И еще…

Что самое, пожалуй, неприятное…

Пока мы снаружи, пока мы отбиваем атаки противника — я могу не бояться внезапного нападения. Но вскоре все может резко ухудшиться и нам придется уходить в скальные недра, спускаться к чреву Подковы, к городу гномов у подземного озера. Мы закупорим наглухо все выходы и входы. Мы отрежем себя от внешнего вида толстенными каменными перемычками. Обвалим коридоры… и тогда я, тот в ком гнездится тьма… останется там словно волк в битком набитом овечьем загоне. Хищник среди жертв. Вечно голодный и ненасытный хищник…

Раз эта мысль пришла в голову ко мне — могу поклясться, что она навестила разум и фанатичного священника отца Флатиса или же одного из братьев монахов.

Я ни за что не трону ни одного из своих людей или гномов — я скорее жизнь отдам за них! Но это знаю только я. И верю только я один… стоп… почему я подумал «только я один»? А мои люди? Гномы? Они верят мне! Они знаю что я отдам последнюю каплю крови ради их благополучия! Почему в последнее время я стал все чаще задумываться только о себе?…

Неважно!

Бам! Крупный голубь ударился о щит и тут же был рассечен мечом ниргала. Я успел протянуть руку и «влить» в себя немного рассеивающейся жизненной силы. Бросил последний взгляд на угрюмо стоящего священника и, развернувшись, зашагал к поселению, ведя за собой ниргалов.

Еще и ниргалы! Люди над которыми поработал злобный некромант лорд Ван Ферсис… люди с изувеченными телами и разумами. Люди служившие тьме. Люди возможно продолжающие служить тьме и лишь притворяющиеся нашими союзниками. И кто их сейчас ведет за собой? Верно — они слушают лишь меня. А кто я? А я еще один из «тьмы» и такой же черные плащ трепещет у меня за плечами…

Кровь и пламя…

Черное и белое…

Главное — как бы я сам поступил, окажись я на месте старого священника?

Окажись у меня в рядах существо… я сказал про себя «существо»?… ну да, а человек ли я еще?… окажись в моих рядах такой воин, бывший ледяной мертвяк поглотивший уйму чужой жизненной силы и продолжающий это делать… пустил бы я такого воина в подземное убежище?

Ведь это на самом деле то же самое что впустить лису в курятник…

Проклятье!

Нет! Я бы не пустил! Нет!

Резко остановившись, я сжал до хруста кулаки.

Я бы не пустил!

Как лидер ведущий за собой людей, как лидер заботящийся об их благе, я бы ни за что не пустил подобную «тварь» в место где скрываются от беды женщины и дети!

Ох,… но ведь я не тварь… я простой человек получивший необычные способности из-за древней некромантской магии…

Некромантской…

Древней…

Простой человек…

Испустив хриплый и долгий выдох, я снова задрал лицо вверх, глядя на мирно плывущие серо-белые облака и мечущихся птиц.

Я не простой человек…

Возможно я вообще не человек…

Единственное что я могу утверждать бесстрастно — я различаю, что такое хорошо и что такое плохо, причем сужу об этом по моему старому кодексу поведения. Тому же самому, что был у меня, когда я впервые очнулся после злосчастной охоты на кабана. Но мое тело не могло остаться прежним. Я был смертельно ранен, я превратился чуть ли не в остывший труп, я утонул в ледяных водах мертвого озера, я очнулся ледяной тварью, оброс щупальцами убийцами, уничтожил множество врагов «выпив» их до последней капли. И нынешний мой «обычный» внешний вид лишь обманка.

Боюсь, что отец Флатис хорошо это понимает. Ведь не зря рассказывал он мне ужасные сказочки про древние времена, в тот день, когда мы хорошенько приложились к гномьей настойке.

А я сам уже дал прямой ответ на собственный вопрос — я бы ни за что не пустил в подземное убежище такую вот непонятную тварь. В место, откуда не убежать…

Мне почему-то резко вспомнилась та ужасная хищная зубастая тварь найденная нами в распечатанном оловянном руднике. Я чем-то схож с ней… я столь же ужасен, неестественен и… и должен умереть…

Так каков же твой вывод Корис?

