— Нет, — сказала она. — Нет. Таким был мой мир. С этим кончено. Теперь приливы несут боль, а сады лежат в развалинах. Пение умолкло. Покоя больше нет, мой мир страдает в тени ненависти. В этой тени. — Она протянула руку к пирамиде, и Коди увидел, как пальцы «девочки» скрючились когтями, а рука задрожала. Дифин закрыла глаза, не в силах вынести проносящихся перед ними видений. Когда она вновь подняла веки, перед глазами все расплывалось, их жгло, а вокруг них было мокро. Дифин поднесла руку к щеке, желая исследовать новую неисправность, и отняла заблестевшие пальцы. На кончике самого длинного висела нерастекшаяся капелька какой-то жидкости.

По рельефу лица в уголок рта сбежала другая капля. В ней Дифин ощутила вкус приливов своей родины.

— Не победишь, — прошептала она, не спуская глаз с пирамиды. Коди почувствовал, как внутри у него что-то сжалось — глаза пацанки горели такой мощью, что делалось страшно: а ну как они нацелятся на него, и его охватит пламя? — Я не дам тебе победить.

Коди не шелохнулся. Сперва он был уверен, что кто-то из них нырнул головой вперед в Великую Жареную Пустоту, но теперь… теперь эта уверенность пропала. Должно быть, у черной пирамиды был пилот или какой-то экипаж. Возможно, одной из них была и эта пацанка, которая просто придала себе сходство с дочкой мистера Хэммонда. В эту знойную, душную, безумную ночь все казалось возможным. Поэтому с языка у него сорвался вопрос, который в любую другую из прожитых Коди ночей скрепил бы печатью его вечное пребывание в Великой Жареной Пустоте:

— Ты не… тутошняя, да? В смысле… вроде бы… не с нашей планеты?

Сморгнув остатки пугающей сырости, Дифин изящно, плавно повернула голову.

— Нет. Не с вашей.

— Ух ты. — В горле у Коди застрял ком размером с баскетбольный мяч. Он не знал, что еще сказать. Теперь в том, что девчонка бродила в темноте и не знала, что такое котенок, было больше смысла. Но почему существо, так нежно обращавшееся с котенком, уничтожило вертолет? И если это пришелец из пирамиды, тогда что же роет ходы под улицами? — Твое? — Парнишка показал на пирамиду.

— Нет. Это принадлежит… Кусаке.

Он повторил имя.

— Капитану… так, что ли?

Дифин не поняла, о чем речь, и сказала:

— Кусака — это… — И замялась, мысленно просматривая заложенные в память тома Британской энциклопедии и словарь. Через несколько секунд Дифин нашла фразу, которая на языке Земли точно соответствовала тому, что она хотела объяснить: — Наемный охотник.

— На что он охотится?

— На меня.

Понять столько сразу Коди было не под силу. Встретить посреди Брасос-стрит маленькую девочку из космоса само по себе было достаточно странно, но галактический наемный охотник внутри черной пирамиды — это уж было слишком. Уголком глаза Коди уловил какое-то движение, оглянулся и увидел двух кошек, которые шныряли вокруг чахлых кустов во дворе миссис Стелленберг. Еще одна кошка стояла на ступеньках крыльца и жалобно орала. Из куста примчались котята и принялись гоняться за хвостами друг дружки. Было около часу ночи, почему же кошки миссис Стелленберг разгуливали по улице?

Коди подошел к «хонде» и посветил фарой на дом Кошачьей Барыни. Входная дверь была широко открыта. Кошка на ступеньках выгнула спину и зашипела на ослепительный свет.

— Миссис Стелленберг! — позвал Коди. — Вы в порядке?

В луче света проплыли извилистые кольца дыма.

— Миссис Стелленберг! — Еще раз попробовал он и снова не получил ответа.

Коди подождал. Открытая дверь одновременно и манила, и отталкивала. Что, если Кошачья Барыня впотьмах упала и потеряла сознание? Что, если она сломала бедро или даже шею? Коди не был ангелом, но и притвориться, будто ему все равно, не мог. Он подошел к подножию ступенек.

— Миссис Стелленберг! Это Коди Локетт!

Никакого ответа. Кошка на ступеньках нервно мяукнула и прыснула мимо Коди, держа курс на кусты.

Он двинулся к двери, поднялся на две ступеньки, и тут его быстро потянули за локоть.

