Цируль долго думал. Конечно, кого-либо сдавать – последнее западло. Он на это не пойдет. Но с другой стороны. Этого мента можно развести. А сейчас для него самое важное – это информация. Ему нужно кое-что передать. И единственная возможность связаться с авторитетными людьми и как-то объяснить им ситуацию, узнать их расклад – это телефон.

Эта мысль неожиданно пришла в голову Цирулю. Тогда он решил пойти на хитрость.

– Хорошо, – сказал он, прервав молчание. – Я покумекаю. Может, и назову тебе их. Но и ты мне одну услугу окажи.

Руоповец молчал, внимательно глядя на Цируля, вероятно, соображая, чего может потребовать Цируль.

– Мне нужна трубка.

– Зачем?

– Побазарить кое с какими людьми, именно по этой теме, – и Цируль показал взглядом на папку. – Пробить кое-кого надо. Как ты, принесешь? На пять минут! А я тебе, – Цируль сделал паузу, – по твоей теме тоже помогу. Ну что, опер, договорились?

Тот кивнул.

– Давай, Васильич, жди меня завтра. Только, знаешь, давай без фокусов. Ты мне конкретно – и я тебе, – руоповец не стал договаривать. – В общем, завтра я нырну к тебе. А ты подготовься. Только давай по-нормальному.

– Без базара, начальник! – согласился Цируль.

Через несколько минут его вернули обратно в камеру, где Цируль стал размышлять. Конечно, у него были опасения, но не за содержание этих маляв. В конце концов, он сумеет все объяснить. Он боялся другого: как бы менты не стали использовать эти малявы в своих интересах и не подставили его перед криминальным миром, перед ворами. Ведь, на самом деле, у них был фактический материал, записи, сделанные его рукой. А как их можно интерпретировать, это уже дело воображения. «Старый дурак, так лоханулся!» – ругался про себя Цируль.

Вскоре всю камеру вывели на прогулку. На крыше следственного изолятора, где находились прогулочные дворики, Цируль молча гулял, обдумывая дальнейшие свои действия. Он очень надеялся на этого руоповца.

Если завтра тот принесет телефон и Паша сможет связаться с братвой, с ворами, он объяснит им все: так, мол, и так, Цируля на старости лет подставили!

После возвращения с прогулки в камеру неожиданно заглянул конвоир и, назвав фамилию Цируля, сказал:

– Собирайтесь с вещами!

– Куда еще? – недовольно спросил Цируль.

– На больничку. Вы же заяву писали, – сказал конвоир.

Цируль стал медленно собирать сумки – у него накопилось достаточное количество вещей. Собрав все продукты, пачки сигарет, а также заначки, которые хранились за окном, Цируль сложил все в сумки. Их получилось несколько. Когда все было собрано, сокамерники помогли упаковать последнюю сумку, Цируль присел и сказал сокамерникам на прощание:

– Ну что, бродяги, не поминайте лихом Цируля!

Те стали желать ему всевозможных успехов и благ.

Как только Цируль вышел, он обратился к вертухаю:

– Ты бы взял это, – он кивнул на сумки, которые с трудом тащил, – пацан, помог!

– Не положено, – буркнул конвоир.

Так они прошли несколько коридоров, спустились вниз. Но вместо того, чтобы идти в другой корпус, в котором находилась больничка, конвоир неожиданно повернул в другом направлении, где находился кабинет начальника корпуса, так называемая спецчасть.

– Куда это мы? – недовольно спросил Цируль.

– Надо бумагу сопровождающую взять, – сказал конвоир.

Они подошли к какой-то двери. Конвоир открыл ее. Цируль вошел и в ужасе остановился. Перед ним стоял улыбающийся следователь и несколько оперативников, руоповцы, которые вытаскивали его из больницы и везли в багажнике. Все они улыбались.

– Ну что, Павел Васильевич, добро пожаловать! – сказал следователь.

Цируль понял – это ловушка, потому что в стороне стоял оператор с видеокамерой и двое понятых.

«Все, попался, старый дурак!» – подумал Цируль.

