И оба поют вдохновенно.

— Шла собака через мост, — поет зверь Индрик.

— Оторвала кошке хвост, — подпевает Вовка.

Мормыш Свиря, а также шныри Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня и Саламандрик тоже поют:

Черные овечки

Вылезли из печки.

Зашумели: «Бу-бу-бу!»

Не проходит дым в трубу.

Жеребенок Миша и мышонок Терентий про эти события ничего не знают. Только удивляются очень. Теперь как встретят они за одним углом зверя Индрика, так и Вовка там Попугаев. Как встретят за другим углом Вовку, значит, и зверь Индрик неподалеку. Теперь они неразлучные.

— Цынцы-брынцы! — поют. — Ланцы-дранцы!

Ты недоволен, конечно.

Столько сказок и ни одной тайны!

Вот тебе сказка — что в ней тайна, ты сам угадай.

Зверь Индрик облил жеребенка Мишу из-за угла водой газированной с лимонным сиропом. Да еще в тот момент, когда Миша казался себе очень красивым.

Миша обиделся.

Пошел бродить по окраине города. Не по той, где высокие новые дома и асфальтовые дороги, — по другой, где нет ничего этого. Зато есть старые пароходы на козлах. Смоленые баржи. Дощатые заборы. Репей ростом с Мишу. И фиолетовый чертополох.

За одним забором, растрескавшимся насквозь, — глубокая, широкая яма. А в яме пыль.

В эту яму и упал жеребенок Миша, задумавшись.

Захотелось ему еще крепче обидеться, может быть, даже заплакать, лежа в пыли.

Но тут прямо перед своим носом увидел жеребенок Миша мешочек кожаный, который как бы выкрикивал: «Загляни в меня побыстрее!.. Ой, не трогай меня — я ужасная тайна!»

Жеребенок Миша мешочек схватил. Из ямы выскочил. Огляделся по сторонам и побежал к мышонку Терентию.

— Старинный предмет, потому что потертый, — заявил мышонок Терентий. — Наверно, опять серебро и золото. Впрочем, давай посмотрим одним глазком и археологам отдадим.

Но мешочек был туго набит семечками. Тыквенными.

От семечек исходил запах тайны и тихий таинственный шум, словно шорох в пустой квартире.

— Чувствую, кому-то так одиноко, — прошептал жеребенок Миша.

— Чувствую, кому-то так не хватает друзей, — прошептал мышонок Терентий.

И вместе они прошептали:

— Чувствуем, кто-то нуждается в нашей помощи.

Ни Главный Археолог, ни милиционер товарищ Марусин, ни прабабушка Агриппина, поглядев на семечко, ничего не сказали. Только зверь Индрик сказал:

— Молчу…

Жеребенок Миша и мышонок Терентий на Мишину речку пошли.

Молча идут по берегу.

Мишина речка тоже молчит.

В молчании набрели друзья на сарай, упавший в траву. Рядом с ним одинокая яблоня с одним-единственным яблоком.

В молчании пошли друзья дальше — очутились перед Воротами посреди поля и не заметили, как вступили на дорогу непроторенную, не широкую и не узкую, а как раз такую, по которой одному идти страшно.

Тут молчание кончилось.

— Миша, тебе не кажется, что мы идем слишком медленно? — спросил мышонок Терентий, оглядываясь. — Может, бегом припустить?

— Вперед бегом не идут, — сказал жеребенок Миша. — Бегом идут только назад.

Мышонок Терентий хотел задуматься над Мишиными словами, но ему помешал странный запах.

— Удивительно. Пахнет мясной подливой.

Жеребенок Миша тоже принюхался. Обоняние у жеребят слабое — у жеребят слух хороший.

— Слышу тонкое бодрое пение.

— К чему бы это? — спросил мышонок Терентий.

— Наверно, к тому же все, — прошептал жеребенок Миша. — К тайне.

Тонкое бодрое пение происходило за кустом шиповника.

— Ты тут постой. Я сбегаю погляжу, — сказал жеребенку Мише мышонок Терентий.

— А я поверх кустов вижу. У меня шея длинная…

Видел жеребенок Миша огород цветущий. Над грядками сверкание переливчатое, будто брызги, а в брызгах радуга. На пеньке под кустом человечек сидел с красными волосами. И ему, Мише, махал рукой.

