– Вот как? – Она подняла на него глаза. – Прямо сейчас? Что посоветуете – утопить вас или четвертовать?

– Мне везет как никогда, – пробурчал он, кружась с Кэтрин в танце. – Уже успел забыть, когда танцевал вальс в последний раз. Теперь унижаюсь прилюдно, оттаптывая вам ноги.

К Кэтрин вернулась былая самоуверенность.

– Сильно сомневаюсь, что сейчас меня больше всего должны, волновать мои ноги, – заметила она, умело следуя движениям вальса. – Все происходит помимо моего желания, мистер де Роуэн. На самом-то деле самое мое сильное желание заключается в том, чтобы вы провальсировали со мной вон до тех двустворчатых, доходящих до пола окон, а после оказали бы мне честь и навсегда исчезли бы в темноте из моей жизни.

Прежде чем де Роуэн смог ей ответить, они оказались в опасной близости от другой стремительно кружащейся пары, и джентльмен немилосердно зацепил локтем за локоть де Роуэна. В тот же миг он почувствовал, как наступил каблуком на ногу Кэтрин. Женщина поморщилась от боли, но не подала вида, продолжая как ни в чем не бывало танец.

– Черт побери! – прошипел де Роуэн, чувствуя, как его бросило в жар и как горит у него лицо.

– Прошу вас, не обращайте внимания, холодным тоном вежливо попросила Кэтрин. – Мои ноги не пострадали.

Де Роуэн поднял глаза, но встретиться с ней взглядом смелости не набрался.

– Я приношу свои извинения, – негромко проговорил он. – Они намного глубже, чем вам может показаться.

– Вот как? – Похоже, леди Кэтрин почувствовала скрытый смысл, вложенный в его слова.

– Да.

Касался он только ее руки и талии, но отчетливо чувствовал, какой жизненной силой и энергией исполнена эта женщина. Он вовлек ее в очередной тур вальса и, наконец, решился утонуть в бездонных карих глазах леди Кэтрин, потрясенный ласковым выражением ее лица.

– И как давно это было? – мягко спросила она.

Сердце у него вдруг екнуло.

– Давно – что?

– Как давно вы последний раз танцевали вальс?

Де Роуэн облегченно перевел дыхание и мысленно подсчитал.

– Лет двадцать назад, – ответил он. – И то с мамой в классной комнате.

Кэтрин задумалась над услышанным. Кто же он такой, Максимилиан де Роуэн? Не приходилось сомневаться, что он не совсем тот, за кого себя выдает. Кэтрин могла быть невежественной простушкой из провинции, но даже она знала, что человек из бедных не смог бы при всем своем желании и с пониманием рассуждать о литературных трудах Барболда. Кроме того, беднякам несвойственна подобная природная европейская учтивость. Таких людей мамы не обучали танцам в классных комнатах.

Она заглянула в его сумрачные черные глаза, ·потом не спеша оглядела его лицо, худое, с твердыми скулами, сурово поджатыми губами, придававшими рту даже какой-то немного хищный вид. Тем не менее, она отчего-то решила, что недобрым его назвать нельзя. Кэтрин уже хотела поинтересоваться причинами таких необычных несоответствий, но промолчала, потому что в голове у нее царил самый настоящий сумбур. Отчего-то ей все время не хватало воздуха, и единственное, что она сейчас чувствовала, – это жаркое прикосновение его ладоней и взгляд, исполненный сдержанно-повелительной силы. Вдруг ее пронзила новое, прежде неведомое ей чувство – страстное, мучительное и стремительное, подчиняющее себе все и вся неодолимое влечение, очарованность чем-то немыслимо прекрасным, хотя и слегка опасным, как если бы идешь по самому краю обрыва и смотришь на кипящую белую пену прибоя далеко внизу.

Впрочем, любительницей риска Кэтрин никогда не была. Что же такого заключено в танцующем с ней мужчине, от чего сердце ее начинало биться где-то у горла, а колени предательски подгибались? Кэтрин настолько захватили ее мысли, что она сбилась с шага и запнулась о ногу де Роуэна. Она бы наверняка растянулась во весь рост на полу, если бы мистер де Роуэн не подхватил ее уверенной рукой и не остановился, мастерски закончив танец. Вожделенные, широко распахнутые французские окна оказались совсем рядом, и Кэтрин рта не успела раскрыть, как он ее приподнял и вынес из танцевального зала на открытую террасу.

Короткое объятие оказалось деликатным, однако высвободиться из него, как она поняла, не было никакой возможности.

