Истрепанный непогодой шлюп устало опустился на поляну, подмяв брюхом усыпанные розовыми цветами кусты. Глухо ударили о землю сходни и вниз потянулась цепочка измотанных долгим полетом людей. Помахав на прощание боцману, который шагал в хвосте колонны, капитан крикнул:

- В первую очередь воду найдите! И постарайтесь с местными не встречаться. Не хватает еще на пограничный патруль напороться.

Старый шкипер облокотился о перила и стал смотреть, как оживающие на глазах имперские солдаты бродят по кустам и все дальше уходят в лес. Пристроившийся рядом матрос тихо поинтересовался:

- А паруса-то чего совсем не прибрали?

- Можно подумать ты и не знаешь.

- Если подумать, то на борту остались только наша команда и родня с других грузовозов. Все пришлые вон, цветочки топчут. И боцман с прихлебателями от нанимателя по тропинке шагает.

Капитан усмехнулся и достал из кармана кисет:

- Значит, все правильно понимаешь. Подождем еще чуток, пока подальше отойдут, и можно по-тихому сворачиваться. Я знаю эти места, пролетал не раз, когда в Хапран с грузами ходил. На запад пройдем, там озеро будет, как раз воды запасем на обратную дорогу. И можно возвращаться.

- А боцман с чужаками?

- А он пусть с “сыроедами” общается. Я за родственников и знакомых отвечаю. А это жулье нам на хвост вздумало упасть и еще права качает, как только шторм стих. Вот пусть и выкручивается сам, как сможет. И дружков своих спасает, как умеет... Так, трубочку сейчас с тобой докурю и можно отчаливать.

Между свежей зеленью мелькнуло ярко-желтое платье и над полянкой пронесся крик:

- Дядька Рахим! Дядька Рахим! Там чужие к хутору идут! С оружием!..

Кряжистый низкорослый бортник подслеповато всмотрелся в бегущую со всех ног девочку, а потом сообразил, что именно она кричит и засуетился. Хутор хоть и разросся за это время, но сейчас дома должна была остаться только соседка с младшими, остальные все по хозяйству разошлись. Кто в лес сухостой собрать на растопку, кто проклюнувшейся травы козам нарвать. Часть в город на торги улетела. Сыновья вон колоды меняют, тоже только что отвлеклись.

- Дядька...

- Так, успокойся. Я тебя услышал... Сколько их, как выглядят?

- Много их, я штук двадцать видела, а из леса все идут и идут. Солдаты, в доспехах. Грязные все, но не абордажники. И не наши. Никогда таких в Хапране не встречала.

- Откуда именно подходят?

- От старой балки. Я как раз с другой стороны забора репей убирала, как заметила, сразу в лесу схоронилась. Вроде не попалась им на глаза, никто следом не пошел.

Старик призадумался на секунду, потом жестом подозвал младшего из сыновей и приказал:

- На пограничный пост помчишься. Пройдешь по левому краю болотины, там чужаки дорогу никогда в жизни не найдут, не смогут перехватить, если кто еще тут шастает. Поднимай пограничников по тревоге. Рогатину прихвати на всякий случай... Так. Ты берешь Варру в охапку и вон туда, в ельник. Там выворотень, под ним укроетесь. И чтобы ни одна живая душа вас не нашла. И нечего так на меня зыркать. С ее платьем только по лесу и мелькать, первая же стрела в цель. Ну а с тобой, Самри, мы аккуратно до старой пасеки прогуляемся. Там на краю отличная лиственница стоит, вот с нее и посмотрим, что да как. Нас вряд ли кто заметит, а весь хутор будет как на ладони. Лук не забудь.

Дождавшись, когда младший из сыновей скроется среди деревьев, дядька Рахим проверил, легко ли выходит нож из чехла, после чего неслышной походкой бывалого охотника двинулся обратно к дому.

Первым чужаков заметил Сверр, который как раз перекладывал отощавшую за зиму поленницу. Удивленно выгнул бровь, присмотрелся к доспехам и серой тенью метнулся домой. Там как раз заканчивала уборку мать, а Синдри помогала одеться Литару, который хотел вместе со старшими братьями отправиться на прогулку в лес.

Закрыв дверь на засов, Сверр крикнул:

- Чужаки за оградой! Сюда идут... Много их идет.

