные, а мы, видишь, какие маленькие.

— Маленькие, — повторил Крконош, смерив взглядом некстати подошедшего Нарта, — совсем крошечные. Тебя Даэнвелет да Ультостраван благодарить просили, больно ты их хорошо кормишь.

— Этих почтенных господ я не знаю, — осторожно ответил Ветер, — а если ты голоден, то милости прошу к котлу, с нами позавтракать. Мы вчера оленя подстрелили и трёх тетере... оленя мы вчера подстрелили.

— Не время завтракать, — прокаркал гость, — время уходить. Прямо на вас ангмарские недобитки рвутся, а за ними верховая погоня.

— Какие ангмарские недобитки? — вмешался в разговор Нарт. — Они что, уже взяли Северск?

— Никто не брал Северск, — сказал Крконош, — расскажу позже. Время уходить. Отсюда на север, у белого камня свернуть на северо-запад и идти до старых развалин. Там безопасно. Даэнвелет и Ультостраван обещали отход прикрыть.

— Гундерих, труби сбор! — приказал Ветер. — Мы отходим! Дядя Хисарна, стоянку свернуть, кострища закопать! Сегер, впятером вперёд, Дикки, впятером назад! Фритигерн со мной! Нарт, вперёд не соваться, назад не отставать!

— Кр-кр-кр! —засмеялся чудной Крконош, — Ай да зем- лерои пошли! Фить-тирль-тирль-тирль!

И на его каркающий смех дружно отозвалось слетевшееся вороньё, и в воздухе почернело, и хлопанье крыльев заглушило все прочие звуки.

— С кем-то мы на свою голову связались, — тихо буркнул Ветерих Фритигерну перед тем, как окинуть взглядом отряд, убедиться, что все на месте, и тронуться в путь.

— Неуютно в каменных стенах, — Ветер поёжился. — Камень твёрдый, в него ни вдавиться, ни зарыться. И ровный — ни ложбинки, ни ямки. Как тут прятаться?

— Очень просто тут прятаться, — Нарт хлопнул ладонью по замшелой стене того, что раньше, похоже, было крепостью. — Камень тебя со всех сторон окружит и в обиду не даст. Откуда враг налетит, сразу понятно — в проход сунется, а проход простреливается. Будь там хоть сотня — всё равно по одному перестрелять можно.

— Нет, — покачал головой Ветер, — в землю зарыться — оно надёжнее.

— Ты слушай, что он говорит, — в первый раз обратился к Нарту Крконош, — в землю зарыться надёжнее. Земля укроет, согреет, как старые корни, до тех пор, пока не придёт пора взойти ростку. Ку-ку-куррр!

Нарт поглядел на Крконоша пристально и слегка испуганно.

— Ты... ты, часом, не Филектуром зовёшься?

— Филектур, Айвендил, Радагаст,[33] Крконош — это всё я, — приосанившись, прокаркал старик, — что, слыхал обо мне? А вот я какой! Элронда ищешь? Пропустили вы Элронда, он мимо вас прошёл четыре дня назад. Глорфиндел с большой дружиной к Северску ушёл, а Элронд с малой дружиной на север подался, там теперь его и ищи!

— Пропустили Элронда! — Нарт стукнул кулаком по ладони. — Но кто же знал, что он покинет Ривенделл так быстро! Слушай, Филектур, ты обещал рассказать, что произошло с Северском.

— Старый колдун не послушался аистов, вот что произошло с Северском, — загадочно изрёк Крконош, — а они его предупреждали. Они много знают и понимают, аисты-то.

— Да при чём же тут аисты? — воскликнул артедай- нец. — Ты дело говори! Почему из-под Северска бегут ангмарские недобитки?

— Три дня тому назад, — каркнул старик, — старый ангмарский колдун со всем своим войском бросил Северск и встретил посреди Вечерней равнины войско гондорского королевича Эарнура, который как раз собрался оцепить город и начать осаду. Гондорцы зашли с двух сторон и здорово покормили птичек, славно покормили, кое-кто и взлететь потом не мог. Сам старый колдун с конным отрядом прорвался к Карн Думу, и гондорский королевич погнался за ним.

— Но почему он вышел из Северска!? — Нарт даже глаза вытаращил от невозможности понять такое поведение старика Зимы. — Зачем он дал бой? Никто не может выстоять в поле против гондорской латной конницы, это и малому ребёнку известно!

— Курру-куку! — согласился с ним Крконош, — Я говорю тебе, что он не послушался аистов. Аисты мудрые птицы, они знали, отчего у рудаурских холмачей на щеках багровые пятна, они кричали об этом над всем городом, но никто не услышал.

— Почтеннейший Крконош, — вежливо вмешался Ветер, — откуда же в Северске взялись аисты посреди зимы?

— Ну, не в Северске, а в Руненгарте,[34] не зимой, а летом, и не сейчас, а триста пятьдесят лет назад, — отмахнулся Крконош, — какая разница.

— Триста лет назад... — нахмурясь, проговорил артедайнец, — на щеках багровые пятна... так среди них начался мор!