За окном проносилась зимняя Москва, расцвеченные огнями улицы, потоки машин и пешеходов, яркие витрины магазинов. Пожалуй, на сегодня дела закончены, пора отдыхать. Осталось только одно небольшое дело, Шумилов поднял трубку радиотелефона и набрал номер сотового своего старого знакомого, известного журналиста Привалова. После той встречи в охотничьем доме они виделись только два раза, и во второй раз Виктор Привалов высказал одну интересную идею.
– Алло, Виктор Дмитриевич? Привет, это Шумилов, как дела?
– Добрый вечер. Нормально.
– Ты завтра сильно занят?
– Нет, а в чем дело? – Судя по приглушенному шуму мотора на заднем фоне, Привалов ехал на машине.
– Помнишь то твое предложение по поводу идеологии? Завтра будем обсуждать этот вопрос с Верховным. Примерно в десять утра. Куда за тобой прислать машину?
Попрощавшись с Виктором Приваловым, Павел Николаевич убрал трубку в карман пальто и закрыл глаза. Еще один давно назревший вопрос должен решиться. Еще одна проблема уйдет в прошлое. Привалов послезавтра улетает в Белград, ждать событий. Значит, завтра последний день, когда можно собрать вместе Бугрова, Строгова, Анютина, председателя Совета народных депутатов Алексея Балашова и дать Привалову высказать и доказать свою позицию.
После короткого разговора с Приваловым вспомнилась жаркая летняя ночь на 24 июня. Лес, берег небольшой речушки, асфальтовая дорога, ведущая сквозь лес к маленькому поселку. Он тогда оставил машину на обочине, там, где дорога выходила на берег речки. Шумилов для этой поездки взял обычную «Волгу», сразу затерявшуюся среди недорогих автомобилей популярных марок. Впрочем, его взгляд выделил пару лимузинов и несколько престижных моделей. Водитель и охранник остались в машине, а Шумилов и Привалов направились по тропинке, ведущей к Священной поляне и лесному храму. Сегодня был праздник Купалы, самая короткая ночь в году. Привалов давно обещал Павлу Николаевичу сводить его на настоящий русский праздник, сегодня од сдержал обещание.
Огромные костры до небес, отбрасывающие красные огненные блики на собравшихся в круг язычников. Впрочем, себя они предпочитали называть родноверами. Шумилов прикинул, что на поляне собралось 3–4 тысячи человек, и это члены только одной общины, а всего, по словам Виктора Дмитриевича, в России не меньше ста тысяч язычников. Двенадцать костров огненным кольцом расположились вокруг холмика, с величественными, вырезанными из целых древесных стволов изображениями богов. Некстати вспомнилась ветхозаветная фраза: «и идолам поганым требы несут». Какие к Чернобогу идолы! Это обычные деревянные скульптуры, символизирующие божественные силы. С таким же успехом можно утверждать, что христиане поклоняются размалеванным доскам.
В воздухе витали запахи костра, свежий аромат ночной реки, тянуло запахом трав и сырой земли. Шумилов оглянулся по сторонам, Привалов куда-то исчез, кругом жизнерадостные, доброжелательные молодые лица. Но встречаются и люди постарше, вокруг костров прыгают дети, открыто, с чистой детской непосредственностью радующиеся празднику. Многие родноверы были одеты в украшенные богатой вышивкой рубахи, перетянутые в поясе широким кожаным ремнем, девушки щеголяли в простых сарафанах или женских рубахах до пят, некоторые носили на голове венки из полевых цветов.
Возглавлявший это действо волхв Велемир, высокий широкоплечий светло-русый мужчина лет тридцати, стоя в круге костров перед центральной статуей бога, кажется, Сварога, громогласно возвещал славу богам. Павлу Николаевичу понравилось, что, в отличие от служителей других культов, волхв молился, гордо распрямив спину, не кланяясь. Священник говорил с богом, как равный с равным. Велемир опирался на высокий украшенный искусной резьбой посох, символ волхва. Вспомнились с детства вошедшие в память строки: «Волхвы не боятся могучих владык, и княжеский дар им не нужен. Велик и свободен их вещий язык и с волей божественной дружен».
