— Я поймала Дина в спальне за тем, как он крутил задницей перед зеркалом.

Комната наполнилась смехом детей. Хлоя снова уперлась взглядом в тарелку.

Я пододвинулся ближе к ней и прошептал на ухо:

— Ты в порядке? — Она повернула голову и посмотрела на меня такими печальными глазами, что, клянусь, мое сердце разбилось на куски. — Я могу что-нибудь сделать?

— Нет. — Она попыталась улыбнуться, но ей это не удалось. Потом я почувствовал, как под столом она взяла меня за руку. — Ты уже это делаешь.

— Видишь? — сказала она, указывая на фотографию. — Позади них река или озеро, но мы не можем найти его.

— Не возражаешь? — спросил я, протягивая руку за фотографией.

— Конечно, нет.

Я пробежался глазами по изображению.

— Вот, дерьмо, Хлоя. Ты выглядишь в точности как они, — сказал я перед тем, как вытащить свой телефон и сфотографировать картинку. Потом я вернул фотографию. Я не соврал. Она в правду была похожа. Только моложе и гораздо красивее. Я оттолкнулся от земли, и качели пришли в движение.

Она искренне улыбнулась.

— Я лишь хочу найти это место до того, как уеду.

Я проигнорировал тяжесть в груди и положил свою руку рядом с ее.

— Ты до сих пор собираешься уехать?

Она подняла глаза на меня.

— Разумеется. Ничего не изменилось, Блейк.

Я медленно вздохнул, вспоминая слова Клейтона. Ты мог бы стать тем, кто поможет ей измениться.

— Итак… Мэри рассказала мне о раке.

— Я знаю, — быстро сказала она, пряча взгляд. — Она рассказала мне.

— Я просто думаю…

— Не нужно, Блейк, — прервала она. — Не делай этого. Не думай об этом и не думай за меня.

Мне хотелось продолжить, но я не хотел давить на нее. У меня было ощущение, что чем больше я стану давить, тем дальше она будет отдаляться. И она может отдалиться настолько сильно, что один из нас упадет в пропасть. И каким бы хрупким ни было наше положение, наши дороги все равно разойдутся. Это была последняя чертова вещь, которую я бы хотел.

— Так что, твоим планом до сих пор остается Дорога?

Она кивнула.

— А что насчет тебя? Каков твой план?

— Я не знаю, — честно ответил я. — Я думал, что знаю, но за последнее время многое изменилось.

— Например?

— Я получил стипендию в университет Дьюка.

От удивления она открыла рот, показав широкую улыбку.

— Это потрясающе, Блейк! Баскетбол?

— Да, — быстро ответил я.

Она нахмурила брови.

— Но ты не выглядишь счастливым по этому поводу.

— Нет, — сказал я. — Я всегда любил баскетбол. Даже когда мне было четыре, и дядя забрал меня к себе на Рождество. Тот факт, что я в нем хорош… является плюсом.

— Но?

— Но мой отец военный. Его отец был военным. Отец его отца также был военным. Меня растили с мыслью именно о таком будущем. Армия.

— Твой отец знает о стипендии в Дьюке?

Я потряс головой.

— Нет. Только Джош и Ханна. Ханна… она знала обо всей этой хрене с отцом и использовала это в качестве шантажа. — Я рассмеялся от того, насколько мелко это звучало. — Она говорила, что если я когда-нибудь порву с ней, она расскажет обо всем отцу. Это была одна из причин, почему я оставался с ней так долго. И я понимаю, что это не так важно, Хлоя, но я просто подумал, что ты должна знать, что я не любил ее.

Она медленно кивнула, показав, что поняла меня, но сказала лишь:

— Итак, баскетбол или армия. Что собираешься делать?

Я вздохнул и потер рукой о подбородок.

