— Ваша собака останется здесь? Я ведь должен ее накормить как следует…

Шевалье еле сдержался, чтобы не расхохотаться.

— Пипо, — обратился он к своему псу, — принеси извинения почтенному привратнику и изволь относиться к нему с уважением.

Пипо в ответ радостно залаял.

— Ну вот и помирились, — сказал шевалье. — Не волнуйтесь насчет кормежки…

Обрадованный гигант удалился.

А тем временем господин Пардальян-старший добрался до постоялого двора, направился прямо на кухню и грозно вопросил почтеннейшего Ландри:

— Где Галаор?

— Галаор? В конюшне, с правой стороны двора, — пролепетал трактирщик, дрожа от страха.

Пардальян бросился в конюшню, за ним заторопился хозяин «Ворожеи», чтобы показать Галаора, стоявшего вместе с другими лошадьми.

— Вот ваш скакун, — буркнул хозяин. — Ах, сударь, вы ведь едва не убили нашего гостя…

— А-а, виконта д'Аспремона, — кивнул Пардальян, седлая Галаора. — А зачем он вздумал кидаться на мою шпагу? Он что, отдал Богу душу?

— Нет-нет, сударь, он жив.

— Черт возьми, вот незадача! И как вы с ним поступили?

— Именно это я и пытаюсь вам сообщить! Господин виконт пришел в сознание и поклялся, что дешево вы не отделаетесь!

— Да что вы говорите?!

— Он велел доставить себя во дворец Мем.

— О дьявол! Вот это уже хуже! — Пардальян быстро обдумывал ситуацию. — Ничего страшного, Галаор поможет нам выпутаться! До свидания, любезнейший Ландри.

И, взлетев на коня, ветеран помчался по улицам Парижа. Вскоре он спешился перед дворцом Мем и отвел Галаора в стойло. Конюх Жилло тут же узнал лучшего скакуна маршала, но никак не мог взять в толк, почему на жеребце приехал офицер, грозивший отхватить ему, Жилло, оба уха.

А Пардальян-старший отправился к маршалу де Данвилю.

— Я ожидал вас, — заявил тот. — Нам необходимо кое о чем потолковать.

— И прежде всего, видимо, о д'Аспремоне? — усмехнулся старик.

— Да, я рекомендовал вам стать его товарищем, но, столкнувшись с вами в городе, он едва не погиб… Его, полумертвого, принесли в мой дворец… По вашей милости я чуть не потерял преданного друга…

— Но благодаря мне вы обрели еще одного друга…

— Вот как? Что это за друг? И где он?

— В конюшне, монсеньор. Пожалуйста, давайте спустимся туда — и вы все увидите сами.

Маршал, не скрывая любопытства, зашагал вслед за Пардальяном к конюшне. Ветеран молча открыл дверь и указал на жеребца своего сына.

— Но ведь это же Галаор! — вскричал потрясенный Анри. — Кто его сюда доставил? Вы?

— Я, монсеньор. Вы подарили его некоему юноше, а тот отдал лошадь мне. Вы еще не забыли, что, когда вас окружили разбойники, вам на помощь кинулся молодой дворянин?..

— Все правильно, он спас меня, и я вознаградил его.

— Монсеньор, ваш таинственный защитник — сын и наследник человека, с которым вы говорите!

— Пойдемте побеседуем, — пробормотал ошарашенный маршал и стремительно направился в свои покои. Пардальян не отставал от него, незаметно бросая на Анри хитрые взгляды и ухмыляясь в усы.

— Сперва расскажите мне о вашей дуэли с Ортесом.

— О Господи, монсеньор, тут и рассказывать-то нечего! Когда я явился во дворец, господин д'Аспремон отпустил в мой адрес несколько оскорбительных замечаний. Я предостерег его. А потом мы встретились на постоялом дворе и спокойно во всем разобрались, как и подобает приличным людям.

— Но больше вы не держите на виконта зла?

— Я? Да Боже упаси! — совершенно честно ответил ветеран.

— Вот и отлично. Теперь — о Галаоре, вернее — о вашем сыне. Меня, и правда, выручил именно он?

— Ваш скакун, монсеньор, — лучшее подтверждение моих слов.

— Значит, ваш сын — превосходный солдат! Почему же вы не представили его мне, как намеревались?

