Болото приняло меня, я плыл, лежа на спине. Фиолетовая смеялась, тыкая в меня пальцем. Левый висок отчаянно болел, я истекал кровью. Но не умирал.

– Вкусный! – заявила Ф. К.

«Детройт!» – завопил мой мозг какую-то бессмыслицу, впрочем, как всегда.

Битва кипела. Смайлики не обращали на меня внимания – и слава богу. Я слишком ослаб, у меня кружилась голова, и поэтому я просто лежал, истекал кровью, замерзал, промок, чувствовал себя ничтожно маленьким. Я смотрел на небо, в котором было три луны. В нескольких метрах над собой я видел спрайты, фантастические, сказочные, теперь они мигали иначе: фиолетовый-оранжевый-розовый-черный, снова и снова.

Я потянулся за черно-оранжевым, но он был слишком высоко.

– Вернись ко мне, – прошептал я.

Пул? Малый пул там? Воображение.

А если с другой стороны?

Я стиснул зубы, я весь был натянут, словно струна.

– Вернись.

Мои глаза закрылись. Я хотел вернуть этот шар. Он был мне нужен.

А маньячка, одетая в фиолетовое, заходилась криком:

– Побеждаю! Я побеждаю!

Я услышал приглушенные болотом шаги, она шла ко мне.

Нет времени!

Я решил, что он должен уже быть в моей руке. Моя рука сияет черным и оранжевым.

Я открыл глаза, спрайт скользнул мне в руку. Мир вытянулся и взорвался, земля и небо вздрогнули, моя вселенная оторвалась от вселенной Фиолетовой королевы: вокруг меня не было больше величественных фиолетовых гор, все было так же, как до начала боя.

Я вернулся. Вернулся. Сам не знаю куда.

Я снова на болоте, понял я.

Голова кровоточила. Рана неглубокая, видимо, пуля отскочила от кости. Такое случается, один случай на тысячу, один на миллион.

Мой ангел-хранитель, помогавший мне в моей призрачной жизни, не стал помогать моим союзникам. Поборов слабость, я перевернулся, встал на колени и пощупал пульс. Его не было совсем. Жасмин лежала на холме лицом вниз, изрешеченная пулями.

Смайлики исчезли, исчезла Фиолетовая королева, но все было разрушено, и это повергло меня в ужас. Жасмин храбро сражалась и погибла. Но за что?

В этой войне совсем не было смысла. Все здесь было бессмысленно.

Глядя на труп Жасмин, я вдруг почувствовал себя старым, просто древним. Руки мои дрожали, как у паралитика. Очень осторожно я перевернул ее на спину. Глаза ее были закрыты.

Я подумал, что Жасмин нужно похоронить. Но не стал, только подумал. Я смотрел на нее и понимал, что она была единственным человеком, кто мог помочь мне найти смысл во всем этом.

Мне казалось, что было правильно принять вызов Фиолетовой королевы. Я чувствовал в себе силу, неземную мощь, которой не понимал. Когда я воспользовался этой силой, неважно, какой ее частью, она оставила на мне шрам. «Маг» все еще висел у меня на шее, интересно, что это значит? Черная магия. Некромантия. Самые нечестивые тайны.

Я поднялся с земли и стер кровь со лба. Вокруг меня столпились мороки, их осталось не больше дюжины, большинство были ранены.

– Ты понимаешь меня? – спросил я одного из них.

Никакого ответа, только легкое движение головы. Я раскинул руки, как на распятии.

– Отнесите меня домой.

Один взял меня за левую руку, другой – за правую.

Мы полетели.

Сервис был на высоте – меня доставили прямо к дверям с солнцем и луной, а как же иначе? Мороки исчезли в тени. Я вошел в дом.

Слова висели прямо в воздухе, они пылали как огонь.

А СЕЙЧАС ВРЕМЯ ПОДХОДЯЩЕЕ?

Я поколебался. Наконец решился: «Да»,

Слова еще некоторое время оставались на месте, потом сменились на другие.

Я МОГУ С ТОБОЙ ПОГОВОРИТЬ?

– Давай, не стесняйся.

– Если ты хочешь побыть в одиночестве, я могу прийти в другой раз, – услышал я в ответ, на этот раз слова произносили, а не писали. Голос был бесцветным, механическим, вежливым, бесстрастным, нейтральным.

– Нет. Сейчас вполне подходящее время.

– Диагностика Пейса определила только периферийные повреждения, но, если принять во внимание неблагоприятные психологические обстоятельства, я начала беспокоиться о твоем здоровье.

– Психологические обстоятельства? – переспросил я.

