Вслух же она произнесла:

— Мы выезжаем в Блуа. Карл IX будет ожидать меня там. Я считаю неразумным отказываться от переговоров. Из Блуа мы двинемся в Париж, чем бы ни кончилась наша встреча с королем Франции. Если удастся заключить мир, мы прибудем в столицу открыто. Если же нет — проберемся в город тайно.

Граф молча отвесил поклон и быстро удалился.

Он начал лихорадочную подготовку к отъезду королевы, пытаясь за хлопотами забыть о своих мыслях.

Через три часа Жанна д'Альбре двинулась по направлению к Блуа. Ее сопровождал эскорт из сотни гугенотских дворян, которыми командовал граф де Марийяк. Приблизительно в это же время король Карл IX и королева-мать Екатерина Медичи покинули Париж и также поспешили в Блуа. Посланный Жанной д'Альбре нарочный передал письмо Генриху Беарнскому, и король Наваррский в сопровождении адмирала Колиньи, принца Конде и полковника д'Андело отбыл из столицы и помчался в Блуа.

Свита Карла IX, направившегося из столицы в Блуа, состояла по большей части из дворян, известных своей ненавистью к гугенотам. Заметив это, государь разгневался, но сделать ничего не смог. Короля сопровождал герцог Гиз, блистательный и веселый, как обычно. Занял место в кортеже и маршал де Данвиль.

Король сделал королеве-матери сердитое замечание по поводу состава эскорта. Екатерина совершенно спокойным тоном ответила, что для Жанны д'Альбре это лишний повод убедиться: даже те, кто более всего жаждал войны, теперь склоняются к миру. Присутствие подобных людей там, где будут проходить переговоры, явится лишь доказательством доброй воли французских монархов.

Перед отъездом в Блуа Анри де Монморанси заперся в кабинете со своим управляющим, верным Жилем, которому дал подробнейшие инструкции. Они касались узниц, запертых в особнячке на улице де Ла Аш.

— Отвечаешь за них головой, — сурово заявил маршал. — Грядут большие перемены, и случится это совсем скоро. На трон взойдет король, многим мне обязанный. Мой злобный братец сгниет в казематах Бастилии. Но пока будь осторожен, не смыкай глаз ни днем, ни ночью.

— Да, еще одна мелочь, — вдруг вспомнил Анри, — у нас в подвале валяется мертвое тело. Надо бы его оттуда выкинуть.

— А-а, останки того старого безумца! — кивнул Жиль. — Что ж, в первую же безлунную ночь мы вынесем труп и швырнем его в реку. Дело нехитрое!

Через пару дней после того, как маршал отбыл в Блуа, достойный управляющий кликнул своего племянника Жилло:

— Нынче, как стемнеет, нужно вытащить из погреба покойничка. Занятие не из приятных, но выбирать не приходится.

Мерзкая рожа Жилло стала еще гаже от радостной ухмылки.

— Так сегодня похороны этого чертова Пардальяна? Ну, это со всем нашим удовольствием…

— Пойдем пораньше, вытащим покойника из погреба, погрузим его на тележку и отвезем к Сене, куда-нибудь к пристани Сен-Поль. Там бросим в воду — вот и не надо будет с могилой возиться…

Жилло пришел от дядюшкиных планов в восторг и принялся точить нож.

— А это зачем? — удивился почтенный господин Жиль. — Он ведь давно мертвый…

Племянник гордо выпрямился и заявил:

— Нож, чтобы отсечь уши.

— Какие уши?

— Уши Пардальяна!

— Ты что, хочешь уши у трупа отрезать? Совсем ополоумел? — спросил потрясенный Жиль.

— Обязательно отхвачу! Пусть проклятый негодяй заплатит за то, что заставил меня трястись от страха! Он же обещал проделать со мной именно это!..

Старый Жиль расхохотался. Господин интендант смеялся редко, очень редко; ему были по душе зловещие шутки — вроде той, что пришла сейчас в голову его достойному племяннику.

— Ничего смешного в этом нет! — обиженно заявил Жилло. — Я действительно дрожал от ужаса.

— Не обижайся, недоумок! Я просто представил, как будет выглядеть этот бандит без ушей!

Наконец Жилло наточил свой тесак.

— Пора! — сказал дядя.

— Пора! — эхом отозвался племянник и добавил, потрясая ножом: — Теперь он от меня не уйдет!

