– Пой!

Он заворчал:

– Какого черта, я слишком голоден чтобы петь.

– Все равно, пой. Если кому-нибудь из них случится приложить ухо к окну, я хочу, чтобы они услышали что-нибудь Так что спой. Например, «Идем, моя маленькая собачка»..

– Я не могу петь в темноте.

– Проклятие, ты будешь петь?

Он прочистил горло и начал.

У Орри был довольно приятный голос. Я подошел к фигуре в кресле и сказал ей:

– Я Арчи Гудвин. Вы знаете меня.

– Конечно. – Геберт отвечал тоном обычного разговора – Вы парень, который не любит сцен.

– Правильно. Вот почему я прикатил сюда, когда мне следует быть в постели. А почему приехали вы?

– Я приехал, чтобы забрать мой зонтик, который я оставил здесь прошлой осенью.

– Ах, так вы нашли его?

– Нет. Должно быть, кто-то уже взял его.

– Это очень плохо. Послушайте меня минутку. Там на крыльце находится целая армия полиции штата и сыщиков Нью-Йорка и прокурор штата Патнэм… Как вам понравилось бы быть вынужденным говорить с ними о вашем зонтике?

Я видел, как очертания его плеч слегка шевельнулись.

– Это их позабавило бы. Я не уверен, что они знают, где он находится.

– Понятно. «Вы не влюблены, ваше сердце свободно? Никаких забот на свете»[7].

– В таком случае, что вы делаете, сидя один здесь в темноте?.. Немного громче, Орри.

Геберт пожал плечами.

– Ваш коллега. Этот маленький парень с большим носом… попросил меня пройти сюда. Он был очень вежлив со мной, когда я пытался открыть окно, потому что у меня не было ключа.

– И потому вы, в свою очередь, хотели быть вежливым с ним. Это ужасно мило с вашей стороны… Тогда вы не возражаете, если я пущу фараонов и скажу им, что мы схватили вас, когда вы вламывались через окно?

– Мне все равно. – Я не видел улыбки на его лице… – На самом деле я не вламывался в дом, а только пробовал открыть окно.

Я с отвращением выпрямился. Он совсем не давал мне ничего, за что можно было бы зацепиться, даже если это был блеф, я догадывался, что у него хватит сарказма придерживаться его до конца. Орри остановился, и я проворчал, чтобы он продолжал. Условия были плохими для переговоров. Я опять склонился над ним.

– Послушайте, Геберт. Мы раскусили вас. Ниро Вульф раскусил, но мы не против того, чтобы дать вам шанс. Сейчас полночь… Как вы смотрите на следующий план… Я впущу копов в дом и скажу им, что они могут искать красную коробку, где им хочется. Мне довелось узнать, что они не найдут ее. Вы являетесь одним из моих сослуживцев. Вас зовут Джерри. Мы оставим других наших товарищей здесь, а вы и я сядем в машину и вернемся в Нью-Йорк, и вы можете спать в доме Вульфа – там есть хорошая кровать этажом выше, чем моя. У вас будет то преимущество, что вы будете там утром, чтобы побеседовать с Вульфом. Это кажется мне хорошей программой.

Я видел, как он качает отрицательно головой.

– Я живу в Чезброу, благодарю за приглашение, но я предпочитаю спать в своей собственной постели.

– Хорошо. Вы сумасшедший. Но, несомненно, у вас достаточно ума, чтобы понять, что вам предстоит. Вам нужно разговаривать с кем-то о том, что вы проехали шестьдесят миль, чтобы пролезть в окно и достать зонтик. Зная Вульфа и зная полицию, я просто советую вам говорить с ним вместо полиции. Я не стараюсь разрушить ваш апломб, мне он нравится, я нахожу его привлекательным, но будь я проклят, если буду стоять здесь и упрашивать вас всю ночь. Через пару минут я стану нетерпелив.

Геберт снова пожал плечами.

– Признаюсь, я не люблю полицию. Я ухожу отсюда с вами инкогнито. Правильно я понял?

– Именно так.

– Очень хорошо. Я поеду.

– К Вульфу на ночь?

– Да.

– Молодец. Не беспокойтесь о вашей машине. Сол о ней позаботится. Ваше имя Джерри. Действуйте упорно и ничего не признавая, как я или любой детектив. Ладно, Орри, не пой больше. Пошли. Пойдемте, Джерри.

Я открыл дверь в освещенную комнату, и они последовали туда за мной. Я подозвал Сола и Фреда и кратко объяснил им эту стратегию, и когда Сол запротестовал, не желая впускать в дом копов, я согласился с ним без возражений. Предполагалось, что наше трио возобновит операцию утром, а тем временем они должны немного вздремнуть. Было решено послать утром Фреда за едой и позвонить в контору.

Я подошел к окну, прижался носом к стеклу и увидел, что вся компания все еще окружала ступеньки. Я кивнул, и Сол открыл дверь и распахнул ее. Мы с Гебертом прошли через крыльцо. Позади нас Сол, Фред и Орри заняли дверной проем. Мы протопали до ворот.

