Обратная технология – делать людей похожими на машины, – видимо, навечно завязла в рутине учебной работы. Технология кибер-панк была очень популярна еще недавно, но непредсказуемые побочные эффекты (такие мелочи, как необратимое разрушение мозга) смели ее с рынка.

Жаль, что они не смогли справиться. Двухчасовая операция куда лучше, чем многие годы учебы. Сами посчитайте.

А еще было бы неплохо промывать мозги. Можно вставлять знания прямо в мозг, можно добавлять чужие воспоминания. Хотя лучше не трогать лиха.

Лишь в одном я был уверен. Пародия на Дина Мартина, по всей видимости, была очень эффективной рекламой, потому что всю дорогу домой я напевал эту дурацкую песенку.

Разве не смешно, что я помню эту песенку, зато забыл очень многое другое. Детали прошлого вставали на место, но сама загадка случившегося ускользала. Я не мог увидеть всю картину сразу.

Исаак скорчил постную физиономию, когда мы с ним столкнулись в вестибюле. Мы посмотрели друг другу в глаза, он явно злился.

Он побрил себе голову, прямо как Лазарь.

В память о своем ушедшем друге?

– Эй, – окликнул я.

Он не обернулся. Ничего не сказал. Интересно, зачем он выходил из ГВР?

В моей комнате горничная меняла мою систему ГВР.

– Морфин? – спросил я.

– Если хочешь, – улыбнулась она.

Ее звали то ли Дженни, то ли Джесси. Может, Джоуси. У нее плохая кожа. Она была вполне надежна, однако я все равно сделал химический анализ, как только она вышла.

Я убрал испытательный комплект и представил себе, как ненадолго удираю в самоволку из академии. Просто выйду и вернусь, расстрою семью и исчезну снова. Очень заманчиво. Правда, у меня не было денег на это. И все же…

Что это?

К моим очкам что-то прикреплено. Записка.

Симона.

Я перешел через вестибюль, дверь ее комнаты была заперта, никто не отвечал на стук. Наверное, не может открыть, не слышит.

Я снова в своей комнате. Закрываю дверь, усаживаюсь в кресло, закатываю рукав, подсоединяю ГВР, надеваю перчатки, надеваю очки, жду.

Расслабься. Мы на месте.

Добро пожаловать в наш мир, добро пожаловать…

Заставка ГВР постепенно тает, затем появляются мои горгульи. Я стою перед своим поместьем-собором. Над головой летают мороки. Приятно. Эллисон сдержал свое слово.

– Хэллоуин, – зазвенел бестелесный голосок, – хорошо, что ты вернулся.

– Не сейчас, Нэнни.

– Не очень вежливо, – обиделась она.

Я нашел свой спрайт и отправил его к серо-синему. Бац, все моментально стало морским. Сияющий голубой океан. Тропические острова. Соленый морской запах.

– Не уходи. Я сейчас тебя поймаю, – раздался знакомый голос.

– Что сделаешь?

Я осмотрелся, связь была слабой.

– Я тебя теряю, – сообщил я.

Я сосредоточился на своем спрайте. Сосредоточился изо всех сил. Связь мигнула и установилась. Ощущение качки чуть не свалило меня с ног. Мило. Я попытался удержать равновесие и понял, что нахожусь на корабле. Девятнадцатый век. Барк. Флаг британский.

А вот и Симона, она опиралась на перила, ее топ на пуговицах и бриджи никак не вязались с обстановкой.

Я любовался ею, было на что посмотреть.

Она была похожа на Жасмин, словно они были близнецы.

«Какого черта Симона так похожа на Жасмин?» – подумал я.

И тут все вспомнил – как раз наоборот. Симона была оригиналом, а Жасмин – копией. Я сам создал фальшивую Симону, теперь вспомнил.

Почему?

Потому что…

Наверное, потому, что Симона была единственной девушкой, которая мне нравилась, а еще потому, что она не отвечала мне взаимностью. Друзья, просто друзья. С горя я велел Нэнни изготовить копию Симоны, клона, который будет меня слушаться и выполнять мои команды. Она была прекрасна.

Я хотел девушку, но не мог ее получить, и тогда заставил Нэнни сделать Жасмин. Да, все так.

Симона показала пальцем на мой дом, он так нелепо выглядел, плавая вместе с лужайкой и несколькими деревьями.

