— Я должен получить эту информацию, Джил. Пусть твой начальник позвонит Джейн Гаррисон, если нужно.

— Ты снова в команде с Железной Девой?

— Главное — изловить Джека Фаррелла. А Чернова сейчас — единственная ниточка к нему.

— Если учесть, насколько успешны поиски Черновой, Ти-Кей, это никакая не ниточка.

Мэллой ухмыльнулся. Он не первый день занимался своим делом, поэтому неприглядные факты его не смущали.

— Давай договоримся так: я отправлю данные Дейлу Перри анонимно. Почти наверняка большая часть сведений у него уже имеется. Насколько я понимаю, тебе предстоит встреча с ним?

— Да, завтра вечером. И не мог бы ты заодно прислать отчеты ФБР по бегству Фаррелла? Досье на него у меня есть, но с тех пор, как он сбежал, я знаю только то, что говорят в новостях.

— Краткий обзор могу тебе выслать прямо сейчас. Остальное упакую в сжатые файлы и вышлю Перри.

— Отлично, но только скорее. Мне через пять минут выбегать.

— Нет проблем. Слушай, Ти-Кей, мне только что кое-что пришло в голову.

— Что?

— Тебе известно, что Чернова спала кое с кем из русских мафиози, перед тем как убирать их?

— К чему ты клонишь?

— К тому, что Джеку Фарреллу стоило бы десять раз подумать, прежде чем ложиться в одну постель с этой дамочкой.

Мэллой отправил пару закодированных электронных писем своим агентам в Европе, после чего заглянул на страничку фонда Джейн, предназначенного для субсидирования тайных операций. Он перевел десять тысяч швейцарских франков на счет в швейцарском Почтовом банке. Этот счет был открыт на одно из его подложных имен. Деньги с него Мэллой мог снять в евро в любом банкомате в Германии. Затем Томас проверил почту и получил данные ФБР по Фарреллу. Покончив с этим, он взял чемодан и направился к лифту.

В этот момент кабина опустилась вниз. Перестройка дома еще не закончилась, но Мэллой знал, что две квартиры на втором и третьем этажах проданы и каждая из этих квартир занимает целый этаж. Хозяева жили в Нью-Йорке только по три месяца в году, а остальное время нежились где-нибудь на солнышке. В данный момент они отсутствовали. Значит, это Гвен. Старенький грузовой подъемник со стоном доехал до верхнего этажа и остановился. Дверцы кабины открылись.

Вышла Гвен — темноволосая, с короткой стрижкой, смуглая, стройная. Ее большие карие глаза были так красивы, что Мэллой никогда не мог перед ними устоять. Они познакомились вскоре после того, как Мэллой ушел со службы. Несколько лет они встречались, а потом поженились — около года назад. Словом, медовый месяц миновал давным-давно, но они по-прежнему флиртовали друг с другом, словно подростки. Мэллой не жаловался. Это была единственная невинная забава, доступная ему, и он надеялся, что это никогда не прекратится.

Увидев чемодан, женщина спросила:

— Ты уходишь от меня к другой женщине?

— Я слишком стар, чтобы начинать новую жизнь, Гвен. Просто мне нужно уехать на несколько дней.

Гвен вышла из кабины лифта и кокетливо улыбнулась.

— С тобой всегда все так романтично, Томас.

— Предложили небольшую работу за границей. Я оставил тебе записку. Извини, что так спешно, но…

— А за границей — это где?

— Начну с Гамбурга, а дальше пока не знаю.

— Беглый миллиардер?

Гвен по телевизору смотрела только те новости, в которых сообщалось о событиях в мире искусства, а в журналах и газетах просматривала странички с кулинарными рецептами и путевыми заметками. Утверждала, что только так можно остаться в здравом рассудке.

— Ты знаешь про этого типа? — спросил Мэллой.

— Проснись, милый. Джек Фаррелл — известная личность.

Мэллой удержался, чтобы не застонать, и попытался перефразировать смысл своего служебного задания:

— Государственный департамент одолжил меня ФБР на пару-тройку дней. Хотят, чтобы я проверил кредитные карточки — надеются, что это поможет им выследить Фаррелла.

— Да наверняка они все это о нем знают!

