Хигаси засмеялся.

– А до этого времени, значит, можно творить беззакония?

– Хигаси-сан! – вдруг окликнул невинным голосом граф Нандзё.

– Да?

– Зачем так долго рассуждать? Я бы на месте Хигаси-сан поднял восстание, да, да! Поднял бы восстание и всем нам отрезал бы головы!

Старый Хигаси смерил графа Нандзё пристальным взглядом.

– Бесполезно. Все равно младший брат выдаст меня на смерть.

– Хигаси-кун, вы забываетесь! – прогремел граф Фудзисава.

Старый Хигаси захохотал.

– Если вы желаете, чтобы вам льстили, позовите своих лакеев… Пусть я умру, пусть лягу костьми, Хигаси останется самураем!

– О да, образцовый самурай!

– Конечно, образцовый! Самураи Токугава – не грязные выскочки!

– Побежденные всегда благородны и чисты. Посмотрите на реку с моста Рёгоку-баси —. прилив всегда несет грязь и мусор, а при отливе вода большей частью прозрачна… Погибающие Тайра чисты и прекрасны, как осыпающийся цвет вишни, а победители Минамото – подлы и жестоки. Но, Хигаси-кун, как же случилось, что эти подлые Минамото завладели страной? Просто на их стороне была реальная сила! Вы все время нападаете на Сацума и Тёсю, но именно благодаря наличию реальной силы эти кланы во время реставрации сумели взять власть в свои руки. Нравится вам это или нет, но в течение двадцати лет они руководили страной – и все благодаря наличию реальной силы. Выступите же и вы против нас, опираясь на реальную силу, и мы в любой момент уступим вам власть!.. Но боюсь, что с такими отсталыми взглядами, как у Хигаси-кун, ничего у вас не выйдет! Мне очень жаль, но пальму первенства в руководстве страной вам придется уступить нам! – граф Фудзисава рассмеялся.

Старый Хигаси стиснул зубы, с ненавистью глядя на самодовольное лицо графа, но ему не хватало аргументов, чтобы разгромить врага так, как хотелось. Дыхание его участилось, голос охрип; ослабевший после болезни, он чувствовал изнеможение, которое не в силах был скрыть.

Пока объектом нападения был граф Фудзисава, на лицах остальных гостей иногда мелькало даже подобие легкой улыбки, но когда стрелы старого Хигаси начали разить налево и направо, всех без разбора, каждый почувствовал себя в большей или меньшей степени задетым. Окружив старого Хигаси полукольцом, собравшиеся как бы установили против него кордон. Увидев теперь, что знамена противника покачнулись и готовы упасть, они наперебой спешили нанести ему последний смертельный удар.

– Хватит мучить старика! – впервые вмешался в спор виконт Угаи; за все это время он не сказал ни слова и только усмехался.

– Это мы-то мучаем? Напротив, это Хигаси-сан не дает нам передохнуть! Не правда ли, Осада-сан? – граф Нандзё, скорчив такую брезгливую мину, словно он проглотил мерзкое насекомое, оглянулся на не проронившего ни слова Осада.

Барон Хияма, ненадолго отлучавшийся, вернулся в зал и сделал знак глазами графу Фудзисава.

– От Одани опять прислали человека с напоминанием… Давайте, господа, прекратим этот спор и отправимся продолжать заседание к Одани.

– Вот это правильно, это дельно! Из-за этого спора у меня уже давно весь хмель прошел и все удовольствие пропало! – откликнулся Нандзё.

– Хигаси-сан, кажется, говорил, что не собирается к Одани? Ну, что же… В таком случае, разрешите откланяться… Беседа с вами была так интересна, что я полностью протрезвился!

– Хигаси-кун все время называл себя старым, дряхлым, а оказывается, дух у него боевой, не хуже, чем у генерала Фукуба!

– Жаль только, что теория его устарела! Поистине это рассуждения эпохи писаний Кэйсай Асами![158]

– Хигаси-кун, конечно, хозяину не полагается покидать гостя, но… Прошу тебя, побудь здесь, отдохни. Дочь сейчас нальет тебе чаю… – как бы пытаясь утешить старика, произнес барон Хияма.

Граф Фудзисава неторопливо поднялся с подушки, глядя сверху вниз на старого Хигаси, который молча сидел в конце зала со скрещенными на груди руками.