– Нэнни, убери мой домен.

Дом исчез. Все, что не соответствовало обстановке, исчезло.

Вокруг было только то, что в нее вписывалось. Вон наглый капитан Фиц-Рой. Там мистер Эволюция собственной персоной, Чарльз Дарвин. Мы принимали участие в важнейшем путешествии на английском военном корабле «Бигль». Слева по борту я видел Галапагосские острова. Я слышал стук дятла вдалеке. Предполагалось, что мы находимся в 1832 году.

Ну да, ГВР. Учите эволюцию с Дарвином. Поболтайте с Эйнштейном, он работает над теорией относительности. Поучаствуйте в крестовых походах с королем Ричардом И. все это прекрасно, пока не начинаешь понимать, насколько ограничены эти приключения. Ограничены воображением программы. Мы все проходили эти сценарии, и не по одному разу. Но сотрудникам Гедехтниса, по-видимому, было все равно – Маэстро подсовывал их нам с маниакальной настойчивостью еврейской мамаши, пытающейся скормить ребенку вторую порцию.

Нельзя не признать, что здесь очень красиво.

Симону тянуло к воде, как меня тянуло в леса. Когда ей нужен был перерыв в занятиях, она отправлялась в «волшебные подводные путешествия с дыхательным аппаратом, эти путешествия постоянно обновлялись и дополнялись» (так любил говорить Лазарь), она делала это либо в виртуальном раю, либо на нашем старом озере в Дебрингеме. Как-то раз она пригласила меня. Фиджи. Правда, с нами был еще и Лазарь, они были тогда парой, может, не совсем, кто в них разберется. У меня в голове роились плохие слова, я решил больше не принимать приглашений.

– Давненько мы с тобой не путешествовали, – заметила она.

– Да, давно.

– Я все еще сержусь на тебя, – предупредила она.

Видимо, я неудачно себя повел. У нас была ссора?

– Я буду хорошим, – пообещал я.

– Очень хочется верить.

– Если честно, я даже не помню, о чем мы спорили.

– Об избирательности памяти. Очень мило, – ответила она. – Ладно, забудем об этом. Мне нужна твоя помощь. Можешь подождать минуточку здесь?

– Конечно. – Я наблюдал, как она спускается по трапу.

– Милый мальчик, как я рад тебя видеть! – заговорил со мной Дарвин.

Вот напасть, подумал я, но все равно пожал протянутую руку.

– Как продвигается учеба? – спросил он.

– Я подумываю бросить учебу, – признался я.

Он заволновался.

– Ты не должен этого делать, – с жаром заговорил Дарвин. – Ты не должен позволять обстоятельствам влиять на твою жизнь. Останься до конца курса, кто знает, чего ты сможешь достичь.

– Но вы же бросили учебу, – напомнил я.

Он улыбнулся мне.

– Я надеюсь, что могу быть примером для многих, но все же весьма сожалею о том решении.

– Ничего подобного, – разозлился я. – Вы собирались заниматься практической медициной, но отказались от нее, потому что ненавидели вскрытия, а еще потому, что видели как-то раз, как один болван-неуч безобразно прооперировал ребенка. Сейчас вы находитесь в подготовительной медицинской школе, вы запрограммированы таким образом, что не проявляете свою нелюбовь к медицинским учреждениям. Они запрограммировали вас обманывать меня.

Улыбка стала неуверенной.

– Простите? Я не понял.

– Представляете, сколько вскрытий я уже провел?

– Виртуально, – заметил он, – не по-настоящему.

Он был, конечно, прав, это меня взбесило.

– Убирайся отсюда, мошенник, – зашипел я. – Ты не настоящий Чарльз Дарвин, тот был великим ученым и великим борцом за права человека, а ты, жалкая задница, всего лишь творение ГВР. Посмотри на себя. Дарвину было двадцать два, когда он отправился в морской поход, а тебе лет пятьдесят. Настоящий Дарвин начал работать над теорией эволюции уже после похода, а ты, по каким-то причинам, можешь трепаться про нее уже сейчас, за двадцать лет до опубликования «Происхождения видов». А еще, Чак, ты вообразил, что сейчас 1832 год, хотя на самом деле лет на двести пятьдесят позже. Ну, как тебе яблочки?