— Не ты, а я первый увидел, — заспорил было Купала, но Ярила не обратил на это внимания.

Переплут и Магура, издалека наблюдавшие за друзьями и птицами, наконец не выдержали.

— Эй, можно к вам? — закричала девочка. Переплут сердито дернул ее за руку:

— Вот еще! Я к нему не пойду!

Он до сих пор не мог простить Яриле синяков. Лебеди услышали крик девочки.

— А они кто? — спросила одна из них, пристально разглядывая двоих детей, и даже выплыла вперед, тем самым отрезая Ярилу и Купалу от берега.

— Он — мой старший брат, — представил Переплута Купала, — а Магура — наша подруга. Мы тут играли, а потом…

— А потом мы подрались, — досказал Ярила, усмехнувшись.

Лебеди заволновались не на шутку, переговариваясь на своем языке. Их волнение перешло в настоящий испуг, когда Переплут и Магура, держась за руки, направились к ним.

— Нам надо торопиться, — молвила одна из них.

— Побудьте еще! — заканючил, как маленький, Ярила, обхватив руками шею лебеди и вдруг увидел идущую к ним Живу. — Мама, иди сюда скорее!

Жива спешила узнать, почему задерживаются дети. С нею вместе легко бежал Смаргл — узнав от сестры про драку, он шел разбираться с виновниками. Увидев двух взрослых людей, лебеди засуетились, хлопая крыльями.

Ярила уже скакнул к берегу навстречу матери, но почувствовал, как кто-то схватил его за рубашку. Он закричал, отчаянно вырываясь, но захлопали крылья, оглушая его, и мальчик понял, что его поднимает в воздух какая-то сила.

Рядом пронзительно завопил Купала — его тащили сразу две птицы, а третья подставляла шею. Более тяжелого и отбивающегося Ярилу волокли сразу четверо, но и для них эта ноша оказалась тяжела. Они летели достаточно низко, чтобы мальчик успел заметить внизу свою мать. Он закричал, зовя ее, но лебеди неимоверным усилием рванулись прочь. Одолев со своей ношей поворот, они скрыли Живу от глаз сына.

Громкие крики у реки привлекли внимание всех остальных. Завывали прыгающие по берегу волки, визжала Магура, кричала и звала сына Жива, а издалека доносились трубные крики лебедей и удаляющиеся голоса детей.

Первыми на берегу оказались Дива и Стривер с женой. Переплут и Магура со слезами бросились к ним, ища защиты. Донашивающая последние дни Мера вдруг побледнела, схватилась за округлившееся чрево и со стоном повисла на руках мужа. Увидев, что матери дурно, захныкал и Свист.

Смаргл развернулся к брату.

— Что ты стоишь, Стривер? — заорал он, даже не пытаясь унять дрожь. — Догони их, или я сам это сделаю! Там мой сын!

Стривер осторожно опустил побелевшую Меру на траву. Женщина застонала, ловя его руку:

— Не уходи…

Но Стривер подтолкнул к ней плачущего Свиста:

— Сбереги его! — и быстрыми легкими шагами поспешил вверх по склону.

Смаргл смотрел ему вслед, порой оглядываясь назад, где в вечернем небе почти затихли крики похитителей и их жертв. Переплут бросился к отцу, и тот еле нашел в себе силы обнять испуганного мальчика — родной сын, желанный первенец, пропадал, похищенный неизвестно кем, а приемыш уцелел! Смаргла сводила с ума несправедливость судьбы.

Дива утешала Живу. Годы и обещания Смаргла открыть Диве, где скрываются выжившие дети, притупили немного ее боль, но она хорошо знала, что значит потерять надежду. Ей в утешение оставалась Магура, которую Перун признавал за дочь, а у Живы не было никого, кроме Ярилы, на которого она не могла надышаться.

Стривер уже бежал обратно, на ходу натягивая крепления крыльев. Ему мешал лук и колчан со стрелами, и он приостановился на берегу, заканчивая облачение. Рарог уже реял над ним и непрерывно клекотал, зовя поторопиться.

— Принеси нам их головы, — прошептал Смаргл, помогая брату. — Я хочу видеть тех, кто посмел так поступать с нами!

— Нет! Ни за что!

Все обернулись. К ним все быстрее и быстрее, путаясь на крутом склоне в подоле, сбегала Луна. Она спешила как могла — маленькая жена Смаргла в эти дни, как и Мера, донашивала второго ребенка. Обе женщины должны были разрешиться от бремени в один день, если верны пророчества. Задыхаясь, Луна подбежала к мужу и Стриверу и крикнула:

— Не смейте их трогать!

Оба Сварожича опешили.

— Но там наши дети! — возразил Смаргл. — Эти твари похитили Купалу, а ты…

— Я это знала, — выдохнула Луна. — Прости, но я сверху увