Она говорит, что в жизни о таком не слышала. Ледяной Сокол презрительно фыркнул. Правда, конечно, что Илайя пока прожила не так уж долго, но правда и то, что ее пять лет учил Вот, Змеиный маг, в полуразрушенном Убежище Черных Скал в Геттлсенде, где сейчас обитали почти все уцелевшие маги. Правда и то, что теперь ее наставник – Ингольд.

– Спроси ее, как там дела с осадой.

Над равнинами солнце поднялось на несколько пальцев над горами. В воздухе вился дымок и пахло кукурузной кашей. Духи земли и воды, привлеченные запахом крови и смерти, уже вернулись назад в камни и ручьи, а демоны растаяли в прозрачном воздухе. Ледяной Сокол подозревал, что далеко они не ушли. Интересно, видит их Холодная Смерть, как видят великие шаманы, или нет?

– Она говорит, все в порядке. – Холодная Смерть слегка нахмурилась. – Она говорит, что южные воины даже не попытались взломать Врата.

– Да? – Ледяной Сокол сел на камень и обнял своими длинными руками колени.

Почему-то он даже не удивился.

Ему вспомнился купец, южанин с коричневым лицом, который заявил, что он из Пенамбры, тот самый, который рассказал. Ингольду про тайник с книгами в особняке в Гае. Он назвал имя Хариломна-еретика, и Ингольд тотчас отправился в Гай.

Не нужны Мудрейшие или их магические кристаллы, чтобы сделать вывод, что тот человек был подослан Ваиром.

Грифы уже кружили над трупами. Ледяной Сокол вытащил из сумки кусок сушеной оленины и начал задумчиво жевать.

– А как дела у Руди Солиса?

Ледяная Смерть задала его вопрос Илайе. Ледяной Сокол представил саму Илайю, сидящую, скорее всего, в длинной рабочей комнате чародеев с пошарпанным дубовым столом и огромными шкафами, наполненными свитками, табличками и книгами, которые они спасали из всех библиотек и особняков, в которые сумели попасть, от западного океана до Фелвуда. Ряды архивных кристаллов сверкают на полках – воплощение Былых Времен для тех, кто умеет их читать. Он подумал, может, и Джил там, изучает кристаллы с помощью магического стола из черного камня, который стоит в углу комнаты, видит в них лица тех магов, которые своими заклинаниями и секретными механизмами сумели построить Убежища перед первым нашествием дарков.

Не склонный к умственной деятельности и чрезвычайно ленивый в повседневной жизни – очень разумно отдыхать и сберегать энергию, когда нет никаких происшествий или необходимости готовиться к ним – Ледяной Сокол наблюдал за упорными занятиями Джил с некоторым замешательством.

Она уже многие годы собирала воедино по крупицам историю за три с половиной тысячелетия, прошедших между первым и вторым появлением дарков, и о Былых Временах, пытаясь узнать все, что можно, о мире, который дарки давно уничтожили. Она это делает, говорила она ему, так же, как сам он находит давно остывшие следы по царапинам на скалах или по семенам в крошащемся навозе. То, что она занимается этим наряду с суровой тренировкой, предписанной стражам, и воспитанием сына, который как раз учится ходить и суется всегда в самые неподходящие и даже опасные места, было для Ледяного Сокола подтверждением ее инородности в этом мире.

– Она говорит, он до сих пор в бессознательном состоянии. – Бормотание Холодной Смерти оторвало его от размышлений. Она протянула руку, и Ледяной Сокол подал ей кожаную сумку – Холодная Смерть просто обожала оленину, подслащенную кленовым сахаром. – Она говорит, что госпожа Альда ухаживает за ним и совсем не спит. Она очень расстроена.

– Мальчик Тир – ее сын.

Его внимание привлекли изменения в голосах людей и жалобные крики мулов. Ледяной Сокол пополз по склону, прячась за камнями, пока не нашел удобное место, где можно было без опаски выглянуть из травы. Оказалось, что лагерь не снимается с места – они просто собирались завтракать. Эти южане ленивы, как медведи летом. Люди собирались вокруг костров, протягивали за едой деревянные тарелки и миски, сделанные из высушенных тыкв. Головы у всех были голыми, как у новорожденного младенца, а ноги обернуты полосками сыромятной кожи, как у клонов Бектиса.

На таком расстоянии трудно быть в чем-то уверенным, но Ледяному Соколу показалось, что все они были одного роста и телосложения.

