Некоторые бросились на помощь редеющим законникам. Им тоже доставалось конкретно, но на другом «фланге». Максим увидел, как парень, которому он только что помог — снёс всей массой одного из «уголовников» которые били карлика.

Маленький усач вдруг неожиданно разогнулся на полу и ухватился за ногу оставшегося одинокого обидчика. Сделав ловкую подсечку, он отправив того на пол. Рука карлика метнулась за всё той же заточкой, которую выронил Сомов.

У некоторых древних народов есть поверья об оружии, которое постоянно требует крови и пьёт её в неограниченных количествах. Вот сегодня этот заострённый кусочек металла мог претендовать на роль одного из таких страшных средств лишения жизни. Зажатая в кулаке отвёртка опустилась на темя блатного.

Находящаяся рядом шконка внезапно рухнула на стоящего рядом с ней в борцовской стойке подельника Мотора, не ожидающего такой подлости от тех, кто решил помочь Бену и его команде.

Верхним ярусом блатного прижало к полу, чем тут же воспользовались трое подоспевших рабов из «сочувствующих». Они принялись с остервенением топтать бритого «маечника», ревущего под ударами. В глазах их Спартак видел только страх. Каждый из прыгающих на противнике убийц боялись его. Понимали, что опыт его несказанно больше, и что если тот встанет на ноги — победа в этой маленькой схватке среди большой потасовки будет уже не такой реальной.

Страх подгоняет и всегда ожесточает людей, отчаянных и поставивших на карту свою жизнь. Если конечно не парализует их по рукам и ногам.

Как бы то ни было, все происходившее вокруг уложилось в какие-нибудь полторы-две минуты. Время боя всегда только кажется вечностью. На деле всё по-другому.

Двери барака распахнулись настежь, и громкий ор в мегафон противно и оглушающе хлестанул по ушам:

— Все на пол!!! Живо, уроды!!!

И тут раздался треск очереди из автомата…

Максим лишь успел разглядеть стоящего в дверях Плюща с рупором в руках и автоматом Калашникова за спиной. За ним чуть сбоку стоял низкий длинный пикап, над кабиной которого торчал на станке пулемет, хищно уставившийся прямо в сторону Спартака. Его затвор с самым меланхоличным и будничным видом передергивал какой-то оборванец с острейшим ирокезом на лысой голове. С боку стоял еще один стрелок — он и долбанул очередью поверх голов.

Свет фар ударил внутрь барака и все мгновенно попадали на пол, накрывая руками головы. Максим только успел кинуться в проход между койками, уткнувшись щекой в холодный и склизкий бетон, как пулемёт дал очередь внутрь строения над головами лежачих. Послышался глухой стук падающего тела.

Кранк, который так и сидел, никого не трогая, уставившись в стену и бормоча что-то под нос — упал с койки замертво. Пули прошили его тело в нескольких местах. Не успел…

Следом раздался ленивый голос отморозка с рупором:

— Ты идиот? Это же «овощ».

— Ты сам сказал — кто не лёг — тому свинца придарить.

— Но головой же надо думать иногда! А не только жрать в неё. Смотри — куда лупишь!

— Думать — не моя задача. Мне приказали — я делаю…

Сомов поразился этому безразличию и поднял глаза на пулемётчика. Он встретил на удивление цепкий и неглупый взгляд. Прикидывается что ли? — подумал Максим. По его спине пробежал холодок. Да тут же настоящий рай для скрытых маньяков. Можешь творить всё, что тебе вздумается, прикидываясь просто исполнителем чьих-то приказов, или прикрываясь пониженным уровнем психосостояния.

Рядом с Сомовым, под стеллажом, стонал тот блатной, на которого уронили шконку. Именно его минуту назад нещадно топтали рабы, сочувствующие Бену и его компании.

Спартак перевёл взгляд на какое-то движение справа. Рядом лежал долговязый и карлик. У длинного заплыло всё лицо, и было порезано плечо той руки, которой он накрывал голову. Малорослик протянул вперёд руку и легонько толкнул долговязому заточку. Тот скосил взгляд и, убедившись, что его не видят из-за стоящей между ним и Плющами койки, протянул руку за смертоносным жалом. Затем аккуратно поднёс её к шее стонущего под упавшей шконкой напарника Мотора. Приставил острие.