Пойманный на лжи, Мэллой отпираться не стал, но продолжал гнуть свою линию.

— Вот и хорошо. Значит, много времени это у меня не отнимет. Как только выясню, где он припрятал полмиллиарда, сразу вернусь. Денежки-то пока не нашли?

Он укоризненно кивнул в сторону выключенного телевизора.

— Никаких следов. Ни Джека, ни денег. Но у фэбээровцев есть его ДНК и ДНК той женщины, которая его сопровождает — правда, не говорят, кто она. Это не секретарша: та все еще в Барселоне. Слушай, он обыкновенный бабник, этот Фаррелл. И ты действительно хочешь во все это влезть?

Гвен разволновалась. Мэллой сделал вид, что ему скучно.

— Постараюсь из всего этого влезть только в деньги.

Гвен широко раскрыла глаза — словно вдруг что-то поняла.

— Тебе ведь не грозит никакая опасность?

Мэллой рассмеялся и покачал головой.

— Этот малый — растратчик, Гвен. Сомневаюсь, что в гневе он хватается за пистолет. К тому же мне придется только сидеть за письменным столом и вести переговоры с банкирами. Старая песня, — добавил он усталым голосом.

— А все равно интересно. О нем же то и дело говорят!

— Нужно вылететь в Гамбург ближайшим рейсом, Гвен. Мне пора.

— Моему бравому аудитору даже некогда как следует попрощаться с женой?

Мэллой посмотрел на часы.

— Знаешь, если я не явлюсь на регистрацию за два часа до рейса, там начнут сильно нервничать.

— Боишься обидеть администрацию аэропорта? Предпочитаешь, чтобы на тебя обиделась твоя жена?

Каркассон, Франция

Лето 1931 года

— Я пригласил одного молодого человека выпить с нами в баре. Надеюсь, ты не возражаешь.

Дитер Бахман говорил со своей женой из ванной, дверь которой была приоткрыта. Однако небрежный тон мужа возбудил интерес Эльзы.

— Что за молодой человек?

— Его зовут Отто Ран.[21]

— Немец?

Женщина явно немного разочаровалась. Она приехала во Францию за новыми впечатлениями. А Бахман, казалось, даже в Монголии способен разыскать немца.

— То ли немец, то ли австриец, точно не скажу. По-французски он говорит настолько хорошо, что я даже не понял, какой у него акцент. Нас познакомил Магре.

Морис Магре был романистом средней руки, с которым Бахманы познакомились днем раньше. Их представил друг другу немец, общий знакомый. Магре разыгрывал из себя знаменитость, чтобы туристы угощали его выпивкой.

— А Магре его откуда знает? — осведомилась Эльза.

— Я не спрашивал. Знаю только то, что Магре сказал мне, когда Ран ушел. Он сказал, что Отто — охотник за сокровищами.

Это сообщение большого впечатления на Эльзу не произвело. Авантюристов в Лангедоке было так же много, как в Париже — жаждущих славы писателей, и все они искали золото катаров и бесплатную выпивку.

Эльза взяла с кровати платье абрикосового цвета и, прижав его к подбородку, повернулась к тусклому гостиничному зеркалу. Она не была уверена, стоит ли надевать это платье. Его цвет слишком сильно подчеркивает ее загар. Вообще-то ей казалось, что загар очень недурно сочетается с ее черными волосами и карими глазами, но Бахман уже начал ворчать: дескать, скоро ее начнут принимать за африканку. На его вкус, ей следовало иметь белоснежную кожу, светлые волосы и ярко-голубые глаза. Как-то раз она спросила мужа, почему он женился на ней, если ему так не нравится цвет ее волос и глаз. Он сказал, что с внешностью у нее все в порядке, но если уж она так хочет знать, то предложение он ей сделал потому, что влюбился! Супруга на это ничего не ответила. Их брак на самом деле сложился из-за денег и семейных связей. Если и была между ними любовь, она уже давным-давно превратилась в комфортную дружбу.

Эльза бросила платье на кровать. «Уж слишком много складочек», — решила она.

— И почему месье Магре решил, что мы хотим познакомиться с этим молодым человеком? Надеюсь, не из-за того, что он наш соотечественник? Вернемся в Берлин — будем там общаться с немцами, сколько угодно.