Или возможно нет.

Как только Зарек поднялся с пола, он пружинистой походкой отправился назад, прямо к кроватке Дерриана. И его новой няне.

Сьюзан.

Ох, черт! Сальваторе проклял себя. Сейчас это было непростительной оплошностью.

Сальваторе потер глаза. Его скорбь о Валентайне была сильнее, чем он думал. Он упускал из виду то, что никогда не упустил бы раньше. Женщины в окружении сыновей Джегера никогда не оставались в живых надолго, если они, конечно, не были обращенными вампирами, которые охотно отказались от своей души в обмен на бессмертие. И даже тогда, в момент их беременности отношения заканчивались. Ладно, технически, через сорок восемь часов после момента их беременности, но к чему такие тонкости?

Мысль, что он мог питаться от Зарека в ее присутствии и по-прежнему оставить женщину в живых после… недостойна древнего. Сальваторе сокрушенно встряхнул головой, но не сделал попытки остановить своего младшего брата. Это не было основанием для битвы. Вместо этого он опустился на кровать и приготовился смотреть. Без сомнения, представление Зарека будет лучшим фильмом за неделю.

Возбужденный вампир подходил к человеческой женщине как африканский лев, выслеживающий зебру. Схватив за грудки, он рванул ее со скамьи, и толкнул лицом к каменной стене, где зафиксировал, грубо заломив руку за спину.

Няня испустила леденящий кровь крик, и повернула голову к кровати, ее глаза отчаянно молили Сальваторе — о чем? Он не имел представления. Во всяком случае, ее ужас только сильнее возбуждал Зарека, что в данный момент означало: попытка забрать женщину у него — равносильна попытке вынуть кусок мяса из пасти питбуля. Никто, будучи в своем уме, не станет этого делать.

То, как она просила и умоляла, напомнило Зареку, что его племяннику нужна няня. Вампир одним движением сорвал с женщины изодранную одежду и разорвал ее на клочки своими когтями, наблюдая, как забавно они падают на землю, кружась как снежинки.

Женщина практически задыхалась. Проклятье, может эта девчонка закричать или как?

И бороться.

Ох, плохое кино!

В отчаянии нянька попыталась ударить Зарека головой, долбанув затылком по носу. Сальваторе поморщился, прежде чем рассмеяться.

Зарек зарычал от злости… и экстаза… реагируя на неожиданное нападение, сжал волосы в кулак, оттянул голову женщины назад, и воткнулся клыками в ее шею так глубоко, что Сальваторе услышал, как кончики клыков заскребли о кость.

Сальваторе скривился от громкого крика боли, эхом отразившегося от стен логова. Тело женщины забилось в конвульсиях, делая ее довольно сложной мишенью для совокупления. С гортанным рыком Зарек оторвал ее бедра от стены, раздвинул подергивающиеся ноги в стороны и вошел в нее так грубо, что воздух покинул легкие несчастной няньки.

Затем он застонал. Его глаза закатились.

Сальваторе был в восторге, наблюдая за тем, как Зарек с жестокой силой и примитивным безумством насилует няню, утопая в ее наполненных болью криках и его стонах удовольствия, смесь которых превращалась в некое хрюканье. В то же время погружение Зарека в шею женщины становилось все жестче, словно он хотел растерзать ее тело, стоящее напротив стены, своими интенсивными укусами. Зарек всецело отдался ритму.

То, как его сильное, мускулистое тело вбивалось в женщину, погружаясь глубже и глубже с каждым толчком, было воистину достойно созерцания. Принимая во внимание всю печаль, которая настигла их раньше, Зарек определенно заслуживал некого отвлечения.

Сальваторе лег на постель, отвернувшись от затянувшегося шоу и размышляя о кровавой войне, которую Валентайн развязал с Силивази. Он только начал проигрывать в голове варианты, когда услышал сиплый вскрик и пол под ним закачался. Когда он поднял голову, Зарек стонал над шеей женщины и, будь проклято все, наслаждался каждым моментом сильнейшего оргазма в никудышном теле няни. Непригодном для любви Темных Лордов.

— Ты на самом деле хочешь сейчас детей, брат мой? — рявкнул Сальваторе на всю комнату.