И с силой вдавил орудие в плоть.

Бедняга тут же заглотал воздух и попытался неловко задвигать руками, чтобы слабо отмахнуться от убийцы. Однако, он не смог коснуться его руками — мешал верхний ярус койки, который давил прямо на грудину и блокировал предплечья.

Долговязый оставил заточку в шее умирающего. Следом аккуратно вытер кровь с пальцев о робу ещё одного мертвеца лежащего рядом. Потом вернул вторую руку на свой затылок. Он отвернул голову и спокойно уставился в стену, словно это и не он минуту назад крушил челюсти.

Все затихли.

Между лежачими, вдоль шконок, пошли Плющи, грохоча сапогами по прогнившим половицам.

— Один, два, три…. ага…. Шесть, семь. И этот — восьмой, — говоривший до этого в мегафон указал дульным срезом автомата в сторону лежащего Кранка, а затем подытожил. — Всего восемь минусов.

Внутри Максима все бушевало. Ещё восемь человек сейчас где-то в реальном мире отключены от игровых капсул. Кто-то из них больше никогда не откроет глаза. Остальные будут лежать в коме. Причём одного из них Сомов убил собственными руками. Он даже не нападал на него. Пусть он и был с теми, кто хотел уничтожить его. Тем не менее, это была не самооборона. Хотя, кого он обманывает — тут быстро понимаешь, что в такой игре не получится быть паинькой. Не брать чужую кровь на свои руки — не выйдет… Надо становиться жестче. Распустишь нюни — погибнешь.

Сердце билось как-то с паузами. В неровном ритме. Дыхание сперло. Перед его носом со стуком приземлился сапог Плюща — двое членов банды, охранявших владельца мегафона прошли вслед за ним внутрь барака.

— Встать.

Это было адресовано соседу Максима по «лежанию на полу». Он медленно поднялся, держа руки на виду. Губы раба дрожали.

— Не бойся, чего ты? — лениво вещал боец «зелёных ирокезов».

Он указал на труп, валяющийся рядом, и скомандовал:

— Поднимай. Неси на задний двор. Так… Теперь… Ты!

Слабый, но неприятный пинок сапога пришёлся Сомову в бедро.

— Подорвался. Поможешь ему. — донеслось сверху.

Максим медленно встал и подошёл к дрожащему рабу, с которым ему пришлось быть в одной «похоронной команде». Хорошо, что не убили и не избили Плющи. Дыхание понемногу восстанавливалось. Надо взять себя в руки! Видя, что паренёк совсем струхнул, Спартак вздохнул и осмотрел мертвеца. У него была разбита голова и изуродовано лицо.

Сомов скомандовал, желая выручить парня:

— Не смотри на его лицо. Хватай за ноги. Там крови меньше.

Раб, торопливо и суетливо бормоча какие-то сбивчивые слова благодарности, быстро развернулся спиной к стопам убиенного и подхватил того за щиколотки.

Максим, сдерживая отвращение, взялся за запястья несчастного и поднял его рывком вверх. Вдвоём, переступая через лежащих и трясущихся в страхе рабов, они с напарником направились к выходу.

— Эй! — окрикнул его Плющ, справедливо посчитав, что Сомов сейчас более адекватен.

Носильщики остановились, и Спартак повернул голову, стараясь смотреть как можно более миролюбиво на говорившего отморозка. А тот просто махнул рукой на труп в руках рабов и дал указание:

— Одежду и обувь не забудьте снять. Казённая. Отдадите охране. Всё. Живее!

Максим стиснул зубы и зашагал вслед за рабом. Он правильно сделал, что пошёл в хвосте и понес самую «нелицеприятную» часть их груза двести. Во-первых, неизвестно как бы повёл себя в панике его напарник, во-вторых, Спартак понятия не имел — где здесь находится задний двор. И поэтому пустил вперед того, кто уже был знаком с внутренним устройством базы Ядовитых Плющей. А сам он шёл и старательно запоминал всё, что находится вокруг.

Оба носильщика вышли на улицу, пройдя мимо пикапа с пулемётом и его владельцем-маньяком. Неподалеку стоял ещё один отряд парней в кожанках с цепями и тесаками в руках — видно, отряд подмоги, если рабы решат выкинуть какой-нибудь фортель. Будут влетать и молотить налево и направо непокорных.