– Ну, так как же, Хигаси-кун, ваше решение вернуться в родные горы остается неизменным?

– Скорее я вспорю себе свой старый живот, чем стану прислуживать Фудзисава! Льстить и заискивать – женское дело. Если вы мужчина, ведите себя как подобает мужчине!

Граф Фудзисава вспыхнул от гнева – отчасти потому, что на лицах присутствующих – выходцев из клана Сацума – мелькнула улыбка, но, овладев собой, громко, насмешливо рассмеялся.

– Да, неприятная штука – быть побежденным, не правда ли, Хигаси-кун? Но я больше не настаиваю на том, чтобы вы непременно согласились стать губернатором, вы вольны поступать как угодно – возвращайтесь в деревню и угождайте там мужикам, если нет другого занятия… Ну, а мы останемся при своем и будем поступать так, как найдем Нужным. Что бы и кто бы ни говорил – мы будем продолжать свое дело! А если вы будете противиться моей политике… Вы ли, другой ли, да кто угодно – я считаться не буду и приму необходимые меры! – он засмеялся. – Померимся силами, я согласен! В форме диспута или в любой другой… Если вы чувствуете в себе силы бросить мне вызов – начинайте! Или, как только что сказал Нандзё-кун, попытайтесь организовать против нас заговор… В моих руках полиция, государственная казна, армия – шесть бригад! Я в любой момент готов к вашим услугам! – с этими словами граф Фудзисава встал. За ним, один за другим, поднялись остальные.

Старый Хигаси готов был спорить целую ночь напролет, ибо встать, пнуть ногой подушку и уйти первому, не послав последней стрелы вслед убегающему врагу, означало бы признать себя побежденным. Этого допустить он не мог. Вот почему старый Хигаси остался сидеть в опустевшем зале. Вскоре замерли звуки колес отъезжавших экипажей и рикш. Выпив чашечку чая, который подала ему барышня Хияма, он встал и, отказавшись от предложенного ужина и от коляски, вышел на улицу. Ярко светила луна. Наняв первого встречного рикшу, старый Хигаси поехал в сторону Адзума-баси.

Чуть ущербный лунный диск проглядывал сквозь ветви вишневых деревьев, ночной ветерок овевал лицо прохладой. Измученный, ослабевший от болезни старый Хигаси тяжело опустился на сиденье коляски и, подставив лоб дуновению ветерка, закрыв больной глаз, прислушивался к шуршанью колес. Казалось, он спал.

Но нелегко было успокоить нервы, возбужденные долгим словесным поединком. Буря пронеслась, а сердце все еще волновалось. Извержение вулкана закончилось, а пламя в груди все еще бушевало. Сложные противоречивые чувства удовлетворения, боли, а может, и раскаяния набегали, как волны прилива, и переполняли его душу.

Сегодня, неожиданно для самого себя, он скрестил с врагом меч, который оттачивал двадцать лет. И каковы результаты? Безусловно ему удалось больно поранить противника. Хигаси чувствовал это по напряжению в руке, которой он наносил удары. Вспомнив искаженные гневом лица своих противников, он громко рассмеялся.

Но враг удалился с триумфом, чуть ли не с победной песней. Так что же, выходит, победа в конечном итоге осталась за ними? Нет, нет и нет, пусть сломался меч, пусть опустел колчан, но Хигаси до последнего вздоха будет бороться, он не позволит врагу торжествовать победу! Даже в этой маленькой случайной схватке он не в силах был удержать в ножнах свой меч, который готовил к боям долгие годы; так разве он сможет покорно вручить его врагу и признать себя побежденным? «В моих руках полиция, государственная казна, армия – шесть бригад! Померимся силами, я в любой момент готов к вашим услугам!» Отлично! Да, Фудзи-сава прав – решительный бой, бой не на жизнь, а на смерть еще впереди.

Когда же она грянет, эта битва? Каким оружием они сразятся? Словами? Мечом? Их много, а его сторонники – малочисленны. Враг проворен, а у Хигаси такое старинное, тупое оружие – с болью в душе он сам вынужден был признать это. Оглядываясь на сегодняшнюю схватку, он видит, что вышел из нее весь окровавленный – исцарапанный и израненный… Приходится временно уступить врагу поле боя и думать о том, как собраться с силами для нового удара… И старый Хигаси гордо поднял голову.