Ни Гера, ни остальные члены группы не заметили ничего странного. Тот же забор, те же деревья, обступившие «Круг». Но постепенно дрожание листвы под осенним ветром стало изменяться. Оно стало похоже на регулярную вибрацию. Словно кто-то большой рукой схватил одновременно несколько стволов и начал их трясти. Потом дрожь передалась воздуху вокруг берез. Как мираж на раскаленном шоссе, когда в потоках горячего воздуха начинает плясать картинка. Но здесь это выглядело пугающе неестественным и своими размерами, и мелкими волнами искажений.

— Это «трында», — уверенно сказал сталкер. — Вроде зыби, только воздушная. Если остановится, то ничего страшного.

— А если не остановится? — вкрадчиво спросила Клава.

— А вот этого никто тебе не расскажет, — ответил сталкер.

— Я так и думал, — заключил Малахов. — Всем в машину!

— Какое в машину? — вдруг заартачился Сухой. — А хабар? Ведь от «трынды» такое может нападать!

— А если не остановится? — повторил недавний вопрос Клавы Малахов. — Что тогда?

— Волков бояться — не пить шампанского! — заявил сталкер.

— Поступательная скорость три метра в секунду, — раздался бесстрастный голос Германа. Он, сидя в машине, анализировал продвижение аномалии. — Снос вправо метр в секунду. Проход для машины остается открытым еще тридцать секунд. Если оно не ускорится.

— Ты как хочешь, мы поехали. — Малахов ловко вскочил на место за Клавой и, дождавшись, когда устроился Тимур, добавил: — Клава, осторожно выруливай, мало ли тут чего еще…

— А я?! — заорал Сухой и, отворив багажный отсек, ловко юркнул на свое место. — Мы на обратном пути заскочим, главное — место запомнить.

Сталкер сидел на боковой скамеечке багажного отсека с видом человека, принявшего мудрое и значительное решение.

— Заскочим, куда денемся, — согласился с ним Малахов.

Машина почти беззвучно на малой мощности выбралась из «Круга» и через пару минут была уже возле подстанции.

— Так, отсюда по этому шоссе, — Малахов смотрел на уходящую в тень деревьев дорогу, — километров двенадцать, для Клавы всего ничего.

— Для нашей машины, — поправила, улыбнувшись, Клавдия. — По этой колее сам бегай!

— Для нашей Клавы за рулем нашей машины, — с ударением произнес Малахов.

Хотя все и выглядели внешне спокойными, недавнее побоище все еще стояло перед глазами. Группе не раз приходилось участвовать в перестрелках, но в такой бессмысленной бойне — никогда. Бессмысленность кабаньей атаки была очевидна, но то, что неразумные звери, словно выполняя чей-то приказ, пытались уничтожить группу, было совершенно невероятным.

— А вот что наш шерп расскажет? Что ты, Сухой, думаешь о случившемся? — Малахов полуобернулся к сталкеру.

— Тенцинг[1] тебе шерп, а я — сталкер! — не понравилась шутка Сухому.

— Ваша эрудированность, господин сталкер, иногда потрясает. — Малахов сделал движение, как будто снимал шляпу перед сталкером. — Прошу прощения. Но все-таки — ваши жизненные преференции, они скорее всего как у шерпов, не так ли?

— Не нравится — езжайте сами, — отрезал Сухой.

— Да брось, Вадим, — вмешался Тимур. — Он мне жизнь спас только что. И ты, Сухой, не дуйся, никто тебя ни обижать, ни бросать не собирается.

— Молчать, всех на рею! — заревел Малахов и, выждав секунду, захохотал. — Да и вправду, Сухой, ну что ты в самом деле… Ну извини, если неудачно пошутил.

— Да ладно, проехали, — примирительно согласился сталкер.

— Вот и отлично, — весло ответил Малахов. — Раз ты больше не обижаешься, теперь я буду звать тебя Сусанин.

— Ну вот же, что за народ! — взвился Сухой. — Понаприезжали тут из Москвы, мало того что хабар наш вывозите, так еще и гнобите нас, как в старые времена! А нет, чтобы не выпендриваться, а говорить на ридной мове и уважать нашу незалежнисть! Небось сейчас еще и про Бандеру гадость скажете? Или еще хуже, про святого Юща шось нэпотрэбне дозволытэ? Кажить, заграбныкы — дозволыте?

