Силы управлять животными иссякли внезапно.

И воин осознал, что устал, словно целый день, без отдыха, таскал тяжёлые мешки. И это только передышка? — ужаснулся Ривллим. Да я уже ни на что не гожусь!

— Сейчас выйдем на солнышко, — голос Вемкамтамаи. Кто — то подхватил Ривллима под руки и куда — то повёл. Страшно хотелось спать. — Минут через десять он будет в полном порядке.

— Что с ним? — Фиар.

— Переоценил свои силы. — Ольт. — Его вмешательство нам сильно помогло. Не уверен, что мы догнали бы тех двоих.

Сил сопротивляться сну не осталось. Мигом позже — как ему показалось — он увидел себя лежащим в тени под деревьями. Поодаль ольт что — то обсуждал с вновь обретёнными союзниками. Рядом, привязанные к дереву, стояли два коня. Ни шалиритов, ни остальных коней не было видно.

— Проснулся? — Фиар сидела рядом, застёгнув чёрную куртку до горла. Как ей только не жарко? — Как самочувствие?

— Превосходно, — Ривллим уселся и понял, к величайшему изумлению, что бодр и полон сил. Голова была ясной. — Волшебство какое — то.

— Это уж точно, — Фиар протянула фляжку и Ривллим с наслаждением выпил воды. — Что самое странное, я тоже успела отдохнуть. Спрашивала Вемкамтамаи — он только улыбается. Радуйся, говорит, что попали в такое место.

— Может быть, мне всё — таки объяснят, чем мы занимаемся? — воин проверил поклажу, тщательнее всего — ножны с Солнечным Листом. — Похоже, что все всё знают. Кроме меня.

— Мы намерены держать оборону настолько долго, насколько получится, — ответил ольт, подходя к ним. — Пока что удача улыбается нам. Часа четыре, а то и больше, на посту не будут знать, что стало с отрядом. В конце концов, преследование разбежавшихся рабов — занятие долгое. У нас есть время подумать, что будем делать в следующий раз. Опасно считать противника глупым, нужно готовиться к самому худшему. Насколько удалось узнать у пленников, особого беспокойства на посту не испытывают. На их отряды и раньше нападали подобным образом, по — партизански.

— Но зачем всё это?

— Странный вопрос, — лицо ольта отразило недоумение. — А зачем ты взялся отбивать пленников?

— Рабство — отвратительная вещь, — буркнул Ривллим. Его отец и мать пережили плен — хвала богам, не очень долгий.

— Если я скажу, что десятка должна была перебить беглецов и сжечь дотла все окрестные деревни, что изменится? Раз уж взялись противостоять, надо идти до конца. Иначе выйдет, что мы обрекли на смерть гораздо большее количество людей.

— Людей? — удивилась девушка. — Там, по — моему, были и ольты, и…

— Людей, — повторил ольт. — Все мы люди, эллено, — его глазницы сверлили Фиар. — Все мы достойны жизни.

— Ясно, — воин понял, что окружающий мир таков, каким он кажется. — Я готов обсуждать.

— Чуть позже, — ольт помахал кому — то рукой и два всадника, ранее не замеченных, направились к ним. — Нам привезли поесть. А Фиар обнаружила кое — какое снаряжение. Судя по всему, тайник шалиритов.

Фиар кивнула, поджав губы в иронической усмешке.

— Что с освобождёнными?

— Уходят в лес. На восток от Башен, куда шалириты пока не отваживаются заходить. Во все окрестные поселения отправлены гонцы. — Ольт повернул лицо в сторону Фиар, которая откровенно скучала. — Думаю, лучше поговорить о том, что нам делать.

— Как быстро ты во всём разобрался!

— Я уже говорил, что родился примерно в это время. Кочевники вторгались и в северные леса; вот этим, — ольт прикоснулся к пустым глазницам, — я тоже обязан им.

— Сколько… вам… тебе тогда было лет? — спросила Фиар, неожиданно робко.

— Сорок шесть лет, — последовал ответ. Тень пробежала по лицу ольта. — Я предпочёл бы не обсуждать эту часть моего прошлого.

Быть слепым четыре с половиной тысячи лет!

Как сильно для этого нужно любить жизнь, подумал Ривллим мрачно. Последние сомнения, имеет ли он право как — то вмешиваться в здешние дела, растворились бесследно. Здесь тоже есть Меорн, ему тоже угрожает уничтожение. Значит, право есть.

