Но появились дробовые ружья, и после Петра Первого дорогостоящая охота постепенно превратилась в редкое спортивное увлечение отдельных людей.

В настоящее время такая охота как промысел сохранилась у нас в Средней Азии. Охотятся киргизы и казахи, но не с соколами. На рукавице сидящего верхом охотника сидит самый мощный наш орёл — беркут.

Беркут и у нас птица не перелётная. Размножаются они очень медленно: в апреле самка садится на гнездо, в котором всего два, а то и одно яйцо. Гнездо под стать огромной птице — большое, до трёх метров в диаметре и двух метров высоты, на деревьях или на скалах. Самец мало помогает в насиживании, но самку усердно кормит. Месяца через полтора появляется птенец и сидит в гнезде почти три месяца. Родители его оба усердно кормят, пока тот не расправит крылья и не полетит. До следующей весны держится он с ними. Беркут — огромный тёмно-бурый орёл до одного метра ростом, пары постоянные, на всю жизнь. На свободе беркут охотится на птицу, на зайцев, может напасть и на косулёнка, но вредителем его считать нельзя уже потому, что везде он очень редок. Не брезгует он и мышами и сусликами, а при случае и от падали не откажется. Как это не похоже на царя лесов и степей!

Приручённый беркут хорошо знает хозяина. Сильный беркут берёт не только лису, но и волка. Охота требует и от охотника немалой силы. Держать почти полупудовую птицу на весу невозможно. Охотник сажает её на рукавицу на руке, и рука опирается на подставку на седле. При всём своём величии царственная птица особой сообразительностью не отличается.

Один путешественник поехал с киргизом посмотреть на охоту. Спустил охотник беркута с рукавицы. Тот взлетел высоко, и охотник ехал за ним. Вдруг беркут резко повернул и устремился вниз, заметив добычу. Ниже, ниже. Охотник киргиз поскакал к путешественнику с отчаянным криком: «Брось шапку! Брось шапку!» Буквально в последнюю минуту путешественник понял и далеко отбросил свою шапку, а беркут с лёта вцепился в неё. Шапка-то была лисья!

— Большая беда, большая беда была! — повторял киргиз. Он соскочил с лошади, дал беркуту кусочек мяса, какой полагался за удачную охоту, и снова в колпачке на голове беркут спокойно сел на его рукавицу.

Хорошо обученный беркут теперь доставляет охотнику немалый доход при охоте на лисиц.

Остальные дневные хищники вредителями, подлежащими истреблению, также считаться не могут. Даже соколы, питающиеся птицами, малочисленны и живут в местах, не обжитых человеком, и не в охотничьих хозяйствах. А большой подорлик, «специалист» по уткам, там, где гнездится, уничтожает не больше пяти процентов молодых уток, а от других причин их гибнет больше половины.

Безусловно вредны, можно сказать, только болотный лунь и ястреб-тетеревятник. Болотный лунь не только охотится за водоплавающей дичью, но и за ондатрой, чем причиняет большой вред в ондатровых хозяйствах. Основная пища других луней — мыши и полёвки, болотный лунь ловит их сравнительно немного.

Гнёзда луней — на земле и, как и прочие гнёзда хищников, искусством не блещут.

Несомненным вредителем надо также назвать ястреба-тетеревятника. Он не перелётный и потому продолжает разбойничать даже зимой, часто добывает лесных кур на ночлегах под снегом, особенно тетеревов. Ему и белка годится, при удаче и заяц. В лесу он с непостижимым искусством лавирует в полёте между деревьями, затаиваясь и молниеносным броском настигая жертву. Особенно большой вред он приносит весной, когда ему приходится кормить иногда и пятерых птенцов. Отец приносит добычу, мать рвёт её на куски и оделяет детей. Преследуя птицу, он так разгорячится, что может за ней влететь и в открытое окно дома, куда в ужасе от него кидается жертва. Однажды самка тетеревятника влетела за голубем в комнату, схватила его, но вылететь с добычей в когтях не успела: была убита! Самец продолжал налёты на птичий двор, и так искусно, что подстрелить его не удавалось. Хозяин кур потерял терпение, выследил его, влез на дерево, где было гнездо, и что же увидел? Птенцы лежали в нём мёртвые, а по краю гнездо украшено, тоже мёртвыми, цыплятами — все с его двора. Самец аккуратно приносил и бросал добычу в гнездо. А самки, которая должна была кормить детей, не было. Целые, не ощипанные цыплята в пищу им не годились.

