– Ты склонен драматизировать, – заметил он. – Раз уж мы заговорили об этом, шансы ничтожно малы. Глубокая виртуальная реальность абсолютно безопасна. Даже если бы кто-то захотел причинить тебе вред, мы следим за безопасностью наших студентов самым тщательным образом.

– Какие у меня жизненные показатели?

– Сильные и стабильные, как всегда.

– Значит, я просто параноик?

Он пожал плечами.

– Возможно, тебе просто не хватает внимания.

– Что-то здесь не так, – заявил я. – Когда же вы наконец выясните, что именно, я думаю, я буду уже в другом месте. Исключите меня.

– Как ты сказал?

Размахнувшись изо всех сил, я попытался ударить его по лицу. Но, увы! – мой кулак лишь разрезал воздух.

– Исключи меня из школы, сукин сын! – заорал я.

– Хэллоуин, – рассмеялся он, – я бы с радостью отчислил тебя, но этого не будет. Я не сдался в случае с Фантазией, не сдамся и с тобой.

Я в упор смотрел на него.

– Ты можешь вытворять все, что хочешь, – продолжил он. – Тебе это пользы не принесет. Ты помнишь, что я тебе сказал в первый твой день в школe?

Я отрицательно покачал головой.

– Я сказал, что вижу в тебе огромный потенциал, что ты можешь быть лучшим из десятки. Печально, я азартный человек, и я поставил на тебя деньги. – Он ткнул меня пальцем в грудь. – Я поспорил, что не Лазарь, а ты будешь первым.

– Отвратительное пари, – зарычал я. – Мне жаль, ваша ставка была неудачной.

– Отвратительное? – переспросил он.

– Вы поспорили, что я умру первым? Или как вы это называете?

– Избранным. Почему ты думаешь, что Лазарь мертв?

– Потому что… – (Потому что я его убил.) – Потому что его здесь нет.

– Конечно, его здесь нет, – улыбнулся Маэстро. – Он закончил школу.

Ницше лишился рассудка.

Это случилось 3 января 1889 года. Увидев кучера, который кнутом замахнулся на лошадь, он обхватил руками ее шею и потерял сознание. Полная потеря разума, он остался инвалидом на всю жизнь. Больше он не мог трудиться.

Что же стало причиной?

Некоторые считали, что это сифилис. Другие искали причину в наследственном заболевании. Поговаривали, что это результат злоупотребления наркотиком – хлоралгидратом.

В чем же причина? Сифилис? Болезнь мозга? Хлоралгидрат?

Иногда я думаю: это был кучер? кнут? или лошадь?

Рассвет застал меня с ангелами. Ну, на самом деле не так высоко. Самое высокое место, какое я смог найти, – крыша моего дома, я смотрел оттуда на унылый пейзаж.

Где мое кладбище? Где кукурузные поля, вечнозеленые деревья, поле с тыквами, мое болото? Остались только бесконечные луга и голубое небо, такое может привидеться только малышу.

Грустно.

Я перебрался в то место, где раньше громоздились мои уродцы-горгульи. Теперь мне было жаль, что я никогда раньше не поднимался на крышу собора. Возможно, я и поднялся бы, если бы мог туда забраться. Но такого в моем проекте не было предусмотрено. Зачем нужен выход на крышу, если Нэнни может поднять тебя на любую высоту? Вверх, вверх, вверх. Мой недоступный взгляду дух-демон.

Как она это делает? Манипулирует квантами, перемещает материю, тасует реальность как карты? Или всего понемногу?

Просто программа.

Она была искусственным интеллектом, частью Глубокой виртуальной реальности. И Жасмин тоже. Мои мороки. Смайлики. Даже Уиспер. Все – программы.

Возможно, и сам Маэстро, хотя в этом я не уверен.

Нереальный мир.

А что же тогда реально? Те, кто пришел извне. Я посчитал себя, Фантазию (вот уж действительно ненормальная), Лазаря (по-настоящему мертвого) и еще семерых студентов. Да, внешний мир манил своей реальностью, я почувствовал себя ребенком, который, прижавшись к стеклу витрины, рассматривает лакомства.

Вздор.

