Потом я принялась расхаживать, снова и снова прокручивая в голове провальные планы бегства. И только тут почувствовала, насколько устала. Если не считать потери сознания после того, как Дмитрий ударил меня, я не спала целый день. Спать или не спать было равнозначно принятию решения есть или не есть. Позволить себе полностью отключиться? Мне необходимы силы, но каждая уступка увеличивала риск.

Наконец я сдалась, и, когда ложилась на огромную кровать, меня внезапно осенила идея. Я ведь не совсем беспомощна. Если бы Адриан проник в мой сон, я могла бы рассказать ему, что произошло. Правда, в последний раз я велела ему держаться подальше, но прежде он никогда меня не слушался. С какой стати сейчас будет иначе? Дожидаясь, пока придет сон, я изо всех сил сосредоточилась на Адриане, как будто мои мысли могли вызвать его.

Ничего не получилось. Никто не пришел ко мне во сне, и, проснувшись, я удивилась, почувствовав, какую это причиняет боль. Несмотря на явное увлечение Адриана Эйвери, я никак не могла выбросить из головы, насколько по-доброму он в последний раз вел себя с Джил. И о Лиссе он тоже тревожился, отказавшись от своей легкомысленной бравады. Он был серьезен и мил. В горле стоял ком. Пусть я не питала к нему романтического интереса, все равно не следовало так скверно обращаться с ним. А теперь я утратила и его дружбу, и возможность через него воззвать о помощи.

Мои размышления были прерваны негромким шелестом бумаги. Я рывком села. Кто-то находился в гостиной, сидел спиной ко мне на кушетке, и спустя всего мгновение я узнала его. Дмитрий.

— Что ты здесь делаешь?

Я вылезла из постели, даже не чувствуя тошноты, настолько я не совсем проснулась.

— Жду, пока ты проснешься, — не оборачиваясь, ответил он, совершенно уверенный в моей неспособности причинить ему вред, и у него для этого имелись основания.

— Неужели скучал?

Я перешла в гостиную, встала как можно дальше от него, прислонилась к стене и скрестила на груди руки.

— Почему же скучал. У меня была компания.

Он оглянулся на меня и поднял книгу. Вестерн.

Думаю, это шокировало меня не меньше, чем его изменившийся облик. В этом было нечто обыденное и родное. Он и дампиром обожал вестерны, и я часто поддразнивала его, что, дескать, он явно мечтает стать ковбоем. Почему-то мне казалось, что после обращения это хобби должно исчезнуть. Исполненная абсурдной надежды, я вглядывалась в его лицо, точно ожидая увидеть, что он стал прежним, пока я спала. Может, последние полтора месяца были просто дурным сном.

Увы. Красные глаза и жесткое выражение лица — все на месте. Мои надежды разлетелись вдребезги.

— Ты долго спала, — продолжал он.

Я бросила быстрый взгляд за окно. Полная тьма. Ночь. Проклятье! Я ведь хотела всего лишь вздремнуть часок-другой.

— И ты поела.

Изумление в его голосе разозлило меня.

— Я любительница пиццы. Чего тебе надо?

Заложив книгу, он положил ее на стол.

— Увидеться с тобой.

— А я думала: твоя единственная цель — превратить меня в живого мертвеца.

Он не желал признавать этого, что раздражало. Терпеть не могу, когда возникает чувство, будто твои слова просто игнорируют. Вместо этого он стал уговаривать меня сесть.

— Устанешь стоять.

— Я только что проснулась. Кроме того, если я в состоянии целый час швыряться мебелью, уж как-нибудь постою немного, ничего мне не сделается.

Не знаю, почему я продолжала отпускать свои обычные саркастические замечания. По-хорошему, учитывая ситуацию, следовало просто игнорировать его. Молчать, а не играть в словесные игры. Наверно, в глубине души мне казалось, будто, разговаривая в насмешливом тоне, как раньше, смогу достучаться до прежнего Дмитрия. Я подавила вздох. Снова из головы вылетел один из уроков самого же Дмитрия. Стригои — не те люди, какими были когда-то.

— От сиденья тебе тоже ничего не сделается, — ответил он. — Я ведь уже сказал, что не причиню тебе вреда.

— Вред — понятие субъективное. — Потом, внезапно ощутив прилив бесстрашия, я подошла и села в кресло напротив него. — Доволен?

