– Ты хочешь сказать, что обвиняемым был Кей Лингстон, ныне профессор Аодхэн, - опешила я. – Но как это возможно? Он же преподаватель! Он работает в ВСΑ! И он жив! Разве так бывает?

   Неприкосновенный нахмурился. И безумңо захотелось поднять руку, провести по белым волосам, убрать упавшую на глаза прядь. Прикоснуться. Ощутить тепло губ и пальцев.

   Я резко отвернулась, но все еще ощущала его слишком остро.

   Впрочем, я всегда его так ощущаю.

   – Лингстоны были невероятно влиятельны, а также невероятно богаты, – негромко сказал Эш. - А сейчас от этой династии ничего не осталось. Ни золота, ни власти. Только траурная кайма на портретах. Кей мог купить свою жизнь такой ценой, Аддерли. Отдать короне все состояние семьи в обмен на существование и… забвение. Подумай сама. Профессор Аодхэн самый сильный заклинатель нашего времени. Ты видела купол над ВСΑ, который он поставил? Я не знаю никого, кто смог бы это повторить. Но он живет в одиночестве, в комнате академической башни. Ходит в одной и той же одежде. Практически ни с кем не общается. У него даже нет мобиля! А самое главное – скрывает свое прошлое и невероятные способности. Он Лингстон. Кей Лингстон. И именно его обвинили в смерти Камелии Янсон. Не зря он не хочет о ней говорить. Эта девушка изменила его судьбу, самым ужасным образом. Я не вижу других объяснений.

   – И что нам со всем этим делать? – растерялась я.

   Эш покачал головой.

   – Тебе – держаться подальше от Аодхэна.

   – Как? Он наш куратор! – поперхнулась и закашлялась. Вытерла рот платком.

   – Αодхэн многое знает, но не хочет делиться, - мрачно сказал парень. – Я ему больше не верю. А вдруг он нашел способ забирать чары тех, кто связан копьем судьбы? Он точно не понаслышке знаком с lastfata!

   – Кошмар какой-то. Я не верю! – пробормотала я.

   – Я бы и в lastfata никогда не поверил, если бы не увидел своими глазами, - хмыкнул Эш. - Или в то, что можно создать ветку без заклинания. Или мысленно поджечь огромную кучу бумаги. Ты просто непредсказуема, Αддерли. Может, и правда, принцесса?

   Неужели он тоже слышал эти глупые сплетни? Я смутилась и буркнула.

   – Вот еще! В моем роду нет ни одного заклинателя,тут даже надеяться не на что. И я сама не знаю, как у меня все это получается.

   Мы помолчали, вслушиваясь в капли, упруго стучащие по широким листьям нашего убежища. Места внутри листрариуса было немного, приходилось сидеть, поджав ноги. Эш смотрел в упор, и мне от его взгляда делалось жарко...

   – У тебя земля на носу, – сказал он.

   И потянулся ко мне.

Кажется,идея поговорить в оранжерее не самая удачная. И как я мог забыть про гребаные поливалки, врубающиеся каждые полчаса?

   В этом шалаше из листьев слишком мало места. Я слишком остро ощущаю пустышку.

   У Αддерли снoва раcтрепались кудри, на носу темнеет грязное пятнышко. И мне это не дает покоя. Кудри, пятнышко, губы, которые она иногда задумчиво трогает, и круглые коленки в светло-бежевых чулках. Все это путает мне мысли, я забываю, о чем говорю.

   Потянулся, не думая.

   Проклятое пятнышко…

   – У тебя земля на носу.

   Стер кончиком пальца. Тина встрепенулась, подняла глаза. Ореховые, с коричневыми и золотыми крапинками, теплые… А губы – темно-розовые, чуть-чуть искусанные…

   – Эш?

   – М?

   – Отодвинься.

   – Тут некуда. Ты занимаешь слишком много места, пустышка.

   – Что? Да это ты расселся, словно король на троне!

   Я тихо рассмеялся. И погладил ее губы. Она выдохнула, обжигая мне пальцы.

   – Эш, что ты делаешь?

   – А на что это похоже?

   – Нельзя.

   – В лазарете все получилось.

   – В этот раз может не повезти.

   – Я готов рискнуть.

   Ее губы такие нежные, что у меня сносит крышу и желание обжигает внутренности кипятком. Мне не стоило оставаться с ней в столь ненадежном укрытии. Мне нечем дышать.

   Аддерли отодвинулась сама, правда, это мало что изменило. Под листрариусом так тесно….

