— Только и всего? — подозрительно спросила она, глядя в его глаза. Они светились такой искренностью, что сразу становилось ясно — он опять издевается.

— Да. Я старался продемонстрировать вам лучшие стороны моей натуры. Но, кажется, безуспешно. Что на этот раз вывело вас из состояния душевного равновесия?

— Хорошо, я скажу, — взорвалась вдруг Наташа. — Вы невозможный человек. Вы загадочный и совершенно непонятный. Угадайте, сколько лет я живу в этом доме? — Не дожидаясь ответа, она горячо продолжала: — Три. Целых три года. И за это время я не научилась различать охранников в лицо, не то что по голосам. А вы после года отсутствия умудряетесь по переговорному устройству узнать того, кто говорит, да еще вспомнить его имя.

— Привычка запоминать имена и лица приходит с опытом, — извиняющимся тоном сказал Казим. Он замолчал и смотрел на нее, явно ожидая продолжения. Что-нибудь вроде «О каком опыте вы говорите?» или «Давайте не будем говорить о бизнесе!», после чего он получит приглашение подняться в ее квартиру для продолжения знакомства. Но с нее было достаточно. Этот уикэнд и так запомнится надолго. План по количеству идиотских ситуаций выполнен на несколько лет вперед. Она твердо посмотрела в его лицо и протянула руку.

— Огромное спасибо, что довезли меня до дома. За гостеприимство отдельное спасибо. Хотя оно и было вынужденным.

— Знаете, я хотел бы извиниться, — мягко сказал Казим, стараясь удержать ее руку в своей. Наташа впервые заметила в его лице растерянность. — Извиниться за то, что думал о вас плохо. Когда вы не приехали в пятницу и даже не позвонили Иззи, я решил, вы сделали это специально. Теперь я вижу, как ошибся.

— О, не берите в голову, — доброжелательно улыбнулась Наташа. — Сила моей ненависти к вам настолько велика, что пара лишних штрихов ничего не добавит.

— Ненависти? — Казалось, он не может поверить собственным ушам.

— Именно. С первой минуты нашего знакомства, — еще шире улыбнулась она. — Так что будет совершенно правильным, если наше знакомство на этом закончится.

— Если вы так этого хотите… — Прямая спина Казима стала еще прямее.

— Надеюсь, наши желания совпадают. — Хватит уже глупых и смешных ситуаций. Сколько можно заливаться краской смущения! Достаточно неполадок с сердцебиением при одной мысли, что они могут встретиться взглядами. И никто больше не сравнит ее с коробкой пиццы на пороге собственного дома. Ей почему-то стало грустно.

— В таком случае до свидания. — Казим едва сумел выдавить из себя вежливую улыбку.

— Я бы сказала «прощайте».

Никогда еще собственная квартира не казалась Наташе такой спокойной, просторной и уютной. Никаких тебе викторианских портретов и египетских ванн. Только откуда это чувство пустоты и одиночества? Не имело смысла обманывать себя — все дело в красавце Казиме аль Сарахе.

Она сняла подушки с софы и устроилась на них перед камином. Как хорошо. Можно смотреть в огонь и не бояться поймать на себе насмешливый взгляд темных глаз. Но желанный покой не наступал. Казим незримо присутствовал рядом, словно наблюдал за каждым движением, словно ловил отпечаток каждой мысли на ее лице.

Наташа с раздражением поднялась и направилась в ванную. После душа, запахнувшись в широкий халат, она свернулась на кресле с книжкой. Но детективный сюжет оставил ее совершенно равнодушной. Наташа опять рывком встала с кресла и включила музыку. Но медленная красивая мелодия рождала в уме череду острых, резких слов, которые можно и нужно было сказать Казиму. И вызывала в памяти широкий разворот обнаженных плеч, и смуглую золотистую кожу, и глаза. Особенно глаза. Наташа стиснула зубы, вернулась в ванную и опять встала под душ. Надо было немедленно брать себя в руки. Предстояла напряженная рабочая неделя. Но она не могла заставить себя думать о прошедших переговорах в Нью-Йорке. Хотелось только одного — еще раз встретиться с Казимом аль Сарахом, но на этот раз затем, чтобы одержать над ним полную победу.

