— Привет, Дебби! Ты никак решила переехать в кабинет шефа, так сказать, под его крылышко? — задиристо спросил ее Родри Малкольм. Дебра остановилась, старательно избегая пытливого взгляда коллеги. Когда-то, в первые месяцы ее работы в журнале, он пытался ухаживать за ней. Но в ней жила еще боль обманутой любви к Брайану, она отклоняла все предложения Родри, и с тех пор он затаил на нее обиду. Наверное, ей стоило быть тактичнее с ним.

— Я…

— С настоящего момента Дебра является моим помощником, — послышался раздраженно нетерпеливый голос Райделла.

Родри, всегда считавший себя незаурядным журналистом и привлекательным мужчиной и смотревший на своих коллег, особенно женщин, свысока, полностью изменился в лице, которое приняло подобострастное, услужливое выражение.

— Это что, ваш очередной поклонник? — ядовито поинтересовался Райделл, когда Родри ретировался. — Возможно, я недооценил вас, мисс Макуитер, но должен сразу же предупредить, что намерен раз и навсегда положить конец всяким шашням на работе. Работа придумана не для того, чтобы предаваться утехам! Для этого существуют другие возможности и места.

Дебра не знала, что и возразить. В памяти мгновенно всплыл праздник у Гамильтонов, случай в кабинете был явно не в ее пользу. Дурацкое положение, иначе не скажешь!

Войдя в приемную, она заметила, что Линда, стрекочущая на пишущей машинке, даже не подняла головы при ее появлении. Умышленно? Чтобы не видеть ее унижения? Очень может быть, ведь ее коллега была чрезвычайно чувствительна к страданиям других людей и сопереживала вместе с ними. Наверняка она слышала возмутительную тираду шефа.

Для Дебры стало потрясением увидеть, что ее стол стоит не где-нибудь в укромном закутке, а вплотную придвинут к столу Райделла и составляет с ним прямой угол. Вся аппаратура уже была установлена и подключена. Сидя на месте, он мог видеть все, чем она занимается. Это до глубины души возмутило и взбесило ее.

Дверь кабинета открылась, и вошел шеф, одетый в отличие от многих журналистов-мужчин, предпочитавших джинсы и свитер, в темный деловой костюм и белоснежную рубашку. Контраст загорелого тела и белой ткани произвел на девушку нежелательный эффект всколыхнув дремавшее влечение. Она опять вспомнила тот злополучный вечер у Гамильтонов.

— Садитесь, вы ведь не в школе, — резко бросил он.

Сдержавшись от язвительного ответа, Дебра осталась стоять, нарочито внимательно перекладывая бумаги с места на место и искоса наблюдая за реакцией шефа. Он был явно недоволен таким демонстративным непослушанием, но молчал. Дверь кабинета приоткрылась.

— Принести вам кофе, Лоуренс? — спросила заглянувшая Линда.

— Да, благодарю.

— А тебе, Дебра?

— Она не начальник и не инвалид. Может сама сходить.

Вспыхнув до корней волос, Дебра молча посмотрела на папку на столе, отчаянно стараясь сдержать подступившие к горлу слезы. Когда она подняла голову, Линды уже не было. Дебра была полна решимости драться за себя и свое место до победного конца и не терпеть больше никаких оскорблений и унижений. Она сдалась, когда шеф отправился на утреннюю летучку с главами редакций и отделов, и несла себе кофе. Густой аромат кофейных зерен, заполнивший кабинет, наконец-то вытеснил запах одеколона Лоуренса, щекотавший ноздри и нервировавший воспоминаниями. Линда, завидев ее с кружкой, улыбнулась.

— Еще один пасмурный день. И если это лето, то я хочу зиму, — сказала Дебра.

— Н-да… По радио передали, что многие реки вышли из берегов и затопили окрестности, — осторожно намекнула Линда.

