Осуществить объединение Германии у нас была возможность в любой момент, если считать, что Эрих Хонеккер объявил путь к германскому единству открытым, при условии, что ФРГ готова к принятию социализма. ГДР настаивала на признании своего полного суверенитета и независимости. Речь шла об освобождении от всего, что скрепляло оба германских государства, включая отказ ФРГ от существования общего гражданства. Заколебались уже все партии ФРГ. Даже в ХДС была высказана в 1988 г. на съезде в Висбадене готовность обсудить вопрос, не принять ли все требования. Консервативная группа в партии предупредила тогда своевременно канцлера, какие негативные последствия имело бы такое решение для партии на ближайших же выборах. Такова была реальность, о которой нужно напомнить сегодня.
Ныне можно услышать также такое мнение, что немцам следует якобы отказаться от национального единства, рассматривая это как необходимое следствие ранее принятого ФРГ выбора в пользу Запада. Новым же землям ФРГ нужно согласно этой версии тоже подтягиваться к Западу, зная, что в будущей Европе им придется удовлетвориться статусом региона со специфическими фольклорными особенностями.
Именно такие мысли были ведь и у стран-победительниц во второй мировой войне: немцы сами откажутся от своей принадлежности к нации и от своего исторического наследия. В ФРГ имеет хождение ложное представление, будто для демократий западного типа нация является нежелательным реликтом феодального прошлого. На самом же деле все западные демократии черпают свои жизненные силы в сознании своей национальной общности, в ответственности перед историческим наследием своего прошлого, в исторической памяти. Эти же духовные источники используются и при формировании политики. Демократия создает конституцию и регулирует жизнь нации, но нация живет не постулатами демократии.
Было большой ошибкой представлять себе объединение Германии лишь как соединение двух частей, как их подключение друг к другу. В действительности же необходима перестройка сознания не только в новых землях, но и у граждан старых земель ФРГ. Для самодовольства и ликования нет никаких оснований.
Внутреннее объединение Германии касается не только самих немцев. Если оно провалится, это будет иметь еще более опасные последствия для всей Центральной Европы. От успеха процесса внутреннего объединения Германии будут зависеть также в решающей степени отношения ФРГ с Америкой и с Россией. Все граждане ФРГ должны были бы понять, что речь идет о судьбе страны.
Вопрос, хотим ли мы стать единой нацией, не имеет ничего общего с идеологией. Абсурдно было бы говорить в этой связи о каком-то возрождении консервативных или даже реакционных идей. Речь идет просто-напросто об условии, от которого зависит, смогут ли немцы справиться с той ответственностью в мире, которая на них возлагается. И если не на внутреннее единство нации, то на какие, можно было бы спросить, иные приоритеты должна тогда ориентироваться внешняя политика Германии?
Бывший министр иностранных дел ФРГ Геншер заявил как-то, что немецкая внешняя политика не преследует будто бы никаких собственных интересов. Вместо этого немцы хотели бы якобы лишь способствовать благополучию, миру и прогрессу демократии во всем мире. Однако, замечу, что такие формулировки способны вызвать у других народов явное недоверие к немцам. Неужели кто-то у нас может действительно полагать, что такие великие народы как французы, англичане и русские примут от немцев подобные заверения и поверят им. Для страны с населением в 80 млн. человек, занимающей третье место в мировой экономике, делать такие заявления крайне опасно. Никто, кроме круглых дураков, такие декларации всерьез не воспринимает.
Вопрос о единстве нации имеет судьбоносное значение не только для нас самих, но и для будущего Европы, для всего мира. Между тем от известных интеллектуалов и ученых ФРГ - достаточно вспомнить хотя бы о таких деятелях, как Петер Глотц - мы снова слышим уверения, что эпоха национальных государств минула в прошлое. История пошла, дескать, дальше, и самыми прогрессивными народами нужно считать те, которые быстрее, решительнее и радикальнее освободятся от этого мифа, от национального государства.