Пустит ли тебя священник в твой собственный дом или же встанет у тебя на пути?

А если встанет у меня на пути… что мне тогда делать?

Гнилой исполин пал…

Рухнул с грохотом, пал бесславно,… но вражеские сердца не преисполнились страхом. Ибо враг не ведал страха, не ведал усталости, не ведал вообще ничего, включая жажду убийства. Наш враг походил на кукол слепленных из мяса и костей. Проклятый Тарис позаботился о том, чтобы его воины вообще ни о чем не думали.

Это уровень ниргалов… только в данном случае роль бесстрастно идущих на смерть солдат исполняли пернатые жители неба.

Я убедился в этом сразу же, как только вернулся к платформе подъемника, миновав метатель и не забыв поблагодарить столь метких стрелков, уложивших гномий лопающий валун так точно в цель. Я успел спуститься, успел облегченно вздохнуть, поняв, что по ущелью не спешат новые десятки врагов. Успел обрадоваться передышке, ведь и небо внезапно очистилось около половины часа назад и крылатый противник убрался прочь.

Поселение показало себя!

Вот твердость нашей скорлупы! Вот острота наших шипов!

Попробуй-ка разгрызи, Тарис! Обломаешь зубы!

Радовался я недолго. Меня отделяла от подъемника около пятидесяти шагов, когда моя тихая радость закончилась, едва я услышал стремительно нарастающий шум.

Я еще не знал, что спустя несколько мгновений меня ожидает может и не самое страшное зрелище в жизни, но вполне возможно что самое отвратительное. Убедиться в этом мне пришлось очень скоро.

Птицы… прилетевший со стороны холмогорья окружающего Подкову новый птичий вихрь не стал кружиться, не стал пронзительно кричать и не стал пытаться выцарапать нам глаза и разорвать кожу. Нет. Вся огромная стая — сотни птиц! — одновременно исполнила один и тот же слаженный и абсолютно безумный маневр.

— Щи-и-иты! — громовым ревом разнесся оглушающий приказ и тут же застучали краями поднявшиеся щиты, образовав настоящую крышу с частыми прорехами. Торчали вверх редкие копья, но это скорее привычка.

Приказ подоспел вовремя, подстегнув совсем молодых и зеленых, не чувствующих еще дыхание опасности.

А затем вся прибывшая невесть откуда птичья армия в едином слаженном порыве взмыла круто вверх, так высоко, что я едва-едва мог их различить в небесной синеве. Одновременный крик с небес… и спустя миг мы узрели несущуюся вниз сплоченную массу, направленную точно на внутренний двор. Воины не зря подняли щиты,… но их задело самым краем удара.

Лишь несколько десятков пернатых тел простучало по щитам.

А вся остальная масса словно живая молния ударила в гранит внутреннего двора. Ударила с немыслимой силой.

Самоистребление — только это слово пришло в мой пораженный ум, когда я в невольном ступоре застыл на месте, будто громом пораженный. Птицы именно пикировали! Головами внизу! Изо всех сил работая крыльям в своем последнем полете ведущем к ужасной смерти!

Итог был закономерен…

За сегодняшний кровавый день я уже навидался смертей — в том числе и птичьих.

Но в этот раз масштаб поражал воображение! И ужасал сознание!

Сотни птиц с диким хрустом, чавканьем и криками разом ударились о холодный гранит и землю и тут же погибли, усеяв практически весь двор пятнами разбрызганной крови, перьями и кусками мяса. И там же, среди кружащихся окровавленных перьев и пуха остались лежать два человеческих тела… Создатель…. Я видел их перед самым ударом. Женщина и мужчина. Он окровавленный уходил в жилую пристройку, две женщины ему помогали, но одна видать успела юркнуть под защиту крыши. А эти двое нет… и выжить после такого чудовищного удара сумел бы только бронированный ниргал.

С шумом выдохнув, я в ярости ударил себя кулаком по бедру. И еще раз. И еще раз — заставляя разум очиститься. Заставляя задуматься о происходящем. И одновременно двигаясь к платформе.