Деревня, в которой жила тетя Агата, располагалась в низменной местности, и, подумав о возможном наводнении, Дебра бросилась к телефону. Хотя личные разговоры по служебному телефону были официально запрещены, Роберт часто закрывал на это глаза, а она не злоупотребляла его добротой. Тетя Агата подошла на четвертый звонок и уверила Дебру, что с ней все хорошо, вода в реке поднялась, но угрозы затопления нет. Разговаривая с ней, Дебра представила себе старенькую опрятную женщину с внимательными голубыми глазами. Детство Дебры было не из легких, часто возникали материальные проблемы. Но жизнь с тетей была богата иного свойства вещами. Длительные прогулки по лесу с рассказами о диковинных растениях и животных, живших по соседству с ними, темные вечера, проведенные за рукоделием и игрой на пианино, а не у телевизора. Не многие ее сверстницы могли похвастаться этим. Походы за грибами и ягодами, которые потом консервировались или превращались в варенье и джемы. Тетя выпекала собственный хлеб, душистый и очень вкусный, запомнившийся Дебре навсегда. Да и сама она многое знала и умела по хозяйству, с раннего детства постигнув тайны кулинарии и домоводства. Таким было детство, о котором она вспоминала с нежным трепетом.

Она как раз закончила разговор, когда вошел Лоуренс. Застигнутая на месте преступления, Дебра имела весьма виноватый вид. Лгать она так и не научилась и поэтому густо покраснела.

— Личный звонок, если не ошибаюсь? — мягко спросил он, видя, как она положила трубку на аппарат.

— Да… Да. Это… Роберт.

Она поняла, что совершила грубую, если не сказать роковую, ошибку, назвав это имя. Лицо Райделла стало каменным, взгляд ненавидящим.

— Господи! Неужели вы никогда не прекратите? Совесть у вас есть или нет? Вы понимаете, что творите? Или знаете и видите все, но вам безразлично, к чему это может привести?

Произнося эту тираду, шеф стоял около нее с таким грозным видом, что она испугалась. Ей показалось, вот сейчас он вытащит ее из-за стола и вытрясет из нее всю душу. Но в этот — о спасение! — момент зазвонил телефон. Райделл нехотя взял трубку. Побледневшая от страха Дебра перевела дух и немного пришла в себя.

Находясь с шефом в одной комнате, она не могла не слышать его разговора с Жаклин, женой Роберта. Она узнала ее голос, доносившийся из трубки. Значит, Трейси была права, утверждая, что шеф знаком с семьей Мак-Манусов и даже близок с ними. Дебра несколько раз видела Жаклин, и та ей очень понравилась. Умная, волевая и уверенная в себе брюнетка тридцати с небольшим лет, она играла первую скрипку в семейном дуэте с Робертом, любившим ее безоглядно и, можно сказать, боготворившим. Именно эта особенность их отношений всегда вызывала восхищение у Дебры.

— Так вот, — Лоуренс обратился к ней, закончив разговор с Жаклин, — я хочу…

Снова зазвонил телефон. Дебра хотела было ответить на звонок, но шеф отстранил ее и сам снял трубку. Он внимательно слушал, с каждой секундой становясь все мрачнее и мрачнее, и наконец сказал:

— Это вас. Звонит секретарь Уильяма Веста. Она хочет договориться о месте и времени интервью с ним.

У Дебры екнуло сердце, когда она принимала трубку. Было ясно, что этим секретарем была сама писательница, Ванесса Бернард, и она хотела, чтобы Дебра приехала к ней домой на следующей неделе. Но еще предстояло убедить Лоуренса.

— Время, назначенное вами, меня вполне устраивает. Единственная формальность: я должна согласовать некоторые детали с шефом. Не возражаете, если я перезвоню вам чуть позже?

— Уильям Вест? — переспросил Лоуренс, когда она закончила разговор. — Это тот самый писатель, о котором трезвонят на каждом шагу?

— Да… Одна моя знакомая, связанная с его издателями, устроила мне встречу с ним… Я… В общем, я давно собираю о нем материал.

— Зачем же откладывать интервью? Или вы хотите, чтобы бедняга немного помучился, так сказать, потомился? Полагаю, что такая женщина, как вы, способна завести роман, не пренебрегая при этом служебными обязанностями и даже не сходя с рабочего места. У вас просто удивительная способность и тяга устраивать любовные интрижки.

Впервые ей удалось сдержать свой гнев и спокойно возразить:

— Вы глубоко заблуждаетесь. Все, что я сказала вам, сущая правда. Помните, вы сами говорили мне, что теперь намерены контролировать каждый мой шаг и проверять все мои действия? Вот я и докладываю вам, прежде чем приступить к выполнению профессиональных обязанностей.