— Но, как я понимаю, сэр Гарри не имел власти, чтобы не разрешить строительства казино...

Это заставило ее улыбнуться.

— Сэр Гарри и Гарольд Кристи занимались многими финансовыми делами вместе. Герцог тоже участвовал. Я думаю, недооценивать возможности Гарри в этой связи было бы серьезным промахом.

Теперь мы действительно вернулись к самому началу: кому же потребовались ворующие золото и убивающие по ритуалу вуду рогоносцы, да еще с присутствием на месте преступления Гарольда Кристи? Или Кристи нанял кого-то из местных, чтобы разыграть убийство в соответствии с ритуалом? А может быть, эти два молодчика Лански, по приказу Кристи, оставили эту визитную карточку оуби, чтобы запутать следы?

Как бы ни обстояло дело, мы снова вернулись к Гарольду Кристи, который был так сильно привязан к сэру Гарри Оуксу, что единственным способом обойти последнего было его устранение.

Ди все еще улыбалась, только на этот раз более довольной и радостной улыбкой.

— Геллер, — произнесла она. — Теперь ты совсем не похож на человека, сбитого с толку.

Ди начала расстегивать свою блузку. Она развязала свой артиллерийского калибра бюстгальтер и высвободила эти невероятные груди, округлые, крепкие, с крохотными кораллового цвета сосками, зовущими к поцелуям. Мои губы откликнулись на этот зов.

— А как насчет Дэниела? — поинтересовался я, когда она навалилась на меня.

От мостика нас отделяла дверь, но парень находился от нас в считанных шагах по другую сторону.

— Пусть найдет себе собственную девушку, — сказала она, выступая из своих штанов, а затем и трусиков.

Под шум двигателя яхты она прильнула лицом к моим бедрам, воспользовавшись вновь своим правом на владение. И скоро в глубокой темноте каюты, где ее тело белело, словно призрак, она, восседая на мне верхом, принялась раскачиваться из стороны в сторону, запрокинув голову, закрыв глаза, потряхивая волосами, двигаясь будто под действием гипноза, погруженная в себя не меньше, чем я сам, издавая стоны, всхлипывая и вздрагивая; ее стройное тело изгибалось, как у танцора, находящегося под действием наркотика, доводя свою хозяйку до пика любовной лихорадки и животных криков, которым позавидовали бы и туземцы, плясавшие вокруг костра.

Спустя несколько часов в своем огромном офисе на втором этаже здания на Бэй-стрит, давно отпустив свою секретаршу, вежливый, атлетического вида адвокат сидел за видавшим виды столом, забросив на него ноги. Рубашка его была расстегнута, галстук ослаблен, пиджак висел на спинке стула. Его руки, соединенные в замок за головой, придавали его предплечьям и локтям вид крыльев.

Хиггс улыбался, но какой-то застывшей улыбкой, похожей больше на трещину на его овальном лице; его темные волосы с пробором посередине, обычно гладко зачесанные назад, устало спадали на лоб.

— Я могу ошибаться, — произнес он, — принимая во внимание то, что это мое первое серьезное уголовное дело... Но я не могу вообразить себе лучшего, более усердного и более скрупулезного следователя, чем вы.

— Спасибо, — поблагодарил я. Я сидел, расположившись на его кожаной кушетке, прислонившись спиной к шероховатой стене из дерева и стекла. Его офис чем-то напоминал те первоклассные кабинеты, в которых мне приходилось бывать в Чикаго. Единственным источником света была лампа с зеленым абажуром, стоявшая на столе Хиггса; она, да еще отблески неонового освещения с оживленной Бэй-стрит за окном кабинета. Было уже около восьми вечера, никто из нас еще не ужинал.

— Однако, — начал было он.

— Я так и знал, что будет и «однако», и «но», — тяжело вздохнув, произнес я.

— Однако, — повторил Хиггс, — очень немногое из того, до чего вы докопались, может быть использовано в суде.

— Ну, теперь я бы так не сказал.

— Ладно, я допускаю, что ваш эксперт близко подобрался к самой сути дела... С тем, что сможет сказать профессор Килер об отпечатке пальца, нам, возможно, удастся оправдать Фредди.