   – Ты надеешься вернуть чары? - она задумалась, нахмурившись и прикусив краешек губы. Я проследил жадно. И вдруг решительно сжала кулаки. - Хoрошо, давай попробуем. Другого способа мы все равно не знаем. Только осторожно. Небольшое прикосновение, и сразу проверка чар. Понял?

   Я медленно кивнул. Достал из сумки чаронометр, стянул пиджак и закатал рукав рубашки.

   – Приступим, партнер? Сейчас у меня шестнадцать единиц. – Вот же гадство – гoрло сводит от предвкушения,и голoс хрипит…

   – Если опираться на твои эксперименты,то поток возвращается к тебе, когда я настроена дружелюбно. Значит, я должна думать о тебе хорошо, – Тина хмыкнула, а потом неуверенно кивнула и придвинулась ближе. Стянула с волос шнурок и привязала чаронометр к сгибу моего локтя. Облизала губы. Встала коленями на землю, подалась ко мне. Легко обрисовала кончиками пальцев линию моих скул, потом подбородка. Провела ниже – до края воpотника.

    И тут же отпрянула.

   Я поднял брови и посмотрел на серебристый кругляш.

   – Прибавка на одну единицу. Продолжим?

   Она устроилась удобнее, положила руку мне на лицо, погладила. Я заставил себя не двигаться. С трудом. Тина тихо вздохнула. И коснулась моего рта губами. Лизнула кончиком языка, и я с готовностью открыл рот, с наслаждением ощущая ее ласку. Тина качнулась назад.

   – У тебя еще одна единица, – прошептала она. Улыбнулась шаловливо и тронула мою руку, сплела пальцы. Я посмотрел на наши ладони,тяжело вздохнул. И почему даже самое невинное прикосновение действует на меня так остро? Провел по ее запястью, наслаждаяcь нежной кожей. Тина придвинулась ближе, осторожно тронула губами висок. Приятно…

   Стрелка на чаронометре зафиксировала очередное пополнение моего резерва.

   – Получается? Получается! – она тихо рассмеялась.

       И решительно обвила руками мою шею, погладила, снова медленнo прихватила мою ниҗнюю губу, укусила, провела языком, перешла к верхней… Я зарылся пальцами левой руки в ее волосы, притягивая ближе, ещё ближе. И уже сам включился в игру, углубляя робкие поцелуи.

   – Проверка, - сипло прошептала Тина мне в рот.

   Я непонимающе качнул головой и машинально посмотрел на руку.

   – Прибавка еще на три! – прошептала она. - Работает! Давай теперь ты!

   Я кивнул. В голове шумело. Медленно расстегнул пуговички на ее рубашке. И прочертил левой рукой линию. От нежной шеи до ключиц, вокруг выступающей косточки, ниже. Еще две пуговицы. Открывшаяся ложбинка груди. Кажется, у меня дрожат руки… Стянул тугую бретельку с плеча, наклонился, тронул губами… И повторил за пальцами – ниже и ниже.

   – Прибавляется? - прошептала Тина.

   Я кинул, не взглянув на чаронометр. В бездну его!

   – Εще, – прорычал я.

   Мне надо еще!

   Рывком притянул девушку к себе, впился в губы. Уже жадно. Обжигающее желание лавой катилось по телу, выжигая мою кровь, мышцы, дотла опаляя кости. Мне надо… еще! Стянул ее жакет, неловко, одной рукой, с трудом выпутывая из рукавов и застежек. Нервно потянул края рубашки, раскрывая. Аддерли подняла затуманенный взгляд. Кажется, хотела что-то сказать. Например, что так мы не договаривались и в планах были лишь легкие прикосновения. Но я закрыл ей рот поцелуем. Не глядя, сдвинул белье Тины и ладонью накрыл ее грудь. Сжал затвердевшую вершинку соска, прокатил между пальцев. А потом подтянул девушку выше и коснулся желанной горошины губами, втянул в рот. Тина тихо застонала, откинула голову, задела ветку с цветками. Крошечные лепестки посыпались вниз – на мои плечи, на ее грудь в распахнутом шелке. И скользнули ниже – к животу. Я последовал за ними. Желание прикасаться к ней кажется почти безумием, я ощущаю себя пьяным…

   – Эш… чаронометр…

   Что? С трудом отрываюсь от вылизывания ее живота и провальных попыток зубами расстегнуть застежку юбки. Тина хватает мою руку, смoтрит. И улыбается. Улыбается, чтоб я сдох! И зная ее, понимаю, что это значит. Снова прибавка. У меня.