Я пришел к выводу, что мой мир оказался круглым и очень маленьким. Я вообразил, что если бы он был еще меньше, свет искажался бы таким образом, что я мог бы видеть собственный затылок, глядя прямо перед собой, ярко-оранжевый всполох. Но законы физики не допускали подобного. Чтобы увидеть свой затылок отсюда, мне нужно было стоять на горизонтальной поверхности черной дыры, в таком случае гравитация была бы иной, и у меня возникли бы проблемы иного плана, и моментальная смерть среди них была бы не самой серьезной.

Если мы говорим о виртуальности.

Можно ли умереть в ГВР? Или это то же, что умирать во сне?

– Что произойдет, если я сейчас спрыгну с крыши? – спросил я.

– Свалишься вниз, как камень, – ответила Нэнни.

– Очень хочу надеяться. Хотя бы ради Ньютона. Но что произойдет в момент удара о землю?

Она предположила, что я переломаю себе кости.

– Виртуальные кости, – поправил ее я.

– Ощущения будут настоящими, – пообещала она. – Ты почувствуешь сильную боль в момент приземления. Тебе сразу же понадобится медицинская помощь, тогда я получу разрешение и уберу ощущения. Но даже если все будет соответствовать реальности, этот неприятный опыт не окажет никакого негативного влияния на твое дальнейшее поведение.

Сильная боль – имеются в виду, конечно, страшные муки.

– Я просто попрошу снять боль и ты сделаешь это?

– Да.

– В чем смысл?

Она не поняла меня.

Подумай сам. Ты – программист ГВР. В твоем распоряжении божественные силы. Если можно закодировать виртуальное окружение, если можно даже нарушать физические законы, зачем программировать боль?

Зачем Господь принес боль в этот мир?

Чтобы преподать мне урок?

Когда я впал в немилость?

И что же это за урок, если я могу отключить боль, как только захочу?

«Боль – да, но умереть я не могу», – подумал я, может быть, я невольно произнес это вслух, потому что Нэнни как будто ответила на мои мысли:

– Скажи, пожалуйста, а зачем тебе себя убивать?

– Запретный плод, – ответил я.

– Очень печально, Хэллоуин. Я считаю своей собственной неудачей то, что ты продолжаешь так думать.

Продолжаю?

И вот я стою здесь, наслаждаясь солнечным теплом (погода, естественно, стояла превосходная), смотрю вниз с крыши, а в памяти моей всплывает чувство вины и отвращения к себе, потому что я уже и раньше думал о том, чтобы спрыгнуть вниз. Я думал о смерти, умирании, о самоубийстве как средстве освобождения. Капризный, капризный Хэллоуин. Химически несбалансированный. Да, я много размышлял на эту тему.

– Не вини себя, – улыбнулся я, стараясь не смотреть вниз. – Ты делаешь все, что в твоих силах, но у меня патологическое отвращение к авторитету.

– Старая железяка.

Кто-то меня так называл, может быть и не один раз. Только не помню кто. Не знаю, понимаешь ли ты, что твоя жизнь имеет ценность. В ней есть и смысл, и цель, есть даже красота и высшее предназначение, просто все это прячется от повседневного взгляда.

(Школьники в классе, все поют хором: «Я особенный! В моей жизни есть цель!»)

Викторина по мифологии.

Греческие боги наказали Сизифа, заставив катить на гору огромный камень. Всякий раз, когда он уже был близок к вершине, руки его соскальзывали и камень катился вниз. Ему приходилось снова и снова катить камень вверх. Эту задачу можно было выполнять до бесконечности. Это была пытка.

Вопрос: Какой проступок совершил Сизиф?

Ответ: Он заточил в темницу бога смерти, и никто больше не мог умереть.

Вы – программист ГВР. Для чего создавать мир, в котором можно пораниться, но нельзя умереть? Если уж создавать что-то, почему бы не сотворить Рай?

Как говорил Камю: «Попробуйте представить Сизифа счастливым».

– Нет необходимости убеждать меня, что моя жизнь имеет ценность, – ответил я, пытаясь переварить ее слова.

– Врача, – велел я.

Нэнни все предвидела правильно. Сломана лодыжка, вывихнуто плечо, повреждены ребра. Больно, очень больно. Но полет был таким стремительным.

– Врача, – повторил я, смеясь сквозь стиснутые зубы.