Подрывные отряды работали беспрерывно – они взрывали при отступлении фабрики и склады, поджигали силовые станции, разрушали железнодорожные сооружения и мосты. Но желтые войска наступали с такой быстротой, что многое попадало в их руки и избегало уничтожения. И все же стоимость того, что погибло в огне, не поддастся исчислению.
Фланг войск Карахана упиравшийся в море, попал под обстрел тяжелой береговой артиллерии, но даже она оказалась бессильной задержать желтую лавину. Один за другим пали Путнэм, Норвич и Нью-Лондон. Затем неприятель занял Миддлетоун. Уотербюрри сгорел дотла, а, его население тщетно пыталось пробраться на юг – красные отрады обошли город и отрезали его от американского расположения.
При дальнейшем продвижении Карахан лишил Нью-Йорк воды, и огромный город, ежедневное потребление воды которого выражалось в четырех миллионах гектолитров, оказался в ужасном положении.
Командующий нью-йоркским участком фронта, генерал Амос Гренди, покончил с собой, и командование перешло к генерал-майору Арону Розенталю, распорядившемуся приступить к эвакуации гражданского населения.
Несмотря на ожесточенный огонь американских батарей, летчикам Карахана все же удалось потопить четыре баржи, перевозившие население. При этом погибло несколько тысяч человек.
Одна из двухтысячефунтовых бомб разорвалась перед отелем „Астория“ и убила сотню человек, толпившихся у освещенной витрины в которой была выставлена карта военных действий.
Затем последовала ожесточенная воздушная бомбардировка, разрушившая ряд важнейших подземных магистралей.
Центральный парк превратился в лагерь, в котором под открытым небом расположилось огромное число беженцев. По улицам во всех направлениях бежали толпы обезумевших людей.
И снова американцами пришлось отступить – тщетно пытались пробиться на фронт переброшенные с других участков резервы, – все дороги были запружены беженцами. Большинство дорог было загружено автомобильными обломками и испещрено воронками от взрывов. Полиция при помощи граждан пыталась расчистить дороги, но усилия эти были тщетны и терпели неудачу под напором несметных толп беженцев.
Форт Лонг-Исланда развил ураганный огонь по наступавшим частями Карахана. Двадцатиодносантиметровые орудия фортов Тоттен и Шюйлер наносили ужасные разрушения. В пространство извергались огромные количества металла и взрывчатых веществ. Зенитные орудия подвергали обстрелу каждый показавшийся над городом неприятельский аэроплан.
Но тяжелая артиллерия нью-йоркских укреплений целиком предназначалась для обороны города с меря – прошв наступления, развертывавшегося с суши, она была бессильна. Воздушный флот Карахана понес огромные потери, но продолжал выполнять свое задание и осыпал город и укрепления бомбами.
После шестидневного артиллерийского боя орудия Фишер-Исланда, и обоих фортов пришли в негодность. В то время, как неприятельская авиация и артиллерия делали свое разрушительное дело, неприятельские траллеры занялись очищением береговых вод от мин, открывая неприятелю возможность высадить новый десант.
Вот когда сказалась слабость американского воздушного флота. – Только благодаря своему господству в воздухе, Карахану удалюсь осуществить во время боев высадку новых войска. Высадившиеся на остров войска тут же перешли в наступление, продвигаясь в западном направлении.
Теперь американское командование ограничилось лишь арьергардными боями, имевшими целью задержать наступление врага и дать возможность укрепить следующую линию позиций. Один за другим пали форты Джефферсон, Смит-тоун, Ислин, Хентигтоун. Наступление желтых приостановилось лишь на линии Лонг-Бич на побережье Атлантического океана – Гемпстед и Минкола.
Дальнейший ход событий на материке ознаменовался ожесточенными уличными боями в Бронксе. Американцы защищали каждую пядь земли, – наступающим приходилась бросаться в штыковую атаку, вступать в рукопашную, осыпать каждый дом ручными гранатами. По мере того, как нападавшим удавалось занять какой-нибудь из домов квартала, они проламывали стены дома и расчищали путь на юг.