– Мистер де Роуэн! – возмущенно воскликнула Кэтрин и, извернувшись, торопливо оглядела пустынную широкую лужайку. – Что вы себе позволяете?

Ощущение нежности ушло так же внезапно, как и возникло. Однако де Роуэн из объятий ее не выпустил.

– Боюсь, леди Кэтрин, что ни вы, ни я не можем похвалиться умением танцевать. Я оберегаю ваши ноги, – пробормотал он и, шагнув в тень, без предупреждения привлек ее к себе. – Мне нужно кое-что вам сказать.

Кэтрин впервые встретился человек, говоривший столь откровенно.

– Я прекрасно умею танцевать и в вашем мнении вовсе не нуждаюсь! – рассерженно воскликнула она, изо всех сил стараясь высвободиться из его рук. – И мне вам нечего сказать!

Де Роуэн притянул ее еще чуть ближе, и – удивительное дело! – она вовсе не стала противиться.

– Кэтрин, успокойтесь, пожалуйста, – прошептал он, и она почувствовала, как от его теплого дыхания у нее на виске шевельнулась прядка. – Я для вас не представляю никакой угрозы.

Так ли это? В Максимилиане де Роуэне действительно чувствовалось что-то опасное. В прохладном ночном воздухе, с его рукой, цепко обнимающей ее за плечи, Кэтрин казалось, что чем дальше, тем больше ее окутывает будоражащее кровь тепло мужского тела. Казалось, от него расходится некая сдерживаемая сила и необузданное, чуть ли не варварское обаяние, отчего все внутри у нее сжималось и замирало. Кэтрин снова попыталась высвободиться, и теперь он не стал ее удерживать.

– Мистер де Роуэн, говорите, что вам хочется сказать, и закончим на этом, – едва слышно выговорила она.

Он с раздраженным видом поджал губы. На кого же он сердится? – задумалась Кэтрин и вдруг поняла, что на самого себя.

– Два дня назад я безобразным образом оскорбил вас, – отрывисто заговорил де Роуэн. – Искренне прошу у вас прощения. Очень рад, что вы не замедлили отплатить мне той же монетой.

– Той же монетой? – скептически хмыкнула Кэтрин. – Я лишь предложила вам то, чего вы вполне заслужили.

К ее изумлению, он торопливо прижал пальцы к ее губам и в его темных глазах промелькнули веселые искорки.

– Только вот до места выполнения вашего предложения весьма трудно добраться, – с тихим смешком заключил он.

Вспомнив, что именно она тогда сказала, Кэтрин покраснела до корней волос. Она вдруг поняла, насколько же нелепо все происходящее. У нее совершенно невольно сквозь·его пальцы вырвался наполовину приглушенный смешок, наполовину возмущенный возглас.

– Нет, нет! – предупредил он тихим голосом, в котором прозвучали притягательные хрипловатые нотки. – Не пытайтесь вновь оседлать свои высокие моральные устои, леди Кэтрин. Слишком поздно. Я уже заметил, что нрав у вас – что у осы, а уста – что у торговки рыбой.

Кэтрин еще сильнее залилась краской. Возразить что-либо было трудно.

– Высказав все, что хотел, – продолжил между тем де Роуэн, убирая пальцы с ее губ, – я, тем не менее, с превеликим удовольствием принимаю приглашение отобедать с вами. И считаю себя обязанным дать вам объяснение всему, что вас интересует, однако предпочел бы сделать это в более подходящей обстановке.

Яркий румянец делал Кэтрин еще более привлекательной. В ее карих глазах читался почти неприкрытый вызов. Перед таким сочетанием устоять почти невозможно. Слова вырвались у де Роуэна сами собой, сердце явно опережало paccyдок, которым он так гордился.

Ну же, леди Кэтрин, поддайтесь порыву души! Берите меня под руку, и мы уходим.

– Вы, должно быть, сошли с ума!

– Знаете, я начинаю приходить к такой же мысли.

Де Роуэн успел заметить, как она быстро окинула его взглядом. К его изумлению, леди Кэтрин Вудвей горделиво выпрямилась во всю свою стать, что уже само по себе произвело глубокое впечатление.

– Мистер де Роуэн, – с невозмутимым видом ответила она, – вы старательно избегали меня, потом целовались со мной, оскорбили до глубины души, а теперь умудрились станцевать со мной вальс. Если бы я вас хоть немного знала – а я, между прочим, вас совсем не знаю, – то, скорее всего, решила бы, что вы подвержены весьма прихотливым сменам настроения. Не могу себе представить, с чего вдруг я должна уйти отсюда в вашей компании.