В какое положение мы себя поставили, показала война в Персидском заливе. Америке, успешно перевоспитавшей немцев в духе демократии, пришлось кое-что пережить. Немцы не хотели и не были способны проводить четкую и определенную политику в соответствии со своими союзническими обязательствами. Призыву ООН, как сообщества народов, немцы не последовали. В конечном счете мы приняли, правда, некоторое участие в этой операции, но лишь в том отношении, что выплатили 17 миллиардов марок. В самой же Америке царила эйфория национализма. Все великие демократии черпают силы в единстве демократии с национальным сознанием. За последние сорок лет только в Западной Германии была предпринята попытка создать демократию без нации, обязывающей людей к общности.
Распад стран Восточного блока, растущая нищета в странах Третьего мира обусловливают массовую миграцию оттуда в Европу, причем главной целью мигрантов становится ФРГ. Для Германии это становится угрожающей проблемой, которая между тем не осознана еще у нас в достаточной мере. В Англии или во Франции невозможно и представить себе таких выступлений за переход к мультикультурализму, какие имеют место в ФРГ.
Характерно, что у нас все время ссылаются на Америку как на успешный пример создания такого общества с множественностью культур. Верно, но в Америке живет в среднем 14 человек на таком же пространстве, на котором в ФРГ проживают 260. И это различие очень существенно при рассмотрении вопроса, возможна ли конкретная реализация общества с множественностью культур в данной стране. Разумеется, в Америке проживают вместе представители многих культур, различных рас, однако их сосуществование удавалось до сих пор поддерживать только посредством мощной политики ассимиляции и интеграции, благодаря чему Америка превращала всех этих людей в американцев.
И все-таки несмотря на это мы становимся ныне свидетелями распада Америки на различные культуры. Тенденция эта обусловлена не только расовыми, но и культурно-этническими различиями. Доминирующее положение среднего класса, белой и протестантской Америки, с ее европейским происхождением, повсюду в стране ставится под вопрос. В американских университетах идут форменные бои, направленные на то, чтобы сломить это превосходство. Будем надеяться, что эти бои в сфере культуры не перерастут в политические схватки. Во всяком случае мультикультурализм в Америке еще отнюдь не выдержал испытания временем.
Тема мультикультурализма, общества с множественностью культур приобрела в Германии совершенно необычную взрывчатую силу, угрожающую потрясением самих основ нашего государства. Пока ФРГ приглашала к себе иностранных рабочих, с ними вообще не было проблем, они были в высшей степени довольны, зарабатывая здесь большие деньги и пользуясь благами немецкой социальной системы. Нынешняя же проблема иностранцев в ФРГ с этой историей, с иностранными рабочими вообще ничего общего не имеет.
Проблема эта возникла из-за массового наплыва иностранцев, просящих политического убежища. Никто у нас не против принять людей, которые действительно подвергаются у себя в стране преследованиям, угнетению, таких, как беженцы из бывшей Югославии, которым угрожали пытки и смерть. Немцы готовы помочь им, надеясь, что значительная часть этих беженцев вернется по окончании конфликта на родину для восстановления там нормальных условий жизни.
Нынешний конфликт обусловлен произвольным и извращенным толкованием соответствующей статьи Основного закона ФРГ, касающейся предоставления политического убежища лицам, преследуемым по религиозным, расовым и др. причинам. Дискуссии по этому поводу ведутся в ФРГ в нравственном, религиозном, идеологическом плане, между тем как корень дела в другом - в чудовищном обнищании населения Третьего мира.
В страшном обострении ситуации в Третьем мире виноват отчасти и сам Запад, практиковавший в так называемых развивающихся странах такую политику, которая исходила из модели динамичного и высокоразвитого индустриального общества. Применение этой модели в странах Третьего мира, не считаясь с местными условиями, привело к разрушению национальных культур, социальных общностей и жизненных форм, сложившихся там исторически.
