— А что за проблемы? — поинтересовался гоблин. Ему никто не ответил.

— Эхо, ты здесь? — Гоблин взглянул на небо звездное.

— Улетело. — Донд быстро определил направление. — Нам туда.

Гоблин почесал за ухом и хмыкнул.

Проблемы проблемам рознь. Лад усвоил это еще в бытность свою дружинником.

Есть проблемы серьезные, а есть такие — рукой махнешь, и нет проблемы. Если Яром кичится перед боем кулачным, или купец какой обмануть хочет — это раз рукой махнуть. Ярома приложишь кулаком, а купца уличишь во лжи, тут и проблемам конец.

Ежели Седобород серчает, или Гадина милая брови хмурит, тут жди беды.

Или вот поход прошлый, он то проблемой большой оказался. За ним битва грянула, и перемены Посад в плен взяли.

Да, то были большие проблемы.

А сейчас что?

Посольство посадское, видать, кончилось бесславно. Послы вне закона объявлены. По пятам громилы из отдела надзора идут.

Сравнивал Лад проблемы, сверял, и удивлялся себе. Думает он о вещах так, словно и не касаются они его. Проблема серьезная, проблема пустяковая, это не важно, то забыть пора давно.

— Вот и дом, — услышал он тихий голос Донда. Не сразу до Лада дошло, что шепотом говорить не было раньше нужды. И что лишь очень серьезная причина могла заставить Донда понизить голос.

— А вот и проблема, — Наковальня указал на дверь входную.

Говорить о том не стоило. Проблема сия и так всем была ясна. Лад смотрел на дверь входную и млел от мысли одной о том, что именно ему предстоит решать проблему эту. Сердце у него екнуло и холодком схватилось. Даже в самых страшных снах ему не снились чудища, подобные тому, которое охраняло дверь в дом заветный.

— Вот он где штаны просиживает! — присвистнул вдруг гоблин. — Это же Лих Лихович Лесной!

— Лихо Лесное? — переспросил Лад.

— Его брат меньшой. В семье Лиха Лесного было немало кровей нечистых намешано, поди, разбери кто чей сын и кто чей брат названный. В срок назначенный пришлось семейке этой разбираться в морганистических связях предков своих, в альянсах политических и мезальянсах любовных, ибо дело касалось наследства огромного. Считай, почти все леса посадские у них во владении числились, и все лешие в подчинении у семейки этой служили. И выходило по всему, что Лихо Лесное, брат старшой, имеет во всём прав больше, чем остальные родственники. Но брат меньшой, Лих Лихович, не захотел с этим мириться. Подбивал он Чер-Туя на свою сторону встать, да только Чер-Туй уже в те годы умом блистал. Знал он, что после отца на трон главный сядет. И тогда Лихо Лесное, законный наследник титула своего, будет ему опорой надежной. Не допустил он тогда раздора в семье фаворитов первых, признал права Лиха Лесного. А брата его меньшого в бессрочную ссылку отправил. Изгнал из лесов посадских. Прошло время, забыли о нем. А он, оказывается, вот где гнездо себе свил.

— Не сдох, значит, в изгнании, — заметил Наковальня.

Не сдох, подумал Лад. Хорошо сохранился. Вон как ножичком играет. А ножик-то, поди, длиной человеку по пояс будет.

Действительно, Лих был росту огромного, а ножик, который он в землю втыкал забавы ради, от острия до тупого конца рукоятки имел почти метр длины. Лих был покрыт шерстью седой, волосы, спутанные и грязные, копной переходили в бороду. В общем, стоял перед дверьми стог шерсти грязной, высотой с избу приличную. Из-под шерсти блестели глаза злющие. Когти на ногах так загнулись, что могли служить хозяину шипами в гололед.

— Забыл он обиду на посадских или нет, а делать нечего, придется поговорить с ним. — Наковальня покрепче сжал пруток и направился к дому.

Остальные последовали за ним. Как только Лих заметил гостей незваных, тут же улыбку изобразил и нож в шерсти спрятал.

— Кто такие? — спросил. — По делу пришли, али так, ради забавы пожаловали старого Лиха дразнить?

— Не до забавы нам, — ответил Лад. — Да и не шут ты гороховый, чтобы мы с тебя веселились. Нам бы в дом войти.

— А-а, в дом войти желаете? Войти можно, — вздохнул Лих, — коли в уме вы и в рассудке здравом. Только есть одна помеха.