— Давайте не будем забывать и о капитане Сирзе, — заметил я. — Его утверждение, что он видел Кристи в центре Нассау в то время, когда, по словам свидетеля, он спал в «Вестбурне», также отводит подозрение от нашего клиента.

— Да, вы правы. Мне не следовало обобщать. Просто так обидно, что собранные вами факты нельзя использовать в суде...

— Какие же например?

Он снял ноги со стола, закинул назад волосы и передернул плечами.

— Причастность преступного синдиката. Все, что, по-вашему, связывает Лански и Кристи. Мы просто не сумеем доказать этого в суде.

Я снова вздохнул.

— Если бы этот сторож не утонул «случайно» на Лайфорд Кэй, нам бы это удалось.

— Все, что нам потребуется для дискредитации Кристи, — продолжал Хиггс, — это обнародование письма вашего друга.

Речь шла о письме, которое Элиот отправил мне две недели назад, и в котором находились заверенные копии документов ФБР, свидетельствующие против Кристи; письмо это я так до сих пор и не получил.

И теперь нам казалось, что, скорее всего, оно так и не найдет своего адресата, ведь письмо Элиота, как и любое другое, прибывающее в Нассау, подлежало военной цензуре; вполне вероятно, что цензурная комиссия, в которой было полным-полно приятелей Кристи, арестует письмо. Связываться с цензурной комиссией напрямую было против правил, а времени для того, чтобы Элиот смог вновь преодолеть все ограничения на доступ к информации до начала судебного процесса, не оставалось.

— А вам не удалось установить, что сэр Гарри имел репутацию человека неустойчивых моральных принципов?

Я отрицательно покачал головой.

— Я порасспросил кое-кого, но это именно то место, где мое положение чужака особенно вредит расследованию. Было бы лучше, если бы сбором подобных сведений занялся кто-либо из местных.

Адвокат выгнул бровь дугой.

— Если честно — только без обиды — я пробовал и этот вариант. Но также безрезультатно. Мой источник там и тут наталкивается на слухи о любовных похождениях, но ничего конкретного не выяснил. А что касается золотых монет... — Годфри пожал плечами. — Тут тоже тупик.

Через Нэнси, которая расспросила свою мать о коллекции монет, я узнал, что леди Оукс совсем не была озабочена пропажей и утверждала, что сэр Гарри обычно перевозил сундучок с ценностями с места на место, и вполне вероятно, что он мог теперь находиться в одной из многочисленных резиденций: ведь, в конце концов, им принадлежало четыре дома на Багамах, еще три — в Соединенных Штатах, один — в Канаде и два — в Великобритании.

— Вы могли бы порасспросить леди Оукс о монетах на свидетельской трибуне, — заметил я. — Она ведь будет давать показания?

Адвокат кивнул.

— Конечно, я мог бы так и сделать, — ответил он. — Но она только слово в слово повторит то, что сказала Нэнси; что коллекция не пропала, а просто где-то затерялась, и что во всяком случае, она не такая уж и ценная.

— Но местным жителям она могла представляться достаточно ценной.

Годфри деланно пожал плечами.

— Тогда почему же этот туземец не захватил с собой ничего другого из «Вестбурна»? — В письменном столе Гарри были наличные; повсюду находились ценные вещицы — начиная от пресс-папье из золотого самородка и заканчивая шкатулкой с драгоценностями леди Оукс.

— Значит, это неподкрепленная версия?

— Верно. Выходит, версии, связанные с золотом, Мейером Лански и скандальной репутацией сэра Гарри остаются вне суда. С другой стороны, принимая во внимание то, что Эддерли, по-видимому, не готовит нам каких-либо особых поблажек, можно утверждать, что нас ждет очень трудное дело.

— Черт возьми, Годфри, все, что вам нужно предпринять, это разделать Баркера за свидетельской трибуной.

Адвокат приподнял брови.

— Он ловкий свидетель, Нат. Он не новичок в деле экспертизы.

— Да, он не новичок, верно. Но, Годфри, вы можете его загнать в угол — ни один эксперт не в праве использовать такие методы.