— …охрани нас, возлюбленный Отец наш, и пребудь с нами, и дай нам знак, как исполнить волю Твою. Аминь, — закончил Дженнингс. Он взял в одну руку поднос с пластмассовыми чашечками с соком, в другую — ломаное печенье, и пошел по рядам, предлагая Святое Причастие. И мэр Бретт, и его жена причастие приняли. Дон Рингуолд, владелец «Аптеки Рингуолда», вместе с женой и двумя детьми последовал их примеру. Как и Ида Слэттери, и Локриджи, Гил с Мэвис. Преподобный Дженнингс двигался по проходу, раздавая Причастие и тихо приговаривая: «Сим приемлешь ты кровь и тело Христово».
Сидевшая перед Дифин женщина расплакалась, и муж обнял ее за плечи, притянув поближе к себе. Рядом с ними сидели два мальчугана — один большеглазый и испуганный, второй неотрывно смотрел через спинку скамьи на Дифин. Какая-то старуха по другую сторону прохода закрыла глаза и подняла дрожащую руку к фигуре над возвышением.
— Сим приемлешь ты кровь и… — Осекшись, потрясенный Дженнингс уставился в пыльное личико дочурки Тома и Джесси. «Вот инопланетное существо, которое искал полковник Роудс». — …и тело Христово, — продолжил он, предложив виноградный сок и печенье тем, кто сидел на скамье перед Дифин. Потом остановился возле нее и тихо сказал: — Привет.
— Привет, — ответила она, копируя его сладкий голос.
Дженнингс нагнулся, хрустнув коленями.
— Тебя ищет полковник Роудс. — В золотистом свете свечей казалось, будто направленные на него в напряженной сосредоточенности глаза девчушки светятся. — Ты знаешь об этом?
— Я подо-зревать… — она замолчала. Ей хотелось сделать еще одну попытку, высказаться более гладко, связно, по-человечески, а не запинаться, выговаривая слова по Вебстеру. — Подозревала, — сказала Дифин. Дженнингс кивнул. Сердце забилось чуть быстрее. Сидящая перед ним фигура походила на Стиви Хэммонд во всем, кроме позы: она держалась скованно, словно ей причиняло неудобство то, как сочленялись ее кости, а правую ногу подобрала под себя. Руки вяло свисали вдоль тела. Голос тоже очень напоминал голос Стиви, однако в нем слышался шелест тростника, словно в горле у девочки была флейта.
— Можно, я отведу тебя к нему? — спросил он.
Ее лицо на миг выразило испуг, словно под белой коркой льда промелькнула темная вода, потом опять застыло.
— Я должна найти выход, — сказала она.
— Ты имеешь в виду дверь?
— Дверь. Побег. Выход. Да.
Выход, подумал Дженнингс. Должно быть, она говорит о силовом поле.
— Может быть, полковник Роудс сумеет тебе помочь.
— Не су-меть. — Она помедлила и попробовала еще раз: — Он не может помочь мне найти выход. Если я не сумею уйти, будет много вреда.
— Вреда? Кто же пострадает?
— Джесси. Том. Рэй. Ты. Все.
— Понятно, — сказал Дженнингс, хотя ничего не понимал. — И кто же нам навредит?
— Тот, кто явился сюда, разыскивая меня. — Взгляд Дифин был спокойным. Какие старые глаза, подумал Дженнингс, словно перед ним, забравшись в тело маленькой девочки, сидела древняя старуха. — Кусака, — объяснила она, выплюнув слово так, будто это было что-то чудовищно отвратительное.
— Ты про ту штуку? Так ее зовут?
— При-бли-зитель-но, — сказала она, сражаясь с неподатливым мясистым обрубком во рту. — У Кусаки в каждом мире другое имя. Много миров, много имен.
Его преподобие ненадолго задумался над этим. Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал ему, что он будет беседовать с инопланетянкой и в первую очередь узнает о существовании жизни во «многих мирах», он или наградил бы кретина хорошим ударом правой, или вызвал бы психовозку.
— Я хотел бы отвести тебя к полковнику Роудсу. Ничего?
— Он не может мне помочь.
— А может быть, может. Он хочет помочь тебе, как и все мы. — Похоже, она задумалась. — Пойдем, давай я отведу тебя к…
— Это она! — крикнул кто-то, и преподобный Дженнингс от испуга выронил поднос с виноградным соком и крошками печенья. Посреди прохода стоял вскочивший со скамьи мэр Бретт. За спиной у мэра маячила жена, подпихивая его к активным действиям. Бретт тыкал пальцем в Дифин и вопил: — Эй, смотрите все, это она! Тварь из космоса!
