— Кто ты? — спросил.
Он не услышал своего голоса — тот отказывался повиноваться — или же дело было в глубокой ране в груди, но женщина ласково положила ладонь ему на губы.
— Молчи, — прошептала она. — Пока молчи… Все будет хорошо, ты будешь жить…
Отвернувшись так быстро, что он не разглядел ее исчезновения, она сдавленно заплакала. Велес догадался об этом по ее изменившемуся дыханию. Слепо, на звук, он потянулся к женщине, и его рука встретила ее пальцы.
— Лежи. — Голос ее и правда дрожал от слез. — Лежи…
Велес откинулся назад, запрокидывая голову, и почувствовал, как женщина обняла его за плечи, склоняясь к груди.
А потом настал день, когда он открыл глаза и не увидел розовой дымки. Осторожно протянув левую руку — правая сторона тела почти не двигалась — Велес протер глаза, оглядываясь.
Этой комнаты он не знал. Память подсказала, что он уже видел нечто подобное, но тогда, теряя сознание от боли и потери крови, он не мог позволить себе осматриваться. До сего мига он вообще не знал, где находится. Помнил — удар, сводящая с ума боль, сознание того, что надо укрыться вон за той дверкой, затем лицо женщины, вынырнувшей из-за поворота, ее голос, прикосновения, а дальше только боль и тьма. И поэтому сейчас, придя в себя в незнакомом месте, Велес с удивлением рассматривал убранство покоев — стены и пол, устеленные шкурами, очаг и уголок духов подле него, лавки, крытые узорной тканью, окованные сундуки, рукоделье у окна, светец, стулья с высокими резными спинками и огромное, в рост человека, зеркало, в деревянную раму которого был воткнут нож. Рукоять его была увешана нитками бус, подле рядком стояли мисочки с притираниями, но Велес смотрел только на нож. И постепенно в памяти его стало всплывать воспоминание — он узнал этот нож и понял, где находится. Когда-то это лезвие дрожало в опасной близости от девичьей груди, готовое пронзить ее, а он, Велес, выкручивал руки девушке, в отчаянье решившей броситься на нож.
И только он подумал про нее, как она вошла.
Жива не посмотрела на раненого — руки ее были заняты горшком, от которого поднимался пар и исходил терпкий запах целебных трав. Он жег ей руки, и женщина поспешила притворить дверь и поставить горшок на лавку. Только после этого она выпрямилась, обернувшись к ложу.
Их глаза встретились, и Велес сразу узнал ту, чье лицо в тумане вставало перед его воспаленным взором. За годы Жива изменилась — исчезла девичья гибкость стана, она стала резче в движениях, казалось, даже немного пополнела. Все еще задорно-рыжие волосы теперь не витали вокруг головы непослушным облачком, а, заплетенные в косу, послушно лежали на спине. Краски лица потускнели, оно как-то осунулось, под глазами залегли тени. Но, увидев, что гость смотрит на нее, женщина улыбнулась, и глаза ее заблестели прежним огнем юности.
Подойдя, Жива присела на край ложа, заботливо поправив шкуру, которой был укрыт ее гость.
— Очнулся, — улыбнулась она и потянулась к его щеке, но не донесла руку. — Хорошо…
— Я у тебя? — Не доверяя своему голосу, Велес говорил еле слышно.
— Уже несколько дней, — ответила Жива. — Я так рада, что ты жив!
Она произнесла эти слова так, что у Велеса перехватило горло. Он попытался что-то сказать, но опустил голову. Жива тоже почувствовала смущение и отвернулась.
— Тебя все считают мертвым, — пустым голосом сказала она.
— Знаю… — Велес попытался потянуться к ней непослушной правой рукой, но женщина отстранилась, не поднимая глаз.
— Зачем ты приехал? — Голос ее дрогнул от горечи. — Если бы ты знал, что ты наделал! Теперь Диву…
— Ты должна знать, — Велес повысил голос, не обращая внимания на растущую при каждом слове боль в груди, — что я не прикасался к ней в тот, последний раз… Ну, когда унес ее… Просто у меня не было выхода — я испугался, что Перун убьет ее. Она к тому времени уже была тяжела от него, ребенок в ее чреве — от Перуна, я тут ни при чем… Если бы она порвала с ним, я бы взял ее и не стал бы делать различий между ее детьми… Но она оказалась такой… Я не знал ее раньше, не понимал! — Голос его сорвался. Он натужно закашлялся, и Жива испуганно рванулась к нему, но Велес все-таки договорил: — Теперь она мне как сестра — я отказался от нее… отпустил, и мне жаль…
— Тебе жаль? — ахнула Жива. — А ее Перун запер в башне и запретил кому бы то ни было видеться с нею! Он даже не позволил ей побыть с сыновьями! Она уже несколько дней сидит под замком, и неизвестно, что ее ждет, а ты говоришь — жаль!