— Знаешь, до того, как я встретил тебя, это казалось мне самым сложным решением в моей жизни. Я думал, все или ничего. Жизнь или смерть. Из-за давления со стороны отца… ожидания товарищей по команде и тренеров… это настолько давило на меня, что ни о чем другом я и думать не мог. Я чувствовал, что тону во всем этом. Я до сих пор иногда чувствую это. — Я замолчал на мгновение, перед тем, как добавить: — Ночь, когда я встретил тебя… когда был на пробежке… я пытался убежать от всего этого. Это то, что я делаю, когда все начитает слишком давить, и когда я не хочу больше все это ощущать. Я бегаю. Но теперь я смотрю на вещи совсем по-другому. В действительности у меня есть выбор, и он не стоит между жизнью или смертью.

Ее глаза нашли мои, она понимала, о чем я говорю. Я говорил о ней.

Она отвернулась, когда у нее заблестели глаза. Я сменил тему разговора, потому что последнее, что я хотел, это расстроить ее.

— Я подписал письмо о намерениях учиться в Дьюке. Правда в том, что я всегда хотел играть в баскетбол, это не просто игра, особенно в Дьюке.

— Так иди в Дьюк, — сказал она, как будто это был ответ на мой вопрос.

Я подождал секунду, приводя мысли в порядок, перед тем как сказать:

— Но есть и большая часть меня, которая хочет отправиться на службу. Встретив тебя, Мэри и Дина… Я не знаю. Это заставило меня желать чего-то большего. Заставило захотеть измениться, понимаешь? Мой отец прав в каком-то смысле. Умение бросать мяч в кольцо не сделает мир лучше. Вступить в ряды армии, стать частью команды, просыпаться каждый день и знать, что у тебя есть цель, причина, — в этом есть что-то привлекательное. Что-то особенное, понимаешь?

Она тихо засмеялась и замотала головой.

— Что?

— Каждый раз, когда я думаю, что знаю тебя, Блейк Хантер, ты удивляешь меня. — Потом ее губы оказались на моих. Это не был просто поцелуй; что-то большее. Ее губы не шевелились. Язык не искал мой. Все закончилось так же быстро, как и началось. Она устроилась в моих объятиях, не извинившись и не сказав ничего в ответ. Было идеально — потому, что больше мне ничего не было нужно.

Хлоя

Я знала, что что-то должно случиться, даже несмотря на отсутствие физических признаков. Волосы на затылке встали дыбом, а ладошки начали потеть. В животе появились бабочки, а сердце начало биться быстрее, сильнее, и хотя я спускалась вниз по знакомым школьным ступеням, я знала, что, когда подниму глаза, что-то изменится. Потом я оглянулась — сердце замерло на мгновение. Парень с густыми темными волосами и пронзительными голубыми глаза смотрел на меня, на его красивом лице появился намек на улыбку, чего хватило, чтобы мое сердце вновь застучало. Но затем он развернулся и ушел — не ради себя, ради меня. Потому что знал, что это именно то, чего я хотела. Я знала, что он хочет, чтобы я была счастлива.

Блейк Хантер — тот, кто меняет меня.

— Я видел тебя в школе сегодня, — сказал он, выходя из подсобки. Я повернулась к нему; прислонившись локтями к барной стойке, я смотрела на дорожки, стараясь сохранять дистанцию, как будто его присутствие не заставляло мое сердце пуститься вскачь.

— Знаю, я подловила тебя, — пошутила я, выпрямившись, и вновь повернулась спиной.

— Думаешь, сегодня будет много народу?

— Сомневаюсь. В понедельник был только один человек, и я практически уверена, что пришел он сюда только ради хот-догов.

Он рассмеялся.

— Что? — спросила я, вновь прислонившись к барной стойке.

— Хлоя, он оставался здесь не ради хот-догов. Он остался, чтобы поглядеть на твои сиськи.

— Что?!

Он слегка рассмеялся, подойдя поближе и подтолкнув меня локтем. Он не отодвинулся. Продолжал стоять вот так. Достаточно далеко, чтобы мы не прикасались друг к другу, но достаточно близко, как ему и хотелось.

— Что ж, поскольку его здесь нет, значит, они недостаточно хороши, чтобы он вернулся.

— Я бы поспорил с тобой.

Я отклонилась чуть-чуть назад, чтобы увидеть его лицо.

— Ну ты и свинья!

— Да, я такой, — спокойно восхищался он собой.