— С мисс де Северз? — холодно переспросил Кэм.

— Именно! По поводу наших планов, — улыбнулся Томас Лоу.

— Ваших планов? — Тон Кэма не предвещал ничего хорошего.

— Да, на завтра! — все еще с улыбкой ответил симпатичный молодой человек. — Мы договорились, что дети снова поиграют вместе после обеда. Люси и Лиззи очень нравится играть с милой Арианой.

— Как приятно, — ответил Кэм слишком резко. — Прошу меня извинить, но мне пора ехать в Девон.

Лоу опешил:

— Так поздно?

Кивнув, граф жестом пригласил его присесть.

— В моем имении свирепствует лихорадка, и многие из моих слуг больны. — Кэм повернулся на каблуках и направился к широкой дубовой лестнице.

— Тогда мы должны молиться о них, — пробормотал Лоу. — Да хранит вас Господь, милорд.

Добрые слова настоятеля преследовали Кэма, пока он поднимался по лестнице, сознавая, что вел себя возмутительно и абсолютно не по-христиански. Крайне неприятное чувство, ему было даже стыдно. С верхней площадки лестницы он увидел, как Томас Лоу садится в кресло, чтобы подождать Хелен. Проклятие!

Хелен неохотно остановилась у классной комнаты. Она собиралась постучать, но заметила, что дверь приоткрыта и увидела Кэма, уже в дорожном плаще. Он казался длинноногим гигантом по сравнению с креслом, на котором сидел.

Устроившись на коленях отца с потрепанной куклой в руке, Ариана внимательно смотрела ему в лицо.

— И поэтому ты должна быть хорошей девочкой, милая, — нежно сказал он, прикасаясь пальцем к кончику ее носа. — Две недели пройдут очень быстро, я обещаю. Делай все, что велит мисс де Северз. И всегда помни, что папа любит тебя.

Устремив взгляд куда-то вдаль, Кэм поцеловал ее в макушку, и Ариана покорно соскользнула с его колен. Но когда она повернулась, чтобы уйти, он схватил ее за руку и притянул к себе, громко чмокнув в открытую ладошку.

— Делай все, что она скажет, Ариана, хорошо? — Кэм вглядывался в бездонные голубые глаза дочери. — Все, — подчеркнул он внезапно охрипшим голосом. — Мне нужно, чтобы на этот раз ты очень постаралась. Ты сделаешь это для меня, дорогая?

Словно не понимая его, Ариана неопределенно улыбнулась и танцующей походкой направилась к двери, волоча за собой куклу. После того как девочка повернула в сторону своей спальни, Хелен громко постучала в дверь.

— Войдите. — Кэм стремительно встал с кресла.

— Вы хотели поговорить со мной? — спросила Хелен ровным голосом.

Она чувствовала себя так, словно вторглась в нечто чрезвычайно личное, не предназначенное для посторонних глаз, и, к своему ужасу, обнаружила, что ей трудно сердиться на Кэма, так явно любящего дочь. Но гнев ей сейчас необходим, чтобы не чувствовать боли. Второй раз она не вынесет такую нестерпимую боль.

Кэм смотрел, как Хелен неуверенно входит в комнату. Да, за ее сдержанностью он видел только нерешительность. Казалось, стена холода вдруг разделила их, хотя он готов был поклясться, что до этого между ними уже возникла определенная близость.

Сегодня на ней опять было дорожное платье цвета бургундского, и, когда она грациозной походкой направилась к столу, Кэм встал, вглядываясь в лицо Хелен, чтобы понять ее настроение. Нет, бессмысленно. В отличие от юной взрослая Хелен могла скрывать чувства столь же умело, как любая светская дама.

Тем не менее он понимал, что она от него отдалилась. Кэм прищурился, задержав взгляд на ее полных, манящих к себе губах. Хелен, несомненно, видела этого настырного священника внизу, но вряд ли именно Томас Лоу стал причиной ее отчужденности.

Может, ее просто утомила его сестра? Хелен и сама была очень живой по натуре, однако безудержная энергия Кэтрин утомляла и более сильных людей. Возможно, сестра ненароком задела чувства Хелен. Господи, взять хотя бы то, что она едва не проболталась о Джоан! Иногда Кэт бывает слишком прямой и резкой.

Кэму хотелось вернуть дружбу, как он называл чувство, которое опять возникло между ними.

В наивной попытке узнать это, Кэм одним пальцем приподнял ее подбородок.