— Да! — Велес рванулся к женщине, выпрямляясь и забыв о ране. — Я говорил с Дивой и впервые понял ее. Потому и решил сам вернуть ее Перуну. Если бы он дал мне шанс все объяснить, я бы сказал ему, что преклоняюсь перед его женой и отказываюсь от борьбы за нее. Если бы несколько лет назад я знал о ней то, что знаю теперь, ничего бы этого не было, и я…
Он не договорил — силы покинули его, он закашлялся, падая в постель. На губах его и повязке на плече выступила кровь.
Жива забыла о споре.
— Потерпи, я сейчас! — воскликнула она, бросаясь к оставленному на лавке горшку. — Потерпи немного!
Принесенное варево успело поостыть, и Велес ничего не чувствовал, когда Жива промывала рану и меняла пропитавшуюся кровью повязку. Успокоившись, он терпеливо ждал, но женщина еще долго не решалась заговорить. Наконец она мягко дотронулась до его руки и прошептала:
— Прости. Я не хотела тебя обидеть — совсем забыла, что тебе нельзя волноваться!
Велес посмотрел на свою забинтованную грудь.
— Ты уже дважды спасаешь мня от Перуна, — сказал он. — Я твой вечный должник…
— Тебе вредно много разговаривать, — остановила его Жива. — Ты должен восстановить силы…
— И уйти отсюда? От тебя? — Дотянувшись, Велес накрыл ладонью руку Живы. — Что мне сделать для тебя?.. Понимаю, после того, что случилось с Дивой по моей вине, ваша семья меня на дух не переносит… Но если бы ты знала, что творится у меня внутри!
Продолжая говорить, он осторожно взял безвольную руку Живы и подтянул женщину ближе. Она не сопротивлялась, пока не оказалась в его объятьях. Горячее дыхание обожгло ей щеку. Не удержавшись, Жива оперлась о грудь Велеса. Он уже потянулся к ней, но, словно опомнившись, Жива вдруг повела плечами.
— А ну пусти, — прошептала она и рванулась прочь.
— Не бойся меня! — Велес схватил ее за плечи. — Пойми, я…
— Нет! — Жива отстранилась, с силой упираясь ладонями ему в грудь. Зеленые очи ее сверкали почти так же неистово, как глаза Перуна. — Это ты пойми меня! Я до сих пор помню, что ты не дал мне убить себя в ночь свадьбы Даждя. Ты разбудил во мне жажду жизни, воскресил меня, дал надежду… В ту ночь я почти полюбила тебя!.. — Не веря своим ушам, Велес встрепенулся, но Жива остановила его твердым взглядом. — Да, — продолжала она, — я тебя любила в ту ночь! И бросилась защищать от брата потому, что ты для меня очень много значил. Я даже не догадывалась о том, кто ты на самом деле. Что ты сделал с нами, я узнала от брата, когда он вез меня домой… Но мне было все равно, что говорят про тебя. Я думала — ты вернешься однажды и сам мне все расскажешь. Я ждала — годы ждала твоего возвращения! Я думала, что ты погиб… Но я тебе верила, а потому терпела одиночество… А ты вернулся только для того, чтобы снова все разрушить!
Она замолчала и отстранилась, словно сама испугалась своих слов. Велес не мог поверить. Он только смотрел на немолодую рыжеволосую женщину, с трудом воспринимая происходящее.
— Я отрекся от Дивы, — наконец выговорил он. — Она мне говорила… почти то же самое, что я сказал тебе… Я помнил о тебе эти годы, но… Что я наделал!
Велес откинулся назад, закрывая глаза. Лицо исказила судорога боли, и Жива мигом оказалась рядом.
— Болит? — участливо спросила она, касаясь плеча под повязкой.
— Прости, — только и смог выдавить Велес.
Шли дни — время не стояло, словно торопясь поскорее отодвинуть последние события в прошлое. Вскоре после возвращения Дивы выпал снег и пришла зима. А потом покинул замок Перун — Сварожичу нагадали, что его противник еще жив, и он отправился его искать.
