Наконец они повернули на север, на узкую и ухоженную дорогу, которая вывела их на широкую площадь, окруженную высокими городскими домами, трудно отличимыми от таких же собратьев из Уэст-Энда. Кучер синьоры остановился напротив особенно импозантного дома, из которого тут же вышел слуга, чтобы увести лошадей. Вскоре Кэтрин стояла рядом с Максом в полумраке просторной, тускло освещенной прихожей. Мария протараторила какие-то распоряжения, и высокий пожилой лакей подошел к ним забрать верхнюю одежду. Кэтрин воспользовалась задержкой и огляделась по сторонам. По обе стороны вестибюля виднелись многочисленные комнаты с распахнутыми настежь дверями. Комнаты напоминали кабинеты, в которых, она заметила, стояли письменные столы, а вдоль стен книжные шкафы и комоды.

Внезапно рядом с Максом оказался худой мужчина в очках. Локтем руки он прижимал к себе толстую бухгалтерскую книгу, а за ухом у него виднелся остро заточенный карандаш.

– Мистер де Роуэн! – вскричал он. Одежда его была едва ли не такой же, как на Максе, только голос содержал в себе нотки почтения. – Как я рад вас видеть!

– Опять засиделись допоздна, Трамбл? – пробурчал Макс.

Мистер Трамбл слабо улыбнулся.

– Мистер де Роуэн, позвольте пару слов о складе, который нам нужен? Я кое-что подыскал, но ваша бабушка считает, что цена слишком высокая.

Макс пристально посмотрел на него.

– Вот и торгуйтесь с ней, а не со мной, Трамбл.

Улыбка сползла с лица Трамбла.

– Так ведь каждый дюйм недвижимости расхватывают, как горячие пирожки, а новые доки еще не достроили!

Макс повернулся к Кэтрин, чтобы помочь ей снять плащ.

– Синьора прекрасно осведомлена о планах строительства, – вежливо, но твердо ответил он. – Отправляйтесь лучше домой, Трамбл. Ваша семья, пожалуй, важнее, чем новый склад.

Покосившись на Кэтрин, Трамбл почтительно поклонился и ретировался. Макс, не удосужившись объяснить произошедшее, галантно предложил Кэтрин руку. Ведомые Марией Витторио, они направились в глубь дома и поднялись по скрипучим лестничным ступеням на второй этаж. С каждым новым шагом у Кэтрин где-то под ложечкой возникала нервная дрожь, и унять ее никак не удавалось. Дом показался большим и плохо освещенным. Едва ли не каждая комната заставлена тяжеловесной, идеально отполированной мебелью. Пышные драпри и гобелены закрывали окна и стены, в воздухе стоял приятный запах незнакомых душистых ароматов. Похоже, дом знал достаток, имел изящный вкус и таинственную скрытность. Кэтрин чувствовала себя здесь и потерянной, и заинтригованной.

Вдруг у них над головой раздался какой-то жуткий топот, потом он переместился уже на лестницу. Встревоженная Кэтрин вгляделась в полумрак впереди. Из-за стойки перил следующего лестничного марша выскочило какое-то черное существо неясных очертаний и устремилось в их сторону. Макс тут же отпустил руку молодой женщины и встал на колени прямо на лестничной площадке.

– Люцифер! – крикнул он неожиданно радостным голосом. – Ко мне!

– Скверная псина! – принялась распекать ее миссис Витторио, когда громадный пес с визгом бросился к Максу, чуть не сбив того·с ног. – Скверная, очень скверная псина! У нас, между прочим, гостья.

Впрочем, Люцифер, отчаянно виляя задом и мотая свисающими подгрудками, видел только своего хозяина. Да и сам Макс, увлеченный мгновением встречи, все гладил пса да чесал ему за ушами, как будто старался себя уверить, что все в полном порядке.

Тут-то Кэтрин увидела, что это та самая жуткая зверюга, которая трусила следом за Максом в то мглистое утро в Гайд-парке. Сейчас пес не производил такого устрашающего впечатления, как тогда. Макс что-то негромко и ласково сказал собаке на языке, которого Кэтрин не понимала, последний раз взъерошил ей шерсть на загривке и поднялся на ноги. Люцифер незамедлительно пере катился на спину, совсем по-щенячьи вывалил из пасти розовый язык и выжидательно уставился на де Роуэна.