Чтобы полностью запутать маршала де Данвиля, ветеран решил пустить в ход самое сокрушительное оружие — правду.

— Монсеньор, я звал сына к вам на службу. Но он не принял моего предложения, так как состоит при маршале де Монморанси. Моему сыну известен ваш секрет, монсеньор: Жан по чистой случайности оказался рядом с комнатой, где вы совещались там, «У ворожеи». Теперь он боится вашей ярости или мести ваших друзей, таких, как господин де Гиталан. Он не сомневается, что вы, как только поймаете его, сразу засадите в Бастилию, а он и так еле вырвался из темницы.

Как видите, у него есть веские причины держаться от вас подальше. И кроме того, он уже служит вашему брату. Но я-то служу вам, монсеньор. Стало быть, мне придется либо предать вас, а я всегда презирал предателей, — либо враждовать с родным сыном, что просто невозможно.

— Но почему юноша считает меня своим недругом?

— Он не считает вас недругом, он лишь служит вашему брату, только и всего. Он не собирается вредить вам; более того, нынче вечером он уезжает из Парижа.

— А нужно ли ему бежать из столицы?.. Я тоже буду честен с вами, господин Пардальян. Не скрою, я, и правда, хотел передать его в руки Гиталана. Но — пусть черти поджарят меня в аду! — я не понимаю, как шевалье удалось подслушать мою беседу с комендантом Бастилии! Пардальян, ваш сын смел и умен, но ему не обойтись без покровительства влиятельной особы. Переманите его ко мне, и я озолочу этого юношу!

— Вы запамятовали, монсеньор, ведь Жан столь ярко проявил себя в Лувре, что теперь его повсюду ищут… Ему просто необходимо покинуть Париж, иначе он угодит прямиком на эшафот.

— Думаю, мой брат решил отправить его в свое поместье. Но в моем доме он может забыть об опасности!

— Боюсь, Жан уже отправился в путь. Медлить было нельзя, ведь случилось такое…

И Пардальян-старший, не вдаваясь в излишние подробности, доложил маршалу де Данвилю о беспримерной битве за кабачок «Молот и наковальня».

— Но если так, — вскричал Анри, — то над вами тоже нависла угроза. Вы ведь сражались с ним плечом к плечу! Почему же вы не скрылись из города?

— Потому что я поклялся служить вам, монсеньор, — спокойно произнес ветеран.

Маршал протянул старику руку, а тот согнулся в глубоком поклоне. Эта преисполненная почтительности поза помогла Пардальяну спрятать удовлетворенную улыбку, блуждавшую на его лице.

Таким вот образом отец и сын, бродившие по Парижу в поисках любого, пускай даже самого жалкого убежища, очутились во дворце — да не в одном, а в разных.

Через три дня после встречи в Лувре Франсуа де Монморанси, сдержав слово, появился у дворца Мем, чтобы вызвать брата на поединок. Шевалье де Пардальян рвался ехать вместе с герцогом, но тот решительно отказался от сопровождения.

Маршал приблизился к резиденции своего брата часов в восемь вечера. С Франсуа был лишь оруженосец, который выполнял сейчас обязанности герольда.

По знаку хозяина герольд, сидя на коне, затрубил в рог. Но парадные ворота дворца не открылись. Рог запел во второй раз, потом в третий. В особняке Анри де Монморанси царила гробовая тишина.

Зато из окон соседних домов высунулись любопытные; впрочем, они тут же благоразумно исчезли.

Повинуясь приказу своего господина, герольд соскочил с лошади и оглушительно заколотил в ворота. Приоткрылось крошечное окошко, и чей-то голос спросил:

— Что вы хотите?

— Мы желаем говорить с Анри де Монморанси, герцогом де Данвилем.

— Какое у вас к нему дело? — осведомился тот же голос.

— Мы ищем справедливости. Маршал де Данвиль оскорбил нас, и мы требуем удовлетворения. Если он откажет нам в этом, мы будем уповать на Божий суд!

Открылась небольшая калитка, и на улицу шагнул офицер дворцовой стражи. Обнажив голову, он отвесил Франсуа поклон и произнес:

— Простите, монсеньор, но в доме никого нет. Моему господину герцогу де Данвилю пришлось уехать из Парижа по повелению его величества. Если вы, монсеньор, соблаговолите войти, мы будем счастливы оказать вам самый радушный прием.