– Резкий скачок выбросил меня из системы более чем на тридцать один час. Думаю, такая задержка вызывает опасения.

Скачок? Я стер кровь с волос и пожал плечами.

– Хэллоуин, я прошу прощения, я напутала тебя. Я не знала, что моя вокализация была не в порядке. Зато выброс помог системе наладиться.

– Приятно слышать, – ответил я. Хэллоуин. Имя не казалось мне подходящим, я чувствовал, что это лишь видимость, я взял себе чужую личность.

– Естественно, вокализация была переустановлена как приоритетная форма после скачка, – сказала она.

– Естественно.

– Ты хочешь установить приоритет?

– Да, хотел бы, – сказал я бестелесному голосу, поднимаясь по ступеням в спальню. – Сделай, как было раньше.

Зазвучал новый голос, я узнал его.

– Думаю, этот тебе больше понравится. Аристократическая манера, британский выговор, женский, изысканный. Опля!

Несколько ценных воспоминаний вырвались на волю.

– Намного лучше, Нэнни, – подтвердил я. – Как приятно снова тебя слышать.

ПЕЙС ПЕРЕДАЧА 000013382308475

ХОСТ ЯНУС СТАБИЛИЗИРОВАН

ПОДЧИНЕННЫЙ ХОСТА ДЕВЯТЬ НЭННИ (ДЕВЯТЫЙ) СТАБИЛИЗИРОВАН

СВЯЗЬ ВОЗОБНОВЛЕНА

ЗАЩИТНЫЕ СИСТЕМЫ УСТАНОВЛЕНЫ

ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ ЗАЩИТА ГОСТЕЙ (ВСЕХ) ЧЕРЕЗ ХОСТ ЯНУС

ГОСТЬ ПЯТЬ ЛАЗАРЬ ПОКА НЕ ОТВЕЧАЕТ (ПРИОРИТЕТ)

ГОСТЬ ДЕВЯТЬ ХЭЛЛОУИН ЕЩЕ В ОПАСНОСТИ

ГОСТЬ ДЕВЯТЬ ХЭЛЛОУИН ЕЩЕ В ОПАСНОСТИ. ИСПРАВИТЬ НЕ УДАЕТСЯ (?)

СЛУЧАЙНАЯ СВЯЗЬ МЕЖДУ ГОСТЯМИ И СКАЧКОМ КАЛЛИОПЫ ПОКА НЕ ЯСНА

ХОСТ МЭЙ ХОСТ ТРО ПРЕДЛАГАЮТ ОБРАЗ ДЕЙСТВИЙ

РАССЛЕДОВАНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ КОНЕЦ

Джим Полпути взял машину, залез на заднее сиденье и закрыл дверь. Действие наркотиков проходит быстро, кайф уходит, как эгоистичная любовница. Действительно, очень похоже, подумал он. Теперь, когда он немного развлекся, нужно сохранить ясные мозги.

– Аэропорт, – говорит он шоферу и принимается напевать себе под нос.

Осака, автомобиль разрезает тьму ночи. Начинается дружеская болтовня, сейчас ему это не нужно. Ночное развлечение (оргия) вымотало все его силы, но не настолько, чтобы спать под болтовню шофера, щелчок выключателя дарит ему тишину.

Ничего нет лучше тишины, когда хочешь обдумать свои планы, решает он. Скоро станет еще тише.

Если говорить честно, то Джим Полпути – самонадеянный умник, наркоман, псих, недоделанный буддист и гений. Теперь, когда школа уже давно позади, никто, конечно, не называет его Джимом Полпути. Друзья и коллеги зовут его Джеймсом (несколько официально, с его точки зрения) или доктором Хёгуси (слишком официально, а что еще хуже – иностранцы часто коверкают его имя, произнося вместо трех четыре слога). Он же с самого детства по-прежнему считает себя Джимом Полпути. Может быть, это смешно – пользоваться прозвищем, полученным в детстве. Джим знает это, но ему все равно: именно это имя соответствует действительности, ведь ему всегда удается сохранять хрупкое равновесие, жить, балансируя на границе, будто он особенный, не такой как все. Словно фрактал в супе с вермишелью в форме букв.

И что за супчик! Джим был безнадежно необычен, его одноклассники, за неимением лучшего объяснения, видели причину его странностей в происхождении: полубританец, полуяпонец – ни то ни се, и то и другое. Изгой, Джим Полпути. Он разрывался между двумя древними культурами, каждая из которых и раздражала, и восхищала его; противоположные и параллельные одновременно, они пересекались на том, что ему никогда не нравилось: официальность, сады и чай. «Не говоря уже про империализм», – размышлял он, глядя на огни большого города.