Зарек положил голову на спину Сьюзан, задыхаясь, удерживая ее одной рукой. И медленно вышел из ее тела.

— Что? — простонал мужчина. Явно еще чувствуя остатки оргазма.

Сальваторе прочистил горло.

— Сын? Сейчас? Это именно то, чего ты хочешь?

Зарек встретил взгляд брата, и его тело сотряслось в последний раз.

— Не очень, — простонал он и закрыл глаза. — Но, хочу заметить, было бы не плохо освободиться от Проклятья Крови раз и навсегда. — Он медленно выдохнул и, когда снова открыл глаза, они светились.

Сальваторе пожал плечами. Проклятье Крови было определенно чем-то тяжелым, о чем следовало волноваться, но не для сыновей Джегера. Для сыновей Джейдона? Да. Они должны найти и хранить одну женщину в течение всей своей вечной жизни, и спаривание должно состояться в течение месяца во время Кровавой Луны, или они обречены. Но сыновья Джегера могли использовать для продолжения рода любую женщину. Не имело значения, хотела она или нет, это происходило с ней. Время не имело значения. До тех пор пока непосредственная жертва не понесет от мужчины его первых сыновей, это было приемлемо. Для Темных исполнить требования проклятия было так же легко, как сосчитать до трех.

Зарек, словно прочитав его мысли, проворчал:

— Ты прав, достаточно того, что у нас есть Дерриан, о котором нужно заботиться прямо сейчас. — Он посмотрел на кроватку племянника. — Важно, чтобы мы дали ему такое же внимание, как Валентайн… — он тяжело сглотнул, — мог ему дать.

С этими словами Зарек повернулся к Сьюзан, поцеловал в губы, затем положил одну руку ей на голову, другую на подбородок и повернул в противоположные стороны. Раздался глухой треск, и ее безжизненное тело опустилось на землю. После этого, застегнув свои штаны, он вздохнул.

— Знаешь, брат мой, я думаю, что люблю этого ребенка так, словно он мой собственный.

Сальваторе улыбнулся.

— Как и я, Зарек. — затем нахмурился. — Тем не менее, я сожалею о твоей печали. Знаю, как это тяжело, но даю тебе слово: даже если это займет вечность, Валентайн будет отомщен.

Зарек кивнул.

— Всего доброго, брат.

Сальваторе смотрел, как Зарек выходит за дверь. Как бы там ни было, он был хорошим парнем.

— И тебе всего доброго, Зарек.

Накари приехал на своем старинном Calypso Coral 1970 Ford Mustang, который выглядел как новый, на стоянку у клиники Кейгена и медленно выключил двигатель. Киопори не понимала, что означали все эти названия, но Накари упомянул их несколько раз на пути в клинику. Судя по всему, он коллекционировал автомобили Ford Mustang и был чрезвычайно этим увлечен.

— Оставайтесь на месте, — сказал он, открывая дверь со стороны водителя.

Киопори изогнула бровь.

— Что, простите?

Накари улыбнулся изумительной улыбкой, которую всегда использовал, чтобы очаровывать человеческих женщин, когда кормился от них.

— Простите. Пожалуйста, не уходите никуда. Помните, вы согласились, что сначала я обсужу это с Маркусом.

Киопори глубоко вздохнула и кивнула, чувствуя, будто вес целого мира опустился ей на плечи. Она дала Магу слово, которое никогда не нарушит.

— Я буду ждать, но вы должны понимать, как отчаянно мне нужно его увидеть.

— Конечно. — Накари забрал ключи и нажал на темную панель, включая ее.

— Хотите послушать радио?

— Что?

Накари покачал головой.

— Неважно. Я скоро вернусь.

Маркус стоял в конце палаты номер три, наблюдая, как Кейген оказывает Кристине медицинскую помощь. Его мысли витали где-то далеко, когда он услышал осторожный стук в дверь.

— Кто там? — раздраженно спросил Кейген. — Я дюжину раз говорил не беспокоить меня, когда я с пациентом!

Дверь медленно открылась, и заглянул Накари.

— Брат, — поприветствовал Кейген, но его внимание осталось приковано к Кристине.

— Приветствую, Кейген, — ответил Накари, а затем повернулся к Маркусу. — Можно с тобой поговорить?