И потом я поняла. У него было все то, о чем я никогда не позволяла себе мечтать.

— Дин! У Эми тренировка в младшей лиге, — крикнула Мэри.

Дин посмотрел на часы и зарычал.

— Все в порядке. — Я поднялась. — Я отвезу ее. Продолжайте игру.

Эми побежала по ступенькам, чтобы забрать свою форму, пока я шла к Блейку. — Ты все еще будешь здесь, когда я вернусь?

Он взглянул на часы и нахмурился.

— Мне нужно уйти через час, чтобы присмотреть за Томми.

— Хорошо.

Он схватил меня за руку, аккуратно притягивая к себе, чтобы посмотреть мне в глаза.

— У нас все в порядке?

— Пока не знаю, — сказала я правду. — Возможно.

Он выдохнул.

— Возможно, этого уже достаточно.

Блейк

Скейтбол — это именно то, чем и кажется. Баскетбол на скейтбордах. Джош и я придумали эту игру, когда нам было по десять. Мы считали, что это очень умно — объединить два наших хобби. Мы даже разговаривали о том, сколько сможем заработать, играя в скейтбол профессионально.

Я стоял на кухне Мэри и Дина, улыбаясь сам себе пока откручивал крышку от бутылки воды для Сэмми.

— У тебя есть родные братья или сестры, Блейк? — спросила Мэри у меня за спиной.

Я напрягся от ее вопроса, удивляясь, почему она задает мне такого рода вопросы. А потом меня осенило — я покупаю им подарки, не признаваясь о том, что это моих рук дело, провожу время с ними без какой-либо на то причины. Конечно, я злоупотреблял их гостеприимством. Я покачал головой.

— Нет. Простите. Мне нужно идти.

— Я не о том. Оставайся сколько хочешь. — Она достала контейнер с кубиками льда из морозилки и бросила парочку в бутылки с водой. — Ты просто очень хорошо с ними общаешься, вот и все.

— О. Спасибо, наверное.

— Между тобой и Хлоей что-то произошло?

Я напрягся. Я понимал, к чему все идет, правда, не знал, с кем именно, с Мэри или Дином, это произойдет, и, честно сказать, не знал, кого бы из них я предпочел.

Я не мог врать.

— Да, мэм.

— Это когда ты в последний раз с нами ужинал? Когда вы поднялись в ее комнату… что-то произошло?

— Да, мэм. — Но потом я замолчал, обдумывая то, как это прозвучало. — Нет. То есть, мы не спали вместе…

— Ладно... Это на самом деле не мое дело. Меня волнует тот факт, что она заперлась в своей комнате и прорыдала почти всю ночь.

Я схватился за край раковины, позволив своей голове упасть вперед.

— Черт…

— Возможно, это не твоя вина, Блейк.

— По правде говоря, я до сих пор не знаю, что произошло. Я думал, все идет хорошо, и вдруг она просто закрылась.

Мы стояли в тишине какое-то время, пока Мэри не сделала вдох.

— Как давно ты знаешь Хлою?

— Не так давно. — Я поднял голову и уставился в окно, находящееся над раковиной. В тот момент я впервые заметил, что у них есть задний двор. Но он весь зарос и стал непригодным для пользования.

— Значит, вы знакомы недолго… но она для тебя что-то значит, верно? Я имею в виду, именно поэтому ты здесь? — Это прозвучало как вопрос, хотя она и не спрашивала. Не совсем. — Хлои возвела стены вокруг себя, нам с Дином потребовались годы, чтобы пробиться к ней. Это было не просто. Но ты, Блейк… я не знаю…

Я не знал, что сказать, поэтому продолжал молчать. Она добавила:

— Она никогда и никого не приглашала в дом до этого. Должно быть, это что-то значит, раз ты здесь.

Теперь я повернулся к ней с явным удивлением на лице.

Она кивнула.

— Да, ты ее первый настоящий друг. Вот почему я предположила, что вы — друзья.

Настала моя очередь кивать.

— Хорошо. Это хорошо... — По ее лицу было видно, как она над чем-то думает; она тщательно подбирала свои следующие слова. — Мама Хлои умерла, когда ей было пять. Рак груди.

Хоть я и знал, что ее мамы нет, я не знал, как это случилось. Напрягшись, я ждал, пока стихнет сильное биение в грудной клетке.