— Следует ли мне просить и тебя быть хорошей девочкой, Хелли? — поддразнил он, борясь с желанием обхватить ее рукой за шею и притянуть к себе для поцелуя.

Попытка оказалась неуместной, и его рука словно застыла от холодного взгляда Хелен. Ее ноздри чуть заметно дрогнули, когда она отступила на шаг и замерла.

— Можете быть уверены, я сделаю для Арианы все, что в моих силах, — бесстрастно сказала она, но в ее глазах вспыхнула ярость.

Кэм опустил руку, изучающе глядя на Хелен сквозь полуопущенные ресницы. Страх от ее холодности сковал ему душу. Случилось непоправимое, что-то бесценное ускользало из его рук, оставляя Кэма лишь с отчаянным чувством желания.

Потом вдруг среди усталости, боли и тревоги в его сердце ножом вонзилась реальность. Он все еще любит Хелен.

Глубоко. Безнадежно. И кажется, навеки. Осознание этого обрушилось на него, словно топор палача. Нет, нет. Только не Хелен!

С желанием он смог бы справиться, пусть даже страстно хотел ее. Да, ее общество по-прежнему доставляло ему несказанное удовольствие, но он не выдержит, если опять полюбит Хелен. Если он когда-нибудь переставал ее любить. Господи, переставал ли? Разумеется, нет.

Как и прежде, Хелен была воплощением самого опасного в женщине: слишком безрассудной, слишком брызжущей энергией и просто чертовски красивой. Он чувствовал, что его упорядоченная жизнь вырывается из-под контроля, устремляясь к полному неопределенности будущему.

Именно это и тревожило Кэма. Он не способен контролировать все, что касалось Хелен, он никогда бы не выбрал такую женщину для любви. Но Кэм начинал усваивать полученный им болезненный урок, который преподали ему десять лет одиночества: мужчина не всегда получает возможность выбора. Без Хелен он не чувствовал себя единым целым. Простая истина, которую он знал, только не мог понять.

Господи, ему сейчас нужно время, чтобы разобраться в ужасной путанице и навести подобие порядка. Где-то вдали громко хлопнула дверь. Позвякивая ключами, прошел по коридору слуга, колокол церкви отбил новые полчаса. Кэм едва слышал эти звуки, настолько его поглотили желание, страх и надежда.

Хелен, казалось, не замечала его терзаний. Бесстрастно глядя на него, она раскрыла гроссбух в кожаном переплете. Шуршание белых страниц вернуло Кэма к реальности.

— Что я могу рассказать вам о планах уроков, милорд?

Придя в себя, Кэм шагнул к двери и захлопнул ее.

— Хелен, я считаю… то есть мне кажется, дорогая, что мы должны поговорить.

Тут он словно позабыл все слова и лишь молча смотрел на Хелен. Ее взгляд не изменился и не потеплел.

— Хелен, с тобой все в порядке? Ты… какая-то другая.

— У меня все прекрасно, милорд, — сказала она, миновав его и встав за письменным столом. Когда она проходила мимо, дразнящий аромат ее волос коснулся его ноздрей.

Кэм провел рукой по своим растрепанным волосам и прищурился.

— Слушай, Хелен, все это напоминает мне ссору. Еще час назад мы были хорошими друзьями. А теперь… теперь…

— Знаешь, Кэм, я совсем не уверена, что нам следует быть друзьями. — В тихом голосе звучала только грусть. — Теперь я у тебя в подчинении.

Обойдя стол, Кэм подошел к Хелен.

— У меня в подчинении? — спросил он, пристально глядя на нее.

Выражение ее лица оставалось бесстрастным, но в ее широко поставленных выразительных глазах… о да. В бездонной глубине этих темно-синих озер была неподдельная печаль.

Боже, ничего подобного он не ожидал и не знал, как себя вести. Кэм провел ладонью по лицу, однако все осталось по-прежнему. Он бы справился с гневом Хелен. Одно дело, когда тебя испепеляет яростный взгляд, и совсем другое — видеть в этих глазах непостижимое отчаяние.

Кэм вдруг почувствовал, что ему невыносима даже мысль о ее отчужденности. И так же невыносима была для него ее боль. Слишком много нерешенных вопросов оставалось как между ними, так и в его собственной голове. Кэм протянул к ней руку, но Хелен отвернулась. И все равно, нечто, пересиливая разум, притягивало его взгляд к ее губам, его тело к ее телу. Она страдала, и он хотел обнять ее, утешить.