В утреннем безветрии стенки черной палатки не колыхались, и казалось, что они поглощают слабые солнечные лучи. Амулеты против демонов по-прежнему висели на шестах, похожие на трупы хрустальных насекомых, сверкающие и зловещие.

Ледяной Сокол вернулся к сестре и спросил:

– Ты можешь поговорить с Мудрейшим по имени Ингольд Инглорион? Когда-то Народ Белых Озер называл его Олтас Инхатос, Пустынный Странник.

– Ага, – мягко сказала Холодная Смерть и улыбнулась. Потом слизнула с пальцев жир, сорвала еще одну травинку, провела ею по маленькой лужице, покрытой льдом, и уставилась в нее своими черными и блестящими, как у степной собачки, глазами.

– Олтас Инхатос, – позвала она. – Пустынный Странник. Ты меня не помнишь, но… – Потом замолчала и улыбнулась, слушая ответ Пустынного Странника.

– Даже так? – сказала она. – Я в бесплодных землях, в дне пути на юг от Бизоньего Холма, вместе с моим братом Ньягчилосом, Небесным Бродягой, Ледяным Соколом из клана Говорящих со Звездами. Здесь плохой человек с крюком вместо руки, его зовут Ваир на-Чандрос… Нет, он не со мной, он разбил здесь лагерь, и нам кажется, что он делает воинов из воздуха. Мы думаем, именно он послал войско на Убежище в Долине Ренвет. Кроме того, мой, брат говорит, что это он подослал к тебе коробейника, чей рассказ выманил тебя в Гай – и тогда Бектис смог незамеченным пробраться в Убежище и похитить мальчика Тира.

Ее улыбка сделалась еще шире, и она сказала Ледяному Соколу:

– По-моему, он учился ругаться у пастухов из Геттлсенда. Мой маленький братец растерялся, – продолжала она, снова обращаясь к замерзшей лужице, – и не знает, что делать.

– Я такого не говорил, – холодно заметил Ледяной Сокол. Ох уж эти сестры!.. – Расскажи ему про черную палатку и про то, что здесь случилось ночью.

Пока она рассказывала, он снова взобрался на скалу посмотреть, что происходит в лагере. В обычных обстоятельствах Ледяной Сокол, ни на миг не задумываясь, пробрался бы в лагерь даже днем. Но магия, столь очевидно окутавшая черную квадратную палатку, удерживала его на расстоянии. Среди его народа любили историю о том, как койот, который вышел на охоту с саблезубом, полакомился не только яйцами Птицы-Страшилы, пока она убивала саблезуба – тот по самонадеянности, свойственной их племени, и не подумал оглядеться, нет ли поблизости опасности – но и внутренностями этого большого, но нетерпеливого зверя.

– Он озадачен, твой Пустынный Странник, – сказала Холодная Смерть, когда Ледяной Сокол скользнул обратно к ней. – Он сказал, что отправится в Убежище со всей возможной скоростью. А пока он молит тебя не упускать из вида мальчика Тира.

– А что насчет черной палатки?

– Он сказал, есть легенда о старой колдунье, которая делала воинов из буханки хлеба и оживляла их кровью из своего левого мизинца, но он не думает, что это сюда подходит. Он сказал, что гильдия пекарей никогда не согласится на такое. Он сказал, что будет думать. – Холодная Смерть протянула сумку с мясом брату.

– Поблагодари его от моего имени, – раздраженно отозвался Ледяной Сокол, перекидывая сумку через плечо.

– Наш враг Потерявший Путь все еще ожидает у Бизоньего Холма. – Холодная Смерть встала и отбросила свою травинку. – У него, похоже, все в порядке, так что ты был прав – шаман Бектис ждет появления этого Ваира и пока мальчику ничего плохого не сделает. Ты вернешься туда, братец?

– Нет. – Ледяной Сокол осмотрелся, оценивая безопасность оврага. Он охотился здесь раньше и знал, что в полутора милях вверх по течению речки, протекавшей по их левую руку, есть небольшая пещера, – укрытая черемухой и ежевикой.

– Я наблюдал за ними и теперь знаю, что другого шамана у них нет, – спокойно сказал он. – Сам Ваир не маг, поэтому тут что-то другое. Ингольд и Минальда должны об этом узнать до того, как Ваир встретится с Бектисом. Потом все переменится, не знаю, правда, к добру или к худу. – Он вытянулся во весь рост – Холодная Смерть не доставала ему даже до плеча – и принюхался к ветру, одновременно прислушиваясь к голосам из лагеря и крикам грифов и коршунов.