Меня напоили из высокого кубка, заботливо придерживая голову, чтобы я не упала обратно на подушку. Я всячески показывала, насколько обессилела, чтобы не вызвать подозрений, хотя есть и вправду хотелось. Сколько же прошло времени?

Вместе с этой мыслью пришло и воспоминание о странном сне, про который я совсем забыла. Глайт! Его голос был настолько реален в липкой темноте, что просто не мог быть неправдой! И где же эти спасители, когда с момента моего исчезновения минуло уже несколько дней?

— Эй, не спи! — оказывается, враги уже несколько минут не могли привлечь мое внимание, окликая.

— Чего вам, изверги? — ладони автоматически легли на живот, бессознательно защищая слабое место.

— Сейчас тебе придется встать и пойти в соседнюю лабораторию на дальнейшее обследование. В этой иссякла магическая энергия, она нуждается в подпитке, а для тебя это опасно. Все, что ты сейчас чувствуешь, может повлиять на завершающую стадию заживления и твоего слияния с арашшаским заклинанием, еще действующим в твоем теле.

— А заставлять изрезанную маньяками-садистами женщину идти пешком не опасно? — я насмешливо подняла бровь, хотя сердце замерло от неожиданной идеи, забрезжившей на краю сознания. — Вот и несите меня, раз так надо!

— Не спорь, девочка! Прошедшая операция еще не самое страшное, что с тобой произошло, так что рекомендую вести себя потише!

Я покорно встала, пошатнулась от слабости, но устояла, схватившись за край стола. Было немного больно в животе, так что изо рта против воли вырвался хриплый стон. Подождала, пока злодеи отсоединят цепи от вмурованных в стену колец, питавших энергией мои оковы, и замкнут на себе сдерживающее мою магию заклятье. Потом выждала несколько мгновений, чтобы проверить свои догадки о единственном средстве спасения и ударила.

Чувства. Эмоции. Что-то нематериальное, эфемерное, не поддающееся измерению и контролю. Не магия. Что-то, что невозможно сдержать никакими оковами. Кое-что, чего обо мне не знали не только злодеи, но и собственные спутники. Мой эмпатический дар, о котором я забыла. Дед, пошли ему Небо долгую и мучительную смерть, сказал волшебное слово «чувствовать», после чего у этих бескланников просто не осталось шанса.

Все, что бурлило в моей душе с момента пробуждения на столе после операции, хлынуло наружу. Враги визжали и выли, раздирая себе лица когтями, неспособные справиться с моей болью, моим отвращением, моим желанием умереть, которое я щедро изливала на них. Ярость и ощущение беспомощности, чувство того, что меня осквернили, боль и отчаяние волнами бились о светящиеся белые стены, жаль было только, что и я переживала это снова.

Тела врагов попадали на землю замертво, заключенные в удушающие путы моих эмоций. Первый раз в жизни я использовала эмпатию для того, чтобы победить, и это оказалось довольно мощным оружием. Достаточно простенького заклинания, закрывающего сознание от воздействия эмпата, но ведь это надо еще догадаться! Мне повезло.

Я дрожащими пальцами дергала цепи, вырываясь из рук тюремщиков. Времени было мало, кто знает, сколько бескланников осталось вживых и задело ли тех, кто находился вне пределов комнаты. Злость ушла, сейчас я хотела просто оказаться подальше от пропитанных страданием стен. Цепи держали крепко, проклятые вампиры даже будучи мертвыми поддерживали действие сковывающего магию заклятия, замкнув его на своих телах, а не душах, как это делают все нормальные маги.

— Да что же это такое! — чуть ли не со слезами воскликнула я, когда дрожащие ноги подкосились и, я плюхнулась на пол, снова и снова дергая за цепи. — Выход так близко!

Как ответ свыше дверь лаборатории распахнулась и с серебряным мечом наготове внутрь ворвался Глайт. Честное слово, никогда бы не подумала, что буду так радоваться этому негодяю!

— Рэй! — он моментально оценил обстановку, сунул меч в ножны и уже в следующее мгновение был возле меня. — Ты цела? Что с ними всеми случилось? Полное подземелье бездыханных бескланников!

Я не могла говорить. Что-то сжимало мне горло, липкий горький комок сдавливал изнутри, мешая звукам выходить наружу. Я просто смотрела в серьезные желтые глаза и открывала рот, беззвучно что-то шепча, сидя на коленях среди бесчувственных тел врагов. Почему-то Глайт испугался.

