Я ждала.

— То, что произошло прошлой ночью, не должно было случиться. Я не должен был подобным образом использовать тебя. — Я начала было прерывать его, но он не дал этого сделать. — Просто дай мне закончить, пожалуйста.

Я кивнула.

— Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, когда ты говоришь, что хочешь забыться, значит, происходит что-то серьезное. Я бы хотел, чтобы ты поделилась со мной, но ты не сделала этого, и это был твой выбор. Я не могу заставлять тебя говорить со мной, и неважно, насколько сильно это меня огорчает. Я последовал за тобой, когда ты уезжала, потому что хотел быть с тобой, Хлоя. Я не был готов попрощаться, и ты знала об этом. Мы оба знали. Мы оба знали, что наше время ограничено. Мы говорили насчет этого. Если ты хотела большего… если ты хотела, чтобы я пообещал тебе что-то большее… тебе нужно было попросить. Но я ничего не знал, а ты ничего не сказала. — Он усадил меня к себе боком, чтобы мог смотреть на меня. — Но если прошлая ночь — это то, чего ты хочешь… если тебе стало трудно, и ты хочешь оттолкнуть меня, тогда я уеду. — Он всхлипнул и вытер лицо о мое плечо. Влага от его слез намочила мою футболку. — Потому что я не заслуживаю этого, Хлоя. Если ты отталкиваешь меня, я уеду и никогда не вернусь. Я никогда не позвоню тебе; никогда не произнесу твоего имени снова. Я знаю то, как ты живешь, твое желание быть невидимой. Я дам тебе это. Но я хочу, чтобы ты знала, что это не то, чего хочу я. Думаю, так же, как и ты. Я думаю, ты боишься. Я думаю, ты поняла, насколько близки мы стали, и насколько сильными стали твои чувства. И ты испугалась. Ты оттолкнула меня, потому что привыкла делать это.

Я проглотила слова, которые хотела сказать. Сказать то, что, возможно, у меня рак. Я не могла это произнести, неважно, насколько сильно хотела сказать это. Потому что пока не была готова. И потому что эти слова изменят все.

Я моргнула.

Слезы упали вниз.

— Хлоя. — Он положил палец на мой подбородок и развернул лицом к себе. И когда я повернулась к нему, мои стены рухнули. Как и я. Я зарыдала на его груди, сильно сжимая его футболку, держась за него. Когда я успокоилась, он дотронулся до моего лица и приподнял мою голову. — Поэтому ты должна сказать мне. Что ты хочешь? Ты хочешь меня? Ты хочешь нас? Ты хочешь большего?

Я кивнула.

Но он до сих пор не выглядел убежденным.

Я распрямила плечи и взяла его голову в свои руки.

— Да, Блейк. Я хочу тебя. Я хочу нас. Я хочу будущее. Я хочу вечность с тобой.

И даже сквозь слезы, наполнившие его глаза, ему удалось улыбнуться. Улыбка, которая забрала всю боль, страдания и похоронила их глубоко в моем прошлом.

Улыбка, которая сделала мой мир красным.

Я не очень хорошо поняла, когда он объяснял мне это в прошлом, но сейчас я наконец-то поняла.

Блейк Хантер — он мои письма в красном цвете.

— А теперь я могу поцеловать тебя? — спросил он.

Из меня вырвался смешок.

— Пожалуйста.

И, как и его улыбка, его поцелуй унял всю боль.

— Блейк? — Я немного отодвинулась от него.

Его глаза были закрыты.

— Да?

— Прошлой ночью…

— Ничего не было.

— Но я была…

— Заткнись и поцелуй меня.

Люби меня, когда я меньше всего этого заслуживаю, потому что именно в этот момент мне нужно это больше всего.

Он напрягся, когда прочел мою записку вслух. Потом прикрепил свою рядом с моей.

— Готова? — спросил он.

— Да, малыш. — Я готова. Я взглянула еще раз на его записку, перед тем, как взять свой рюкзак и выйти из номера.

Ты можешь убегать, можешь прятаться, можешь отказываться смотреть, но куда бы ни вела дорога, она приведет тебя ко мне.