— Нас приглашают, — сказал жеребенок Миша. — Пожалуйста, держи себя в руках. Пожалуйста, не удивляйся во весь голос.

— Здравствуйте, — сказал человечек, когда жеребенок Миша и мышонок Терентий вежливо к нему подошли.

Сверкание на огороде как бы рассыпалось, успокоилось — между грядками стояли другие человечки с разноцветными волосами.

Конечно, это был мормыш Свиря, а также шныри Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня. И Саламандрик.

Шныри поздоровались приветливо и тут же снова забегали, да так быстро, что у жеребенка Миши и у мышонка Терентия засверкало в глазах.

— Они спокойно стоять не могут, — сказал мормыш Свиря. — Они шныряют и шмыгают. Это они дело делают. Пропалывают огород. Собирают вредителей. Песни поют, чтобы всходы быстрее росли. — Мормыш Свиря прошелся вдоль грядок. — Мы тут выращиваем собачью редиску. У нее запах мясной подливы. Кремовую капусту с сиропом. Карамельный горох. Мармеладную репу. Правда, все это для другой сказки. Дел у нас много, но мы готовы помочь, если у вас беда.

— Пока что у нас беды нет, — сказал мышонок Терентий. — Пока что у нас вопросы. Эти семечки для чего?

Мормыш Свиря задумался. Сжал одно семечко пальцами. Семечко запищало.

— Ясно, — сказал мормыш Свиря. — Семечки не для разгрызания. Их сажать нужно. Думаю, там, где сарай, упавший в траву, где одинокая яблоня с одним-единственным яблоком. Думаю, будут трудности…

— Трудностей мы не боимся, — сказал мышонок Терентий. — Трудности нам по плечу.

А жеребенок Миша стоял и смотрел на грядку с морковкой.

— Это морковка простая? — спросил он.

— Простая, — сказал мормыш Свиря.

— Вы ее такой и оставьте, пожалуйста. Я простую морковку люблю.

— Угощайся, — сказал мормыш Свиря. — Будь другом. Это очень приятно, когда любят простую морковку. В той, другой сказке все будут очень капризные. Будут требовать морковку деликатесную: виноградную и крыжовенную.

— Можно и Терентию быть вашим другом? — спросил жеребенок Миша. — Он тоже простую морковку любит. Хотя больше всего он любит голландский сыр.

Шныри перестали шнырять и шмыгать. Они крикнули хором:

— Мвсдрдзям…

Жеребенок Миша, у которого был исключительно тонкий слух, сумел разобрать:

— Мы всегда рады друзьям.

Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня и Саламандрик выдергивали морковку из грядки.

А жеребенок Миша и мышонок Терентий ели ее.

На следующий день жеребенок Миша и мышонок Терентий снова пришли на берег Мишиной речки.

Отыскали лопату в сарае, упавшем в траву. Вскопали землю. Посадили семечки. Полили водой.

Жеребенок Миша сказал:

— Произрастайте.

И семечки тут же взялись произрастать.

Суток не прошло, а уже тыквочки лежали рядком. Созревали. Только одна какая-то егозливая каталась вокруг одинокой яблони с одним-единственным яблоком.

Наконец она завилась волчком, закопалась в землю и принялась расти вниз!

Все тыквы толстеют, желтеют на солнышке, а эта юла вниз растет, да быстро так, что друзья удивляться не успевают — смотрят на нее с испугом. Даже зверь Индрик.

Ты спросишь — где Попугаев Вовка?

Родители купили Вовке велосипед, чтобы он за углами не околачивался. Вовка гонял на своем велосипеде с большой резвостью — зверю Индрику стало за ним не поспеть.

Однажды под вечер, когда зверь Индрик в сердцах ругал Вовку за то, что променял Вовка все забавы, все песни на какую-то железную дребезжалку, земля содрогнулась, раздался звук взрывной силы и продолжительное шипение.

И тут все увидели — от тыквы, которая росла вниз, отскочила верхушка, как крышка от чайника.

Изнутри семечки тыквенные выскакивают, верещат и щелкают по лбу кого попало.

Зверь Индрик отмахивается от них, как от пчел, и вопит:

— Кемцы-емцы! Ланцы-дранцы! Что за огород такой несусветный? Вы зачем из тыквы выскакиваете?