С ястребом-тетеревятником у нас вопрос решён так: в крупных хозяйствах, где разводится домашняя птица, и в охотничьих хозяйствах количество тетеревятников строго дозируется, но совсем их не уничтожают. Известен опыт одной из скандинавских стран, где ради охраны белых куропаток уничтожили всех тетеревятников. Однако куропаток стало не больше, а меньше, так как широко распространилось среди них глистное заболевание. Тетеревятник съедал больных не потому, что они вкуснее, а потому, что ловить их проще. Во вкусе он не разборчив. Пришлось ястребов-санитаров завозить из Германии.

Ещё более широкомасштабно сравнительно недавно китайцы решили воробьиный вопрос. Воробьи-де едят зерно на хлебных полях, значит, они вредители. По всему Китаю воробьёв уничтожили вручную, опыт европейских специалистов-энтомологов был отвергнут. А потом закупали воробьёв в Германии. Волна насекомых-вредителей захлестнула поля, сады и огороды. Только тогда китайцы поняли, что вмешиваться в дела природы легкомысленно не следует.

Май — последний месяц весны. Давно проснулись рыбы в реках и озёрах, многие уже выметали икру. Чуть ли не последними очнулись от зимнего сна в глубоких ямах сомы. Весенняя муть им не нравится. Они выплывают на затопленные луга, в пойменные спокойные озёра и там пережидают, пока успокоится и просветлеет речная вода.

Крупный сом — чудище не только по величине, а и по виду: голова лягушачья, плоская, рот огромный, кожа скользкая, тоже как у лягушки, чёрно-зелёная на спине, брюхо белое. В старину, когда стекло было в редкость, тонкая выскобленная кожа сома («рыбий пузырь») употреблялась вместо оконного стекла.

В лунную ночь крупный сом вдруг вывернется на поверхность воды, да так шлёпнет хвостом — точно где из пушки выстрелили. Недаром во всех сказках водяного царя, а то и водяного чёрта изображают с лягушиной мордой: это, конечно, их с сома списывали. Случается, сом заберётся вверх по течению, а потом на заре плывёт потихоньку вниз и дремлет, выставив из воды страшную лягушиную голову. И сейчас ещё на Волге, на Днепре редко, но встречаются чудовища в три метра длиной, килограммов по триста весом.

Тысячи лет тому назад люди селились по берегам рек и озёр. Они ловили рыбу, ели ракушки, о чистоте и порядке вокруг своих жилищ, конечно, не заботились. Отбросы еды — раковины, кости рыб накапливались на их стоянках целыми огромными кучами и сохранились до наших дней.

Учёные осторожно раскапывают эти кучи и читают, точно листы драгоценной книги, и узнают по ним, как жили и охотились наши предки. Сомы в то время (судя по костям) часто вырастали в огромных, опасных для человека чудовищ. Древний человек выходил на охоту за ними в жалком челноке-долблёнке, вооружённый копьём с каменным или костяным наконечником. Он был очень храбрым человеком. И теперешний не такой крупный сом, попав на крючок (а крючок должен быть очень крепкий), отчаянно борется за жизнь, даже бросается на лодку, и если это долблёнка, то может её и перевернуть. А он малыш по сравнению с теми, чьи кости сохранились. Спасибо древним неряшливым хозяйкам!

Сом страшный хищник, ничему живому в воде, что ему по силам, спуску не даст. Крупный сом ловит не только рыбу, но и утку, а то и гуся подстережёт. Бывают случаи, что и на переплывающую реку собаку нападёт.

Любимая же пища сома — лягушки. Рыбаки этим пользуются. Плывёт рыбак ночью потихоньку на лодке вниз по течению, похлопывает по воде дощечкой. В дощечке выдолблено углубление, она хлопнет — точно лягушка квакнула. Сом не вытерпит. Выплывает из ямы, бросается на приманку и… попадает на крючок или на острогу. Тут уж дело рыбака не зевать, не упустить сома. Такая ловля по звуку называется «клокченье».