Да и выбор — то не очень велик.

— Тебе приходилось тайком проникать на территорию врага? — поинтересовался Вемкамтамаи. — Не разведывать и наблюдать, а просачиваться в укреплённые места, наносить внезапные удары и всё такое?

— Не доводилось, — признался воин.

Ольт вопросительно «посмотрел» на Фиар. Та тоже покачала головой.

— Мне и на войне — то настоящей бывать не приходилось, — пояснила она. — А было бы интересно.

Воин недоумённо посмотрел на неё.

— Похоже, ты не знаешь, чего хочешь, хелауа, — заметил он раздражённо. — Правда, твоё любопытство будет удовлетворено в полной мере.

Фиар махнула рукой и отвернулась.

— Понятно, — ольт поднялся. — Тогда решено. Я с помощниками отправляюсь в сторону поста. Вам двоим надо будет задержать карательный отряд и непременно остаться в живых. Всё остальное не имеет никакого значения.

Все трое поднялись, и ольт слегка поклонился сначала Фиар, затем Ривллиму.

— Да не оставит нас Хранительница, — закончил он и направился к одному из привязанных коней.

Взвилось и осело облако пыли, взбитой множеством копыт.

— Ну вот, — воин поглядел на содержимое давешнего тайника. Они остались вдвоём; те, кто не поехал с ольтом, ушли на восток, забрав и пленных шалиритов. — Сейчас узнаешь, что такое настоящая война. Где не бывает «честного боя».

— Я и не отказываюсь, — девушка уселась перед грудой разного оружия и повернула лицо к воину. — Ну что, пошли расставлять ловушки?

— Яд, огонь и стрелы, — задумчиво произнёс Ривллим, поднимаясь на ноги. — Кто бы только мог подумать.

Порох был известен давным — давно; первые алхимики получали от властей щедрую помощь только для того, чтобы открыть новые способы того, как навредить человеку — взрывом ли, ядом, болезнью или чем — нибудь ещё. У историков должно остаться впечатление, что положительные, во всех смыслах полезные открытия стали возможны только благодаря не меньшему числу открытий, опасных для самого существования жизни.

Ривллим знал, что порох и прочая пиротехника — жидкий огонь, ольдисан, к примеру — были известны ещё его предкам. Видел он и последствия применения подобного оружия. С точки зрения простых солдат и мирных жителей, на землях которых война не забывала собирать причитающуюся дань, последствия были ужасными.

Применение подобного пошло на убыль; причём как — то исподволь. Никто не знал отчего, но наиболее разрушительные достижения неизменно оказывались под запретом. Возможно, на то была воля богов; возможно, доставало и воли смертных. Сейчас Ривллим видел перед собой коллекцию исключительно эффективного запрещённого оружия. Интересно, как Вемкамтамаи улаживает споры с совестью?

— Я знаю, о чём ты думаешь, — Фиар взяла в руки арбалет и поразительно ловко взвела его. — Всё это оружие должно быть запрещённым, верно?

— Верно.

— Шалириты охотно используют яд, огонь и проклятия. Они не считают жизнь человека настолько ценной, чтобы так беспокоиться о ней. Людей много. Земли мало. Выживает сильнейший.

— Кто это тебе сказал?

— Один из пленников. Он долго разглагольствовал о том, что «низшие народы» будут стёрты с лица земли; что им, потомкам Шалир, необходимо пространство и богатства природы и всё такое прочее. Оказалось, правда, что скулить и просить о пощаде он умеет так же хорошо, как и низшие народы.

Воин схватил девушку за плечи и повернул лицом к себе.

— Что ты с ним сделала?

— Ничего, — она даже не попыталась вырваться. Лишь рассмеялась. — Просто испугала. Успокойся, сайир. Помни, что это дикари. Страх и сила — вот и всё, во что они верят.

Она осторожно опустила свои ладони поверх ладоней Ривллима, и тот ощутил, как живое тепло вливается в его руки. Фиар пристально смотрела ему в глаза, продолжая улыбаться. В конце концов, она медленно убрала руки и воин — так же неторопливо — убрал свои. Чёрная куртка чуть вздрогнула и вновь оказалась безукоризненно гладкой. Проклятая магия.