Он подхватил меня на руки и побежал, пока нас не поймали.

— Держись, малыш, еще немного! Я случайно нашел тебя, Рэй, — он несся по темным коридорам, вынося меня из каких-то странных катакомб, в которых я, оказывается, находилась. — Ты сказала «горы», но мы никак не могли понять, что же это такое. Рэйн и Амиларра обыскивали все холмы в лесах, Шаэнниль смотрел прибрежные скалы на востоке, а я пришел сюда, это всего в дне пути от Ясного града, небольшой участок холмистой местности перед обрывом в море.

Вампир торопливо рассказывал и явно пытался успокоить меня, либо себя, что тоже возможно, судя по тому, как судорожно его руки сжимали мое тело. Я обняла его за шею одной рукой, молча глядя в никуда, вдавливая в ноющий живот свободную ладонь. И дрожала не переставая, боясь поверить в спасение, которое пришло неожиданно, когда бессилие чуть было не одержало верх в моей душе.

— Это не гора, всего лишь холм, на который насыпали кучу камней, даже странно, что ты так это восприняла. Поначалу мы не поняли, что тебя надо искать. Ами обзывала нас нехорошими камнями, разглядев в обоих смущение и чувство вины. Эта девчонка сразу спросила, что мы натворили и где Рэй. Когда утром ты не вернулась, до нас дошло.

Сильным магическим импульсом Глайт ударил в стену, которая оказалась хитро замаскированной дверью, и мы попали на свежий воздух, освещенные тысячами колючих звезд на ночном небе. Где-то рядом шумело море, ветер доносил запах соли и терпкий аромат водорослей.

— Скажи что-нибудь, Рэй! Ты вся дрожишь и так смотришь, что мне становится страшно, — вампир посадил меня на спину притопывавшего лапами кангу и опять крепко прижал к себе.

Кангу? Ребята же пришли без них, откуда взялся зверь? Мне не все равно?

Я задержала дыхание от резкой боли в животе, когда крылатый кангу оттолкнулся от земли и взлетел, набирая высоту. Все это время короткая рубашка и штаны скрывали от глаз вампира шрамы и раны, так что он до сих пор не понял, почему я так судорожно держалась за живот.

— Ты ведь меня слышишь? — я еле заметно кивнула.

— Прости меня, девочка. Ты меня не любишь и не веришь мне, я причинял тебе только боль, но прошу, прости.

Я молчала, не воспринимая слова вампира.

— Все, что ты слышала в тот день, это не правда. Меня достал этот зеленый выскочка, вообразивший, что он центр мира, я хотел как можно больнее уязвить его, говоря все подряд.

— Ты уязвил меня, Глайт. Опять. Опять. Почему вы все хотите причинять только боль, разрушая все вокруг? — я беззвучно шевелила губами, и вампир меня не слышал.

— Ты не вещь, малыш, и я не покушаюсь на твою свободу. Признаю, что я мерзавец и негодяй, властный, жестокий эгоист, и все, что ты обо мне думаешь — так оно и есть. Но я не хотел бы становиться твоим врагом.

Я закрыла глаза и перестала слушать, не желая вникать в то, что он мне говорил.

Не враг.

Не друг.

Кто ты такой, Глайт?

* * *

— Она дрожит все время с тех пор, как я ее нашел! — это снова он, ну почему я не могу никуда деться от этого вампирюги?

— Я могу попробовать дать ей один из эликсиров Легиона, магия Ами на нее не действует почему-то. Только надо как-то развернуть Рэй, а то она свернулась клубком и не дает себя уложить нормально!

Рэйн, братик.

Меня попытались перевернуть, потом разжали упрямо сцепленные челюсти и влили в рот что-то мятно-горькое, от чего внутри словно взорвались по очереди огненный и ледяной шары. Глаза распахнулись.

— Рэй! — брат обнял меня, прижимая голову к широкому плечу. — Как мы волновались за тебя, сестричка!

Сердитая Ами отпихнула стоявшего столбом Шаэна и уселась рядом со мной на кровать, взяв мою ладонь в маленькие жемчужные ручки. Мое тело постепенно расслаблялось, напряжение уходило из одеревеневших от страха мышц.