Жиль вооружился тяжелой шпагой — одной из тех, что висели на стене. За пояс господин интендант засунул пару пистолетов, а вместо шляпы напялил шлем.

Ночью дядюшка и племянничек выскользнули из дворца и выкатили из каретного сарая маленькую тележку, в которую Жилло впряг ослика.

— Прихвати веревку, — распорядился Жиль. — Привяжем ему к ногам булыжничек посимпатичнее.

Приготовив все для погребения дерзкого старика, Жиль и Жилло отправились в погреб. Первым двигался дядюшка, сжимая в одной руке шпагу, а в другой — фонарь. Следом шагал племянник, таща за собой осла.

Вскоре они оказались на заднем дворе особняка, оставили там тележку и поспешили в буфетную, где пропустили для подкрепления сил по стаканчику винца.

Пришло время приступить к самой ответственной части задуманной операции. Колокол ближайшего храма отбил полночь. Суеверный Жилло осенил себя крестным знамением, Жиль прихватил ключи от подвала. Перед входом в погреб мужчины задержались: управляющий открыл наружный запор и, всунув в замочную скважину ключ, трижды повернул его. Дверь немного приоткрылась; управляющий ударил в нее ногой, однако дверь так и не распахнулась настежь.

— Это еще что? — нервничал Жилло.

— Дурак! Тебе что, не ясно? Он завалил вход, когда угодил в подвал. Не стой столбом, нужно это все раскидать.

Дядя с племянником принялись за дело. Час спустя баррикада Пардальяна была разобрана. Расчистив себе путь, Жиль и Жилло двинулись по лестнице в темное подземелье. Экспедицию возглавлял Жиль с фонарем в руках; шпаги он с собой не взял, поскольку подумал, что она вряд ли пригодится при перевозке мертвого тела. Вторым шел Жилло, вооруженный кинжалом.

Подвалы дворца были весьма обширными и состояли из нескольких помещений. Дядя и племянник начали обшаривать их в поисках трупа. Они заглядывали во все закутки, освещали темные углы за бочонками с вином. Внезапно Жилло нагнулся и закричал:

— Кости! Тут какие-то обглоданные кости! Его сожрали крысы!

Но, изучив печальные останки, дядя и племянник изумленно уставились друг на друга.

— Это не человеческие кости! — объявил Жиль. — Это же… съеденные окорока!

— …Которые запивали вином, — пробормотал Жилло, глядя на гору пустых бутылок с отбитыми горлышками.

— Да, подлец недурно попировал перед смертью!

И они с утроенным энтузиазмом продолжили поиски тела. За два часа Жиль и Жилло обследовали все подземелье, не пропустив ни одного закоулка, но покойника так и не нашли.

— Ничего не понимаю! — пробурчал Жиль.

— Говорю вам, его слопали крысы, целиком, с костями, — держался за свою версию Жилло.

— Идиот! — разозлился дядюшка. Впрочем, по-другому племянника он никогда и не называл.

Но постичь факт пропажи усопшего Жиль был не в состоянии. Ведь не мог же мертвец сбежать!..

— Ну что ж, — философски промолвил управляющий, — во всяком случае, нам не придется волочь его к реке.

Больше в погребе оставаться было незачем, и мужчины направились к выходу. Шагнув на первую ступеньку лестницы, Жиль невольно посмотрел вверх — и дико заорал: кто-то закрыл дверь подвала!

В один миг Жиль взлетел вверх по лестнице: он еще надеялся, что, войдя в погреб, сам машинально притворил дверь. Однако она была не просто закрыта, но и крепко заперта со стороны коридора.

— Что случилось? — подал голос Жилло.

— Что-что! Мы в ловушке, вот что!

Жилло сразу ошалел от страха, заклацал зубами и затрясся… И тут из-за запертой двери донеслись раскаты торжествующего хохота. Жилло узнал этот смех, и волосы у парня встали дыбом: в коридоре веселился Пардальян-старший.

Мы покинули ветерана в тот момент, когда он мрачно глядел на последний окорок и уныло размышлял о перспективе голодной смерти. Да, вот он — печальный конец славной жизни, полной борьбы и приключений!..

Пардальян обглодал оставшийся окорок, снова тщательно обшарил весь подвал в надежде обнаружить еще какую-нибудь снедь и понял, что близок его последний час. И тогда он твердо решил…