Как надменно он позволял себе смотреть на нее, чуть поднимая вверх тонкий породистый нос! Как наслаждался в душе каждой допущенной ею неловкостью! У этого человека кусок льда вместо сердца.

Наташа вышла на кухню. Вдруг очень захотелось какао. С чашкой в руке она начала бесцельно бродить по квартире. Как все-таки он красив. Они были бы очень эффектной парой: яркая блондинка и жгучий брюнет. Наташа представила свои белые кудри на смуглом плече. Вот Казим садится на тахту и медленно через голову стягивает свитер…

Наташа вздрогнула и тряхнула головой. Судя по всему, пора заводить нового бойфренда. А сочинение волшебных сказок оставить на долю писателей. Надо смотреть правде в глаза — Казим не способен даже на легкое увлечение, не то что на любовь. Он может лишь позволять женщине обожать себя.

Ну уж нет! На преклонение с ее стороны Казим аль Сарах может не рассчитывать!

Казим в мрачной задумчивости вернулся к машине. Что значит «наше знакомство на этом закончится»? Он не привык к отказам. Любая женщина сочтет за счастье встречаться с наследным принцем, который к тому же сказочно богат. Любая, но не Наташа Ламберт. Казим понимал — в ее словах не было игры или кокетства. И тем острее было его желание заставить ее изменить мнение. Она считает его ископаемым — что ж, ей придется полюбить ископаемое.

Полюбить?От неожиданности он остановился. С каких пор в его лексиконе появилось это слово? Оставалось лишь в растерянности пожать плечами.

Казим сел в машину и включил громкую связь. Том Солтано ответил сразу же.

— Это Казим. Я буду в офисе через пять минут.

— Значит, пташка уже в клетке, — недовольно буркнул Том. Он, как и Наташа, не мог дождаться, когда же закончится этот безумный уик-энд. — Вы хоть понимаете, какую серьезную опасность может представлять эта женщина? Нам о ней ничего не известно, а вы пропадаете на два часа…

— Главную опасность представляет ее острый язык, — нахмурился Казим.

— Я не шучу. Она может оказаться кем угодно. Вы идете на совершенно неоправданный риск…

— Извини, Том, — прервал Казим, — но это единственный вид риска, который оправдан для любого настоящего мужчины. — Он дал отбой.

На следующее утро Казиму предстояла серьезная деловая встреча. Он появился в кабинете, уже облаченный в традиционные арабские одежды. Его лицо было мрачнее тучи.

— У меня проблемы, — вместо приветствия бросил он своему личному помощнику. — Меня ненавидит женщина.

— Вы уверены? — невозмутимо поинтересовался Мартин. — Так к какому часу подавать машину?

— Я сам позвоню, когда буду готов, — раздраженно ответил Казим. — И вообще, встречу можно перенести на вечер. Ты слышал, что я сказал? Она считает меня ископаемым.

Мартин не удержался и бросил быстрый взгляд на фотографию Эмира на стене, прямо за спиной Казима. У внука был такой же ястребиный профиль.

— Женщина назвала вас ископаемым? — с притворным ужасом переспросил он. — Не может быть! Вы неправильно поняли.

— Я все правильно понял.

— И в чем же вы провинились? Попытались перекинуть ее через седло и умчать в арабские пустыни? — Мартин никогда не позволил бы себе говорить с шефом подобным образом в официальной обстановке. Но в личных беседах Казим требовал правды, и Мартин редко отказывал себе в этом удовольствии.

— Давай-давай, смейся, — ответил Казим с интонацией капризного ребенка.

— Что ж, когда-нибудь это должно было случиться, — философски заметил Мартин. — Добро пожаловать в реальный мир.

— О чем ты говоришь? — насторожился Казим.

— О человеческих отношениях, — почти безразличным тоном пояснил Мартин. — Видите ли, некоторые из нас так увлеклись международной дипломатией, что совершенно перестали обращать внимание на обычных людей и обычные чувства. — Он осторожно поднял глаза на шефа. Казим не выглядел оскорбленным.