Он наклонил голову, несколько прядей темных волос выбились из небольшого, завязанного сзади конского хвоста.

— Ты по-прежнему прекрасна, даже после сна и небольшой схватки. — Его мерцающий взгляд обратился на груду нарядов, которую я бросила на пол. — Ничего не понравилось?

— Я здесь не для того, чтобы играть с тобой в переодевания. Дизайнерские платья не убедят меня в желании стать членом клуба стригоев.

Он вперил в меня долгий, пронизывающий взгляд.

— Почему ты не доверяешь мне?

Я тоже уставилась на него, только с выражением недоверия.

— И ты еще спрашиваешь? Ты похитил меня. Чтобы выжить, ты убиваешь невинных людей. Ты совсем другой.

— Я лучше, я же говорил тебе. А что касается невинности… — Он пожал плечами. — На самом деле в мире нет невинных людей, зато есть хищники и добыча. Те, кто сильнее, побеждают тех, кто слабее. Таков естественный порядок вещей. Ты раньше увлекалась естествознанием, если не ошибаюсь.

Я отвела взгляд. В школе, помимо уроков, имеющих отношение к делу стража, мне нравилась биология. Нравилось читать о поведении животных, о выживании сильнейших. Для меня Дмитрий был мужчиной экстра-класса, не знающим себе равных с точки зрения силы.

— Это другое, — сказала я.

— Но не в том смысле, как ты думаешь. Почему тот факт, что мы пьем кровь, кажется тебе таким странным? Ты видела, как морои делают это. Ты сама позволяла морою пить свою кровь.

Я вздрогнула, мне вовсе не хотелось углубляться в то, как я позволяла Лиссе пить мою кровь, когда мы жили среди людей. Еще меньше хотелось вспоминать о выбросах эндорфинов, сопровождающих укус вампира, и о том, как я едва не стала в этом смысле «наркоманкой».

— Они не убивают.

— И, поверь, много теряют. Это потрясающе. — На мгновение он закрыл глаза, потом снова открыл их. — Пить кровь другого, смотреть, как жизнь уходит из него, и чувствовать, как она вливается в тебя… Одно из самых удивительных ощущений в мире.

Его рассуждения о том, как он убивает других, усилили мою тошноту.

— Это мерзко и подло.

Это произошло так быстро, что я не успела среагировать. Дмитрий вскочил, схватил меня, притянул к себе и толкнул на кушетку, наполовину навалившись на меня. Я была так ошеломлена, что даже не сопротивлялась.

— Вовсе нет. И в этом ты должна доверять мне. Тебе понравится. Я хочу быть с тобой, Роза. Правда, хочу быть с тобой. Мы свободны от правил, которые предписывают другие. Мы можем быть вместе теперь, сильнейшие из сильных. Можем получить все, что хотим. В конечном счете мы можем стать такими же сильными, как Галина. Заполучить такой же роскошный особняк, свой собственный.

Его кожа оставалась холодной, но давление тела вызывало ощущение тепла. С такого близкого расстояния краснота в глазах прямо сверкала, и когда он говорил, я видела клыки. Я привыкла видеть клыки у мороев, но у него… это было ужасно. Мелькнула мысль попытаться вырваться, но я сразу же отвергла ее. Если Дмитрий хотел, чтобы я лежала, я буду лежать, никуда не денусь.

— Мне этого не нужно, — ответила я.

— И меня ты тоже не хочешь? — С недоброй улыбкой спросил он. — А ведь раньше хотела.

— Нет, — солгала я.

— Чего же ты хочешь в таком случае? Вернуться в Академию? Служить мороям, которые, не задумываясь, подвергнут тебя опасности? Если тебе по душе такая жизнь, зачем ты пришла сюда?

— Я пришла, чтобы освободить тебя.

— Я свободен. И если бы ты вправду хотела убить меня, ты уже сделала бы это. — Он слегка сместился, придвинув лицо к моей шее. — Но ты не смогла.

— Я допустила промашку. Больше этого не произойдет.

— Предположим, я тебе поверю. Предположим, что сейчас ты способна убить меня. Предположим, ты даже сумеешь сбежать. А потом? Вернешься домой, к Лиссе, и позволишь ей выплескивать на тебя тьму духа?

— Не знаю, — ответила я.

И это была чистая правда. За пределы того, чтобы найти его, мои планы никогда не простирались.