— Осторожнее, Коди Локетт, — предостерегла Дифин, стоявшая рядом. Там прополз Кусака — в воздухе висел его резкий запах.

— Угу. — Повторять не потребовалось. Коди одолел оставшиеся ступеньки и задержался перед темным прямоугольником двери. — Миссис Стелленберг? — крикнул он в дом. — Вы в порядке?

Ничего, только тишина. Если Кошачья Барыня и была в доме, ответить она не могла. Коди набрал полную грудь воздуха и переступил порог.

Нога парнишки не нашла пола. Он полетел вперед, в темноту. Рука Дифин на полсекунды опоздала задержать его. Рот Коди разодрал крик ужаса: ему пришло в голову, что в первой из комнат Кошачьей Барыни пола нет, и он будет падать до тех пор, пока не проломит крышу чистилища.

Под правой рукой у Коди что-то грохнуло. От удара у парнишки захватило дух, но ему хватило сообразительности уцепиться за это что-то раньше, чем оно проскользнет мимо. Он обеими руками ухватился за некий качающийся предмет, показавшийся на ощупь горизонтальным отрезком трубы. Вниз, в темноту, обрушилась лавина земли и камней, и Коди услышал, как она достигла дна. Потом труба перестала качаться, и он повис.

Легкие требовали воздуха, а голова казалась набитой пульсирующими, разогретыми от перегрузки электросхемами. Он мертвой хваткой вцепился в трубу, задрыгал ногами и ничего не обнаружил. Труба опять закачалась, и Коди прекратил борьбу.

— Коди Локетт! Ты жив? — донесся сверху голос Дифин.

— Да, — прохрипел он, понял, что услышать она не может, и предпринял еще одну попытку: — Да! Похоже… с осторожностью я дал маху, а?

— Ты можешь… — Банк памяти начал бешеный поиск терминов. Дифин нагнулась над зияющей дырой, но не увидела Коди. — …Выкарабкаться?

— Не думаю. Я ухватился за трубу. — Парнишка опять заболтал ногами и опять не обнаружил стен. Труба издала зловещий напряженный треск, и вниз опять прошелестели комья земли. — Я не знаю, что подо мной! — Первый укус паники оказался глубоким. Ладони Коди стали скользкими от пота. Он попытался подтянуться и забросить ногу на трубу, чтобы хоть как-то укрепиться, но тело прошила боль в отбитых ребрах. Поднять ногу не удавалось. После трех тщетных попыток Коди оставил свое намерение и сосредоточился на экономии сил. — Я не могу вылезти! — крикнул он.

По звуку его голоса Дифин прикинула глубину — в земных мерах длины выходило приблизительно тринадцать целых шесть десятых фута. Поправка на искажение эхом составила плюс-минус три дюйма. Став в дверном проеме, она оглядела лишенную пола комнату, отыскивая что-нибудь, чем могла бы дотянуться до Коди. В комнате не осталось ничего, кроме нескольких картин на растрескавшихся стенах.

— Послушай! — крикнул Коди. — Надо позвать на помощь! Понятно?

— Да! — Мышечный узел в груди у Дифин яростно работал. Теперь она поняла: Кусака искал ее, вторгаясь в жилища человеков и хватая всех, кого находил внутри. — Я найду помощь! — Она повернула от дверей, сбежала с крыльца и кинулась по улице к центру города, сражаясь со свинцовой гравитацией этой планеты и собственными неуклюжими отростками.

Коди прищурил глаза, чтобы в них не затекал пот. Если бы он позволил пальцам расслабиться хоть на волосок, то сорвался бы с трубы и камнем полетел вниз, Бог весть как далеко. Он не знал, сколько может продержаться.

— Скорей! — крикнул он наверх, но Дифин уже убежала. Коди висел в темноте и ждал.

— Мама! — крикнул Ной Туилли, заходя в дом. — Мы едем в клинику! — Он взял масляную лампу, которую оставлял на столе в холле, и направился к лестнице.

— Мама? — еще раз позвал он. Когда он уезжал с Томом Хэммондом в клинику, Рут Туилли оставалась у себя, в белой спальне, до подбородка натянув одеяла. Вот и лестница. Ной двинулся наверх.

Шестая ступенька оказалась последней. Ной стоял, сжимая сломанные перила и заглядывая в мрачную темную пропасть, поглотившую остальное. Внизу, в глубинах провала, посверкивал крохотный огонек. Разбитая лампа, сообразил Ной. Лужица догорающего масла.