Блейк

На ней была надета голубая олимпийка университета Дьюка с моим именем и потенциальным номером на спине. Я никогда не хотел так сильно играть за Дьюк, как сейчас.

— Может, прокатимся вниз? До причала всего полмили.

— Все, что хочешь, малышка. Я все равно уже вытащил наши скейты из грузовика.

Я ехал вниз. Она же держалась за мою майку и катилась чуть позади меня. Там, куда мы направлялись, проходила выставка искусства, и ей захотелось взглянуть на нее. Я же делал то, что хотела она.

— Хотелось бы и мне быть способной к искусству, — сказала она, стоя рядом со мной.

— А ты пробовала?

Она пожала плечами.

— Вообще-то, нет. Мне не дано заниматься чем-то творческим.

И вдруг меня осенило: несмотря на то, сколько времени мы проводили вместе, я практически ничего не знал о ней.

— Чем ты занимаешься? — спросил я.

Она рассмеялась.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, чем ты занимаешься, когда ты не со мной, не катаешься на скейтборде или не тренируешься бросать мяч с трехочковой линии. Так что же это?

Она пожала плечами.

— Практически ничем. У меня на самом деле нет хобби, если ты это имеешь в виду.

— Ага. — Я пошел за ней к следующему художнику — он рисовал мелом. — Но ведь есть что-то, что тебе нравиться делать… или то, в чем ты хороша. Что-нибудь?

— Вообще-то, нет. — Она бросила мелочь в шляпу парня.

— Не говори ерунды. Спорю, ты поёшь или играешь на гитаре, или занимаешься чем-то необычным.

Она рассмеялась.

— Нет, Блейк. Я действительно ничем не занимаюсь. — Она пошла в сторону палатки с мороженым, но остановилась в нескольких шагах от нее и повернулась ко мне. — Возможно, это потому, что меня удочерили, или что-то вроде этого. Как будто я не хотела заниматься чем-то постоянным, так как я сама не знала, буду ли постоянной. — Она нахмурила брови, а губы сжались в линию. На ее лице была явная грусть. — Возможно, я думала, что не задержусь там надолго, чтобы насладиться этим. — Покачала головой. — Это звучит так глупо.

— Детка, это не глупо. — Я обнял ее одной рукой, когда второй держал оба наших скейта. — Я понимаю это, то, через что тебе пришлось пройти. Может быть, настало время найти что-то и для себя.

Хлоя сделала шаг назад и посмотрела на меня.

— Что это значит?

— Что ж, наше обычное времяпрепровождение — это скейтборд или баскетбол. Может, найдем что-нибудь, что нравится тебе, и будем заниматься этим вместе. Мы можем учиться вместе. Тебе нравится музыка? Можем купить гитары. Тебе нравятся фокусы? Мы купим…

— Мне нравишься ты, — прервала она меня. Она хихикнула и забралась рукой под мою майку, распрямив ладошку на моем животе. — Могу я изучать тебя?

— Ты меняешь тему и избегаешь разговора.

Она надула губки и опустила руки.

— Почему это так важно?

— Потому что, — сказал я. — Это важно, потому что ты заслуживаешь иметь что-то для себя. Желать что-нибудь для себя. Даже если это и не навсегда.

— Хорошо, Блейк. — Она кивнула. — Я подумаю об этом. Я сделаю это ради тебя.

Я вздохнул.

— Детка, я хочу, чтобы ты сделала это ради себя. Не для меня или кого-либо еще.

— Ладно, — согласилась она. Потом ее взгляд направился в сторону палатки с мороженым. Я увидел, как она прищурила глаза, и в ее глазах появился огонь.

— Хлоя?

Она кивнула в сторону палатки.

— Та девчонка не сводит с тебя глаз.

— И?

— И это выводит меня из себя.

Я тихо рассмеялся.

— Не время для смеха, придурок.

Я засмеялся сильнее.

Она схватила меня за руку.

— О, боже мой, — она с трудом дышала.

Я посмотрел в ту сторону именно в тот момент, когда девчонка вписалась в стену.

— О, мой бог, — вновь произнесла она. Затем добавила сквозь смех: — Девчонка настолько загляделась на тебя, что не смотрела куда идет!