— Какая тут может быть помеха, Чер-Туй меня вразуми! А ну, отвечай, шерсти клок!

Лих тряхнул копной волос, взгляд колючий на гоблина устремил.

— Кто тут про клок шерсти кричит? Не ты ли, жалкое подобие мочалки? И зачем Чер-Туя помянул? Я про него знать не хочу.

— А ты и не знай. А вот в дом нас пропусти без всяких помех, — продолжал давить гоблин, зорко следя за Лихом. Кто знает, откуда эта копна шерсти ножик выхватит? Надо быть ко всему готовым.

— Так не бывает, чтоб без помех, — с сомнением ответил Лих. — Ты, часом, не гоблин ли будешь?

— Он самый. Сэр Тумак из лесов посадских.

— Понятно. Эти тоже из посадских будут?

Лих метнул на Лада взгляд хитрый, потом на Наковальню. Донд привлек его внимание в последнюю очередь.

— Человек Синдиката с посадскими? Да-а, многое изменилось.

— Тебе какая разница? — не унимался гоблин. — Пустишь нас, или в слова играть будем?

— В последнее время отбоя нет от таких, как он. — Лих смотрел на Донда так, словно и не человек перед ним был, а вещь какая.

— Что ты хочешь сказать? — Донд напрягся весь.

— Приходил тут один недавно. Просил пустить его. Сначала просил, потом грозил. Кричал, что из Синдиката он. Мол, если не пущу, проблем у меня будет выше головы. А какие у меня могут быть проблемы? Только вши одни, да и те долго не живут. Не пустил я его. Ножиком помахал перед ним... На том и разошлись бы. Да он, недотепа, братца помянул моего недобрым словом. Тут я не сдержался. Покромсал его на куски мелкие.

— Эх, ты, копна глупая! Зачем погорячился? — сплюнул Наковальня. — Человека жизни лишил за пустяк.

— Тебе пустяк, а мне честь родовая! — огрызнулся Лих.

— Ты же ненавидишь брата люто! — удивился гоблин. — О какой чести тут можно говорить?!

— Это дело семейное. А грозить мне карой, коей брат мой старший подвергнут был — излишне!

— О чем это он? — тихо спросил Лад у Наковальни.

— Лихо Лесное в народе зовется одноглазым. Понял?

— Кто его глаза лишил?

— Не знаю. Но чтобы нечисть рангом высокая ока лишилась, причины веские нужны.

— О чем вы там шушукаетесь? — Лих грозно посмотрел на Лада. — При мне шушукаться нельзя! Если пройти хотите — это дело одно. А коли меня обсуждаете втихую — это неприлично.

Обиделся Лих.

— А разве прилично людей порядочных держать у дверей закрытых? — усмехнулся гоблин. — Нет, если ты совсем о корнях своих забыл, то тогда всё понятно. И не надо о приличии говорить. Живешь в стороне от мест родных, забыл о посадском законе гостеприимства. Хорошо еще о чести родовой помнишь. А может, врешь ты всё? Погубил человека ради забавы, а честь приплел ради оправдания собственного?

— Да за кого ты меня принимаешь?! — осерчал Лих. — Да чтобы я обычаи родины забыл?!

Он вдруг с легкостью поднялся с земли и отворил двери заветные.

— Проходи!

Посадских два раза приглашать не пришлось. Они быстро шмыгнули мимо Лиха. Лишь когда двери за их спинами скрипнули, Лад дух перевел.

— Ну и хитер ты, Сэр Тумак. Заговорил Лиха, — похвалил он побратима.

Дверь дрогнула от глухого удара огромной силы.

— Он сюда не войдет? — спросил Наковальня.

— Если б мог, уже был здесь. — Гоблин осмотрелся. — Видать, судьба у него такая, ворота охранять, а в дом ему не войти. Вы ничего странного не видите?

Все на гоблина уставились.

— Вы не на меня смотрите, а вокруг.

Лад осмотрелся. Ничего странного. Коридор длинный, деревом странным обшит. Под ногами пол земляной, над головой потолок высокий.

— Мы ведь в дом вошли, — напомнил гоблин. — А в доме полагается комнатам быть.

Тут до Лада доходить стало — что-то не так. Действительно, где же комнаты?

— Так и должно быть, — заверил Наковальня. Однако уверенности в его голосе никто не услышал. — Ну, чего встали, как вкопанные? Идем, что ли?