— Когда ее мамы не стало, она отправилась жить к своей тете Тилли. Они были близнецами, ее мама и тетя. Ее отца рядом не было. Он сбежал, как только узнал о беременности. У Тилли не было своих детей, поэтому все было идеально… какое-то время. Но несколько лет спустя ее тетя тоже умерла. От той же болезни.

Я проглотил комок в горле, пытаясь представить Хлою. Ее жизнь. Все, через что ей пришлось пройти.

— Так, спустя какое-то время, она переехала жить к нам, смерть больше не пугала ее. Даже через несколько лет для нее был только рак. Она была одержима. Зациклилась на нем. Она проводила все свое время за чтением книг, онлайн поиском, изучая все, что только возможно, о болезни. — Мэри замолчала, чтобы прочистить горло; ее голос задрожал, когда она продолжила: — Она была замкнутой, сторонилась, не нас, а других детей здесь и в школе. Потом, в один день, она пришла домой с широкой улыбкой на лице. В ней что-то изменилось в тот день. За ужином она заявила Дину и мне, что прошла через это. Что собирается жить полной жизнью, брать все, что она предложит ей. Мы подумали, что это великолепно. — Она шмыгнула носом, вытирая слезы, которые быстро капали из глаз. — Но потом она сказала, что когда она умрет от рака, она не хочет ничего оставлять после себя. В действительности она сказала ‘Я не разрешаю вам любить меня. Никому.’

Я отвернулся, вновь облокотившись на барную стойку позади себя. Мне нужно было что-нибудь для поддержки.

— Можешь представить, Блейк? Ей не было еще и одиннадцати на тот момент. И она решила, что рак — это ее будущее. И самое печальное, что это не разрушало ее. Она боялась за людей, окружавших ее.

Я потер глаза, стараясь скрыть то, что слезы были уже близко. Я прочистил горло.

— Так вот почему она…

— Незаметна? — Мэри медленно кивнула. — Она хороша в начинаниях… получении жизненного опыта и все такое. Она никогда не получала что-то за просто так. Но она делает это в одиночку, и это печально, потому что ее так легко любить.

Я кивнул. Не знаю, почему. Может быть, потому, что я знал, что она права, что было очень легко полюбить Хлою.

— Прости, — шмыгнула она носом. — Я размазня. Просто я люблю ее. И хочу лучшего для нее. Поэтому, раз ты присутствуешь в ее жизни, я буду поддерживать тебя, и ты всегда желанный гость в нашем доме. Но если ты причиняешь ей боль, если являешься причиной того, что она плачет по ночам в своей комнате, тогда я считаю… — Мэри замолчала. Ей не нужно было заканчивать предложение. Я знал, что она имеет в виду.

— Тем не менее... — Она воспряла духом и сделала глубокий вдох. — Давай посмотрим, кто станет победителем в баскетскейте!

— Скейтболе, — сказал я, попытавшись улыбнуться.

Дом был пуст, когда я вернулся домой, что нисколько не удивило. Меня не удивило даже то, что в центре моей кровати стоял армейский сундучок.

Видите ли, вы, наверное, подумали, что мой отец, который был так мною горд, захотел похвастаться своими армейскими деньками. Что он захотел рассказать мне истории о своем пребывании в Панаме и Персидском заливе. Но нет. Он вообще не говорил об этом. Ни со мной, ни со своим небольшим кругом друзей. Если он и разговаривал с другими ветеранами, то я об этом не знал. Это был его способ общения со мной. Может быть, не со мной, а надо мной.

Я просто отложил ее в сторону. Закинул под кровать. Я разберусь с этим позже.

Сегодняшний день отличался от остальных. После времени, проведенного с Дином и детьми, во мне что-то щелкнуло. Мое решение относительно моего будущего всегда граничило с тем, чего я хотел и что я должен был делать. Сейчас? Я понятия не имел, чего хотел.

— К черту все, — сказал я на выдохе, сев на край кровати и подтянув сундук ближе к себе. Отодвинул задвижку и поднял тяжелую металлическую крышку. Его парадная форма, с прикрепленной Бронзовой Звездой, была идеально сложена на дне сундука. Он никогда не рассказывал мне, как заслужил ее, но, опять же, я и не спрашивал. Сверху всего этого лежал конверт с логотипом Армии США в углу и прикреплённой к ней запиской. День записи — 30 сентября, Пункт Приема и Оформления на Военную службу, — вот все, что было сказано в ней.