В салоне автомобиля на секунду возникло тягучее молчание. Но прежде чем кто-то сказал хоть слово, Сухой рассмеялся.

— Ага! Офигели? То-то же! А я с этим много лет жил! — Когда Сухой засмеялся, его нарочитая суровость исчезла. Из строгого и мрачного обитателя Зоны он на мгновение превратился в человека из московских интеллектуальных тусовок. Но ощущение было мимолетным. Миг — и Сухой опять стал строг и сосредоточен.

— Ладно, поржали — и хватит. Едем не спеша, я увидел у вас хороший аппаратик под крыльями, когда скажу — надо будет стрельнуть, куда надо. — В голосе у сталкера пропала обычная напряженность, он говорил уверенно и безапелляционно.

Клава, дождавшись полной тишины и спокойствия от пассажиров, мягко пустила машину в путь.

— Вадим, ты просил напомнить, вот напоминаю, — сказал Герман. — Про спутники.

— Да вопрос у меня простой. — Малахов вернулся к старой теме. — Спутниковое наблюдение. Ведь это же оптическая система. Мы получаем простые фотографии Зоны. Не более. Так?

— Ну почти так. Давай пока считать, что так, — кивнул Герман.

— Так вот, заметь, когда мы въезжаем в Зону, она каждый раз выглядит, хотя бы с точки зрения погоды, по-разному. А со спутника это кто-то видит?

— До того, как мы попали в Зону, таких вопросов не возникало. Считалось, что мы получаем объективные данные. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Или все, что мы видим в Зоне, — это плод нашего воображения, или кто-то контролирует спутники? — Гера на мгновение задумался, словно пытаясь найти ответ на свои вопросы. — Я правильно понял?

— Ну почти, — кивнул Малахов. — Хотя в контроль над нашими спутниками поверить труднее, чем в то, что все вокруг — это плод нашей галлюцинации. Клава, а ты как думаешь? Ты же у нас главный психолог.

— Для меня как раз более вероятным кажется взлом компьютера спутника, чем такие массовые галлюцинации. А вообще, что нам мешает сравнить спутниковые данные с реальностью именно сейчас.

— Уже получаю. — Гера успел запросить в Центре необходимую картинку. — Да, сейчас никак не солнечный зимний день, все тучами заволокло. Кстати, Клава, ты говорила, что время от времени Центр теряет картинку Зоны.

— Да, нас предупреждали, но мне тогда было не до того, не до картинок из космоса. Но все равно не пойму я всей этой ерунды. А может, мы сейчас совсем не там, не в той Зоне, которую видно со спутников. Да ладно, потом будем об этом думать.

Малахов немедленно переключил коммутатор на связь с Центром. Там объяснили, что закрытие Зоны имеется в виду как раз визуальное.

— Мы в сложной ситуации, — задумчиво произнес Вадим. — С одной стороны, возможно столкновение с таким явно невещественным явлением, с каким встречался Герман, — вроде полтергейста. С другой стороны, не все, что мы видим, — иллюзорно. Поэтому давайте в дальнейшем не разделять группу, не принимать решений в одиночку. Разведка окончена, психотронный фактор, мне кажется, окончательно ликвидирован. Вопрос с физикой закрытости Зоны откладываем. Пока, грубо говоря, не заморачиваемся, но имеем в виду — не все, что мы видим, является таковым на самом деле.

— Так, сейчас у нас примерно двенадцать часов, — после секундной паузы, продолжил Малахов. — Через пятнадцать минут мы будем уже в районе кладбища техники.

— Блин! Ну зачем так говорить? — внезапно взвился Сухой. — Ты еще сказал бы…

— Что сказал бы? — Малахов обернулся.

— Ага, я щас скажу, а оно потом… — фыркнул Сухой. — В Зоне не то что ляпать нельзя языком что попало, но и подумать нельзя. Раз всплыло — исполнится.

— Ладно-ладно, — кивнул Малахов. — Не тупой. Короче, у нас до цели примерно двенадцать километров, как было, так в общем-то и осталось. Я думаю, придется ночевать не в гостинице. Как, Сухой, ночевать в Зоне — не слишком?

— Если с умом, то почему бы нет? — пожал плечами сталкер. — Поставить вахту, чтобы, если что, меня разбудили, и все в порядке.