Каждый жилой дом превратился в маленькую крепость. Соседние дома были заняты воюющими сторонами, – в одном доме находились американцы, а в следующем доме красные. Стена дома служила линией фронта. Желтые не останавливались даже перед тем, чтобы проламывать стены и бросаться в образовавшуюся брешь в атаку.
Так, сражаясь в рукопашную, беря дом за домом, желтые добрались да реки Гаарлем. Это была последняя водная преграда отделявшая наступавших от Нью-Йорка. Город небоскребов отныне был под обстрелом неприятельской артиллерии.
Форт Шюлер в течение четырех недель обстреливал неприятельские позиции и, расстреляв все запасы снарядов, вынужден был сдаться. Прежде чем сдаться, защитники форта уничтожили свои орудия.
О беспрерывной артиллерийской и газовой дуэли, развернувшейся в зимнюю кампанию 1935/36 года, написано немало томов. Все мосты, ведшие через Гаарлем, были взорваны. Остатки американских войск были переброшены на другой берег ночью – их перевезли на целой флотилии небольших судов.
Защитники Нью-Йорка получали пополнения и снабжались провиантом и боевым снаряжением с берега Джерси по железнодорожным туннелям, проложенным под Гудзоном и Манхетенном. Все попытки неприятеля разрушить эти важнейшие артерии потерпели неудачу.
Трехмесячная ожесточенная бомбардировка превратила величайший город мира в пруду развалин – ныне фотографии с разрушенного города, в котором кое-где виднелись остовы разрушенных небоскребов, известны всякому школьнику.
Иногда мне и Биннею удавалось подняться на аэроплане и сверху полюбоваться развалинами нашего величайшего города. От острова Манхеттена до реки Гаарлем виднелись лишь груды дымящихся развалишь.
Узкие расщелины улиц были завалены обломками и город снова превратился в скалистый массив. Но уровень этого массива не был уровнем существовавшего ранее города. Чем выше были, здания этих улиц, тем выше была груда обломков, завалившая мостовую. Кое-где виднелись башни с черными провалами окон, – казалось, что эти башни вздымали свои головы над печальной картиной разрушения и смотрели на нее черными и невидящими главами.
Порой виднелись сохранившееся костяки небоскребов, вздымавшиеся на высоту нескольких десятков этажей. Обстрел не прекращался – неприятель продолжал свое разрушительное дело, обращая остатки зданий в груду бесформенных обломков.
То, что я увидел, можно было лишь сопоставить с руинами Ипра, с тем, во что они превратились после многомесячного обстрела германцами.
Нью-Йорк превратился в Ипр огромных размеров. Исчезли все отличительные признаки города: улицы, площади, дома, скверы, – все сравняюсь. Различие заключалось лишь в следующем:
На маленьком острове Манхеттена небоскребы сгрудились так плотно, что на улицах не было достаточно места, чтобы принять все огромное количество обломков. Поэтому не здания рушились на мостовую, а уровень улицы постепенно подымался восходя к зданиям.
Примерно та же картина открылась нам в Бруклине. Река Гаарлем бежала между двумя грудами обломков. С западного берега Гудзона американская артиллерия продолжала обстреливать неприятеля, лишая его возможности пользоваться подъездными путями и образовав завесу ураганного огня.
Американские войска, заняв позиции вдоль Гудзона от Нью-Йорка до Альбани, препятствовали неприятелю переправиться через реку. Генерал Розенталь, принявший на. себя командование армией и оборону Манхеттена, разместился со своим штабом в подвалах „Эквитебль Трест Боулдинг“.
В обломках заваливших улицы, были проложены туннели и подземные ходы. Здание освещалось электрической энергией, поступавшей с Джерсейской станции. Вентиляция проходила по шахтам лифтов, выведенных до двадцатого этажа. Подземная железная дорога, очутившаяся теперь глубоко под уровнем земли, снова была приведена в действие и обслуживала штаб.
Нью-Йорк стал подземным городом, Нью-Йорк стал американским Верденом.