– Лейтенант Роуклифф? О, это вы. Джерри и я возвращаемся в город. Я оставляю трех человек здесь, и они все еще предпочитают уединение. Им необходимо поспать, так же и вам. Ну, в виде любезности, я откровенно скажу вам, что ни Джерри Мартин, ни я не имеем при себе красной коробки, так что нет повода скрипеть зубами. Ладно, Сол, закройся на замок, и пусть один из вас не спит.

Дверь закрылась, оставив крыльцо снова в темноте.

– Пойдем, Джерри. Если кто-нибудь прижмет тебя, воткни в него шляпную булавку.

Но как только дверь закрылась, кто-то догадался включить фонарь и направить его на лицо Геберта. Я сжал его локоть, побуждая его идти, но впереди нас послышалось движение и рычание:

– Ну, вам нет нужды бежать.

Верзила стоял перед Гебертом и освещал его фонарем. Он опять зарычал:

– Послушайте, лейтенант, посмотрите на этого Джерри. Черта с два, Джерри. Это тот парень, которым был в квартире Фростов, когда я был там сегодня утром с инспектором. Его имя Геберт, друг миссис Фрост.

Я хихикнул.

– Я не знаю вас, господин, но вы, должно быть, косоглазы. Может быть, из-за деревенского воздуха. Пойдем, Джерри.

Ничего не вышло. Роуклифф, два других шпика и пара солдат загородили дорогу, и Роуклифф пропел мне:

– Вернись, Гудвин. Ты знаком с Биллом Нортрапом и знаешь, что он вовсе не косоглазый. Ты не ошибся, Билли.

– Нисколько. Это Геберт?

– Скажите, пожалуйста. Посветите еще на него. Что вы на это скажете, мистер Геберт? Что вы имели в виду, пытаясь дурачить мистера Гудвина, говоря, что ваше имя Джерри Мартин?

Я не открывал рта. Мне не повезло, я получил удар под дых, и мне ничего не оставалось делать, кроме как принять его. А я воздал должное Геберту; несмотря на свет, направленный прямо ему в лицо, и эту банду обезьян, которые все нагло смотрели на него, он улыбался, как будто спрашивали они его, с чем он пьет чай, с молоком или с лимоном. Он сказал:

– Я не пытался бы дурачить мистера Гудвина. В самом деле. Да и как бы я смог. Ведь он знает меня.

– Ах, он знает. Тогда я могу обсудить эту идею о Джерри Мартине с ним. Но вы могли бы сказать мне, что делали здесь в доме Мак-Нэра? Они нашли вас здесь?

– Нашли меня?..

Геберт выглядел изысканно вежливым, но слегка раздосадованным.

– Конечно, нет. Они привезли меня. По их просьбе я приехал показать им это место, куда, по моему мнению. Мак-Нэр мог бы спрятать красную коробку, которую они ищут. Но ее там не было. Затем прибыли вы. Потом прибыл мистер Гудвин. Он считает, что было бы приятней, если бы вы не знали, что я приехал помогать им, и он предложил, чтобы я был Джерри Мартин… Я не видел причины, почему бы мне не сделать ему этого одолжения.

Роуклифф зарычал:

– Но вы не считали уместным упомянуть об этом месте инспектору Кремеру сегодня утром, когда он спросил вас, есть ли у вас какое-нибудь предположение о том, где может находиться красная коробка.

У Геберта был остроумный ответ и на это также, и на еще несколько вопросов, но я не слушал. Я взвешивал все «за» и «против». Я отступил, потому что Геберт был очень ловок. Конечно, он рассчитывал, что я позволю его истории пройти беспрепятственно, так как я хотел его спасти для Ниро Вульфа, но мне начало казаться, что он не стоит таких усилий. Это не был приступ малодушия или угрызения совести, я охотно втер бы очки всему полицейскому управлению, от комиссара Хомберта и выше, ради чего-либо похожего на стоящее дело, но по-видимому, было более чем сомнительно, сможет ли Вульф выжать что-либо полезное из Геберта. А если он не смог бы, мы просто дали бы Кремеру еще один повод чувствовать себя добродетельным и обижаться, не оставляя нам ничего в утешение. Я знал, что я сильно рискую, ибо если Геберт убил Мак-Нэра, то вполне возможно, что они добьются от него признания там, в главном управлении, и наше дело вылетело бы в трубу, но я не был похож на Вульфа. Мне сильно мешало то, что я не знал, виновен ли Геберт. В то время как я делал эти расчеты, я прислушивался краем уха как Геберт давил на Роуклиффа, и он искусно справлялся с этим. Он успокоил их до такой степени, что он и я могли бы сесть в машину и уехать даже не давая отпечатков пальцев.

вернуться

7

Из комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь» (Прим. ред.)