Тем временем следователь, перейдя на официальный язык, начал, повернувшись к видеокамере:

– Гражданин Захаров Павел Васильевич, сейчас, в такое-то время, – он назвал точное время и дату, – в стенах следственного изолятора 48-1, в кабинете заместителя начальника по режиму проводятся следственные действия по обыску и изъятию запрещенных предметов в ваших личных вещах.

После этих слов оперативники стали рыться в сумках Цируля.

Обыск продолжался несколько часов. Из сумок были выложены деликатесы, которые украсили бы любой стол на воле, – осетрина, балыки, импортные паштеты, ветчина в вакуумной упаковке, курага, печенье, картофельное пюре, кофе, бесчисленные пачки чая.

Все это, конечно, не относилось к разряду запрещенного. Но были найдены и другие, уже не столь безобидные лакомства. Оперативники в присутствии понятых осмотрели около шести тысяч сигарет, и в двух сигаретах «Мальборо» обнаружили метадон. Наркотик был засыпан и в желатиновые капсулы, под видом лекарства. Следы героина, морфина и других наркотиков медики выявили в смывах рук и лица, с поверхности ногтей.

Цируль разгадал хитрость следователя. Ведь проведи он такой обыск в камере, где сидел Паша, Цируль мог заставить любого из своих соседей признаться, что наркотики принадлежат ему. Однако следователь под видом перевода его, Цируля, в больничное отделение предложил ему собрать все вещи, самолично перенести все сумки в заранее подготовленное помещение, где и провели обыск с применением видеозаписи.

Когда обыск был закончен, следователь подошел к Цирулю и перед видеокамерой спросил:

– Откуда у вас, Павел Васильевич, наркотики?

– А откуда мне знать, чей наркотик? – возмутился Цируль. – Утром кормушку открыли и говорят: Павел Васильевич, вам две пачки сигарет, покурите! А я же не думал, что эти пачки кум зарядил! Взял, а он сразу в оперчасть побежал, вертухай, вам, следователям, звонить, мол, приезжайте, обыскивайте!

Следователь улыбался.

– Позвольте вам, Павел Васильевич, не поверить. Подбрасывать метадон в таком количестве, – а по оценкам экспертов-химиков, этого запаса вам хватило бы на два месяца, – не было нужды. Кроме того, у вас же изъяли еще героин и морфин.

Цируль молчал. Он стоял весь красный. Резкая боль в области сердца пронзила грудь. В глазах потемнело. Он стал медленно опускаться на пол.

Через несколько дней Андрей решил навестить законника в спецкорпусе «Матросской Тишины».

Подход Андрея оказался верным. Цируль был загнан в угол. Он уже был в курсе того, что воры повесили на него «косяк». Отчасти этому способствовал и влиятельнейший вор в законе Вячеслав Иваньков, он же Япончик, который первым стал уличать Захарова в растрате воровской казны.

Все ожидания Андрея полностью оправдались. Цируль был взбешен и пошел на контакт. Он потребовал от Андрея за это принести ему мобильный телефон для связи с ворами. Конечно, Андрей прекрасно понимал, что Цируль мог просто развести его, обмануть – получить мобильный телефон, поговорить о своих делах, а от остального отказаться. Но Андрей чувствовал, что Цируль не подведет и скажет о тех связях, которые воры в законе и авторитеты имеют в правоохранительных органах. А это для Андрея было самым важным материалом.

Поэтому сегодня он достал мобильный телефон и даже не стал информировать начальство о том, что понесет телефон в следственный изолятор для Цируля. «И потом, победителей не судят, – думал Андрей. – Я приду в следственный изолятор, если Цируль сдержит свое слово, у меня будет важный материал!»

На следующий день рано утром Андрей заехал на работу, взял один из мобильных телефонов, закрепленных за отделом, и тут же направился в СИЗО «Матросская Тишина».

Поднявшись на второй этаж и заполнив вызывной листок на Захарова, Андрей протянул удостоверение с заполненным листком контролеру. Она молча взяла листок, вытащила картотеку, нашла карточку Захарова и тут же перечеркнула красным карандашом только что заполненный листок вызова, свернула его и сказала:

– У нас он уже не значится.

– Как это не значится? – переспросил Андрей. – Я же только вчера вечером тут был!