– Какой замечательный зверь! – сказала Кэтрин и присела на корточки, чтобы получше разглядеть Люцифера. – А какой же он породы? Мастиф? Я никогда не видела черных мастифов.

– Он из Кампаньи, – объяснил Макс с неожиданным воодушевлением. – Он добрее, чем французская или английская порода, и его легко натаскать для работы в полиции.

Макс еще раз почесал собаку за ушами, а потом прищелкнул пальцами:

– Люцифер, место!

Пес вскочил на ноги, весь подобрался и выжидающе уставился на Макса. Куда только подевалась щенячья беспечность! Они начали подниматься на следующий этаж. Люцифер ни на шаг не отставал от де Роуэна. На лестничную площадку третьего этажа выходили широко распахнутые двойные дубовые двери, и за ними виднелась просторная, богато обставленная гостиная. Как везде в доме, в ней царили полумрак и прохлада.

Тут Кэтрин наконец увидела синьору. Она сидела с чопорно-прямой спиной в кресле с высокой спинкой неподалеку от камина. Одета синьора была в строгое платье из черного шелка и вид имела такой, как будто она только что вышла из сказки братьев Гримм, причем явно не самой веселой. Длинное лицо, острый, как нож мясника, нос, на голову и плечи накинута черная же кружевная мантилья. Картину царственной презрительности завершал громадный гербовый щит, висевший высоко на стене над массивной каминной полкой. Расписанный в лазурных и траурно-черных тонах, на нем красовался герб, на котором ясно просматривалось изображение стоящего на задних лапах черного льва в жемчужном чепце. Зрелище было настолько необычное, что Кэтрин невольно замедлила шаг.

Мария тоже стала идти медленнее и с большим почтением, вот только Люцифер в несколько прыжков пересек комнату и с довольным ворчанием плюхнулся у ног синьоры.

– Ах, синьора, – воскликнула Мария, – вы задремали и уже проснулись?

Старуха оборвала ее нетерпеливым резким взмахом руки.

– Проснулась, проснулась, – проворчала она, – и убедилась, что меня все бросили – не только внук, но и кузина тоже.

Макс быстро прошел вперед и склонился над сухой старческой рукой.

– Не сердитесь, бабушка, – мягко проговорил он. – Меня задержали дела. И посмотрите, Мария перевыполнила ваше поручение и привезла к вам гостью.

Старуха, не выказав ни удивления, ни обиды, перевела взгляд на Кэтрин и оглядела молодую женщину с ног до головы.

– О, и кто же она? – Синьора поманила ее скрюченным пальцем: – Подойдите ближе, милочка, чтобы я могла вас видеть.

Мария поспешила шагнуть вперед.

– Леди Кэтрин Вудвей, она дружит с Максимилианом, и нанесла сегодня ему визит! возвестила она с нотками торжества в голосе. – Миледи, это бабушка Максимилиана, синьора Кастелли.

Кэтрин приблизилась и взяла сухую костлявую руку хозяйки дома. Ощущение было такое, что от нее ожидают, чтобы она присела в глубоком реверансе, поцеловала старческую руку и, пятясь, почтительно отступила назад.

– Очень рада знакомству с вами, – справилась она с волнением. – Надеюсь, я не нарушила ваше уединение. На визите настояла миссис Витторио.

Синьора Кастелли согласно кивнула.

– Мария частенько так делает, – признала она, – а вы, дорогая? Ведь вы друг моего внука, не так ли? Но как я полагаю, познакомились вы с ним не так давно.

Кэтрин бросила на Макса встревоженный взгляд.

– Да, недавно.

– Ладно, бабушка, – решительно вмешался в разговор Макс, прерывая начавшийся допрос с пристрастием. – Мы заставили вас ждать так долго, что время обеда давным-давно прошло. Отчего бы нам не перейти в столовую?

Все вместе они вернулись назад, спустившись по лестнице. Синьора Кастелли тяжело опиралась на руку своего внука; тот бережно ее поддерживал, давая лишь надежную опору и нисколько не пытаясь контролировать или вести ее. Кэтрин чувствовала, сколько любви у них друг к другу. Столовая имела обстановку в соответствии с принятым в доме стилем: мебель темного дерева, бархатные драпри цвета бургундского вина и яркий огонь в камине. Они двинулись вокруг стола, чтобы рассесться, и тут у Кэтрин перехватило дыхание, когда взгляд ее остановился на поразительном портрете, который висел над каминной полкой и господствовал в столовой.