Сидевшая перед Дифин чета отпрянула. Один из мальчуганов перепрыгнул через скамью, чтобы убежать, но второй, тот, что наблюдал за ней, лишь усмехнулся. Люди начали вставать с мест, чтобы как следует рассмотреть ее. Никто больше не молился.
Дженнингс поднялся.
— Успокойся, Джон. Не устраивай скандал!
— Скандал, как же! Вот она! Вот оно чудовище! — Он сделал шаг назад и на ткнулся на Дорис. Рот округлился потрясенным «О». — Боже ты мой! В церкви!
— Вовсе незачем мутить воду, — проговорил Дженнингс, силясь сохранить успокаивающую интонацию. — Отнеситесь к этому проще, вот и все.
— Это из-за нее мы попали в такую передрягу! — взвыл Бретт. Его остролицая жена закивала в знак согласия. — Полковник Роудс сказал, что эта тварь залезла в Стиви Хэммонд, и вот она тут расселась! Одному Богу известно, чего она может!
Переводя глаза с одного лица на другое, Дифин читала в них ужас. Она встала, и женщина впереди нее, схватив своего ухмыляющегося малыша, попятилась.
— Выкиньте ее отсюда! — не унимался мэр. — У нее нет никакого права быть в обители Господа!
— Заткнись, Джон! — потребовал Дженнингс. Люди уже устремились к дверям, чтобы как можно скорее выбраться из церкви. — Я как раз собираюсь отвести ее к полковнику Роудсу. А теперь почему бы тебе не сесть и не спрятать язык за…
Пол затрясся. Дифин увидела, как заколебались осветительные палочки. Один из металлических держателей упал, и горящие осветительные палочки покатились по малиновому ковру.
— Что это было? — выкрикнул Дон Рингуолд. Совиные глаза за стеклами очков в металлической оправе стали огромными.
Раздался громкий треск. Бетон ломается, подумал Дженнингс и сквозь подметки почувствовал, как содрогнулся пол. Энни Гибсон завизжала и вместе с мужем Перри кинулась бежать, волоча за собой обоих мальчиков. По другую сторону прохода, воздевая обе руки к кресту, бормотала что-то старая миссис Эверетт. Дженнингс посмотрел на Дифин и увидел: снова прокравшийся в ее глаза испуг исчез, сменившись полыхавшим, как зев домны, гневом — подобной ярости его преподобие еще никогда не видел. Дифин вцепилась в спинку передней скамьи, и он услышал:
— Это Кусака.
Пол вдоль прохода вздулся, как готовый прорваться волдырь. Бретт, шатаясь, попятился и основательно заехал жене локтем по челюсти. Не удержавшись на ногах, Дорис распростерлась на полу и осталась там лежать. На другом краю убежища кто-то завизжал. Со скрежетом наползали друг на друга камни, стонала древесина, скамьи качались, словно на штормовых волнах. Дженнингса не покидало ощущение, что из-под пола церкви к поверхности движется что-то массивное и вот-вот прорвется прорваться наружу. Вверх по стенам взбежали трещины, распятие сорвалось и в вихре каменной пыли с грохотом свалилось на алтарь.
Левая часть церкви обрушилась, скамьи разъехались. Пыльный вихрь задул последние свечи, люди с пронзительными воплями устремились к дверям, и Дифин крикнула: «Уходите! Уходите!» На глазах у Дженнингса ковер разорвался и вдоль прохода открылась расщелина с зазубренными краями. Пол вздыбился, дрогнул, начал обваливаться внутрь. С земли поднялась волна пыли. Дженнингса чуть не сбила с ног визжащая Ида Слэттери, которая пулей пролетела мимо. Он увидел, что Дорис Бретт провалилась под пол, а мэр обезьяной карабкается по пляшущим скамьям, чтобы добраться до двери.
Гил Локридж свалился вниз. Через секунду пол разверзся под ногами у его жены, Мэвис. Исчезнувший в провале старший сынишка Рингуолдов повис там, пронзительно крича. Дон потянулся за ним. «Хвала Всевыыыыыышнему!» — обезумев, кричала миссис Эверетт.
Пол ходил ходуном. С громким треском раскалывались скамьи. По стенам змеились трещины. Стены сотряслись до основания, и вниз тяжело посыпались обломки деревянных потолочных балок, а витражи разлетелись вдребезги.
Свечи подожгли покров на алтаре. Рвавшиеся выбраться за порог или выкарабкаться в окна люди отбрасывали в неверном свете гложущего ткань пламени нелепые тени. Дженнингс подхватил Дифин, обнял ее (как обнял бы любого ребенка) и почувствовал, как яростно колотится ее сердце. Позади миссис Эверетт провалился пол; она сорвалась вниз и повисла, уцепившись за обломанный край скамьи. Ноги старухи покачивались над тьмой, и Дженнингс схватил ее за руку, чтобы вытянуть.