Высунувшийся с полатей Толла недовольно чихнул в ответ:

- Что за дурную игру ты придумал?

Толлу заставили разгребать накопившийся мусор под потолком, куда успели напихать разной мелочи, не нужный прямо здесь и сейчас.

- Все с мечами, копьями. Человек пять лучников. Остальных уже не разглядывал.

Скатившийся сверху мальчика прыгнул к мутному окошку, на секунду выглянул на улицу и рявкнул, подражая любимому капитану:

- Боги Проливов! Бортами точно не разойдемся... Они сейчас хутор обшаривать будут. Соседи-то дома?

Испуганная мать подхватила на руки насупившегося младшего Литара и ответила, беспомощно оглядываясь вокруг:

- Откуда? На торги собрались. Дядька Рахим вроде с сыновьями хотел борти проверить, но может тоже со всеми улетел.

- Тогда надо прятаться. Спускайтесь в подпол.

Со двора послышались раздраженные голоса. В дверь громко стукнули, но засов даже не шелохнулся.

- Заметили меня, когда в избу бежал, - недовольно буркнул Сверр, приподнимая крышку.

- А может, дым из трубы выдал. Все равно, остальных вниз. Пусть по отнорку в овраг выбираются. А мы - следом.

Настроенные воинственно братья помогли спуститься вниз Синдри, которая приняла у матери заплакавшего младшего, затем к приоткрытому тайнику пробралась хозяйка дома. Затеплив огонек в масляной лампе, она обернулась к пацанятам, но те лишь замахали в ответ руками:

- Быстрее, давайте быстрее! Мы пока дверь столом подопрем и следом за вами! И не ждите нас, сразу в овраг и направо, там лес, никто не поймает! Все, бегом, бегом...

Выскочив обратно наверх Толла прислушался к суете за стенами дома и спросил у Сверра:

- Успеем уйти?

- Если бы чужаки не знали, что тут кто-то есть, то могли бы. Пока тайник бы нашли, пока в лаз сунулись. А так - будут на пятки наседать все время. Вдвоем бы оторвались, но мама еле ходит. Да и Литара по кустам и буеракам пока подальше в лес дотащишь. И у них лучники. Если поверху погоню организуют, то всех и положат, разом.

Вздрогнув от тяжелого удара в дверь, Толла вымученно улыбнулся и решительно снял со стены перевязь с мечом:

- Значит, так и быть. “Сыроеды” из своего дома не бегают.

- Не бегают.

- Так брат учил. Так и будет... Лаз прикрой, а я пока тут чуть место приготовлю. И арбалеты захвати. По разу как раз успеем попотчевать.

Дверь рухнула внутрь через пять минут. Солдаты провозились долго, никак не могли справиться с добротно подогнанными досками и крепкими запорами. Насторожено поводя обнаженным оружием, в дом вошли четверо, пытаясь найти хозяев. Неожиданно сверху на головы имперцам повалились старая шуба и куча разнообразного бытового мусора: треснувшее корыто, не по разу уже латаное сито, куцый веник вместе с ореховой шелухой. Четверка чужаков шахарнулась обратно к дверям, а из-за печи высунулся Сверр и выстрелил из арбалета, целясь в грудь ближайшего солдата. Следом сверху щелкнул арбалет Толлы, который сумел вогнать болт в голову самого крупного противника. После чего стремительным лесным котом обрушился на запутавшегося в шубе врага, успев ткнуть острием меча тому в горло. Перекатился, уходя от удара копьем, принял стойку. Последний из четверки попытался двинуться вперед, выцеливая железным жалом шустрого “сыроеда”, но бесшумно скользнувший за спину Сверр уже рубанул чужака сзади по ногам, а потом добил повалившегося мужчину коротким ударом по шее. Первая атака имперцев была отбита.

Стоявший на деревянной стене охранник поправил тяжелые ножны с мечом, пригляделся к мелькнувшей вдалеке птице, потом развернулся и двинулся дальше в обход. Хоть пограничный пост и стоял в относительно спокойных местах, но командир крепости требовал нести службу как положено. Поэтому мчащегося со всех ног пацана солдат заметил почти сразу и у ворот еле живого после стремительного бега сына Рахима встречал уже поднятый по тревоге караул.