Кругом стоял шум, гам, всеобщее веселье, по кручу ходили широкие чаши с медовухой. Смешливая длинноволосая девица протянула Павлу братину. Тот немного опешил, но общая атмосфера радости и Непринужденности уже захватила строгого и серьезного в жизни и на работе Шумилова. Подмигнув девице, он поднес чашу к губам. Легкий, чуточку пьянящий, настоянный на травах напиток показался ему необычайно вкусным. Отпив добрый глоток, Павел протянул чашу стоящему рядом мужичине средних лет в народной рубахе и с тяжелым прямым мечом на поясе. К своему удивлению, Павел узнал в язычнике Андрея Краснова, заместителя министра атомной энергетики. Они неоднократно встречались в министерстве или на заседаниях Совета Министров. Но Шумилов и не думал, что встретит перспективного делового ответственного управленца на буйном языческом празднестве. Павел Николаевич мимоходом подумал, что и Краснов никак не ожидал встретить здесь премьера.
А затем пошло настоящее веселье. Начались пляски, вокруг костров закружились хороводы, прыжки через огонь.
– Вы здесь первый раз? – Краснов подошел к Шумилову, когда тот нерешительно топтался перед костром. Хотелось, как и молодежь, перелететь через огонь, но и в то же время было боязно. Павел, ничего не ответив, отступил на десяток шагов и, разбежавшись, решительно перемахнул через огонь. На мгновенье в лицо пыхнуло жаром, а затем он оказался в окружении молодых ребят, громкими криками приветствовавших каждого, осмелившегося на прыжок.
Напряжение исчезло. Он сумел! Переборол себя и прыгнул! Павла обуяло веселье, он со счастливым смехом влетел в хоровод. Все плохое – возраст, проблемы, заботы – осталось там, за огненной стеной. Он вновь ощутил себя молодым, жизнерадостным, энергичным, способным свернуть горы. Далекие, и в то же время такие близкие, только протяни руку, яркие звезды серебряным дождем покрывали глубокое темное небо. Шумилов уже забыл, когда он последний раз видел такое небо. На краю освещенной поляны шелестели листьями лесные великаны, с реки доносились лягушачьи трели. На душе было светло и радостно, словно священный огонь на самом деле смыл все плохое и темное, что накопилось за прошедшее время. Недаром Купала считается самым большим праздником в языческом календаре.
Павел заметил, что многие пары покинули поляну и разошлись по окрестностям. Молодые радовались жизни, Шумилов пожалел, что не взял с собой Марину. Она бы оценила происходящее. Твердо пообещав себе прийти на следующий праздник с женой, Павел вновь окунулся в окружающее его веселье.
Утром, забежав домой позавтракать, побриться и умыться, он со свежими силами поехал на работу. Шумилов ощущал в себе такой заряд бодрости и энергии, что был готов перевернуть мир. В этот день он начал готовить реформу административно-территориального устройства Союза. То, о чем он раньше думал с отвращением, откладывая на будущее эту дурную, тяжелую, но необходимую работу. Реформа давно уже назрела, не может нормальная страна быть разделенной на целых 15 республик и еще несколько национальных автономий. Слишком много противоречий накопилось, и нельзя было решить эту проблему одним махом, требовалось несколько лет вдумчивой кропотливой работы. Но в день Купалы Шумилов сделал первый шаг к решению наболевшего вопроса.
С тех пор прошло полгода, Шумиловы органично влились в родноверческую общину, их привлекала дружеская, непринужденная, свободная атмосфера, царившая среди язычников. Здесь было немало активных, целеустремленных, деятельных, многого добившихся людей, а также студентов и молодежи. Главное, никто не пытался использовать свои знакомства в общине ради личной корысти. Но при этом царила атмосфера взаимовыручки: видя, что у человека проблемы, язычники совершенно бескорыстно предлагали помощь. Павел Николаевич только один раз применил свои возможности. Когда вандалы, с молчаливого согласия Моссовета и церкви, разрушили языческий храм в Измайловском парке, хватило одного звонка Лужникову, и язычников больше никто не беспокоил.
…На следующее утро Шумилов, как и обещал, прислал машину за Приваловым. Совещание было назначено на 10 часов. Вчера вечером Павел Николаевич обзвонил всех предполагавшихся участников совещания и организовал мини-селектор. Вопросов ни у кого не было, раз есть предложение, надо выслушать автора, может, стоящая идея. Арсений Степанович предложил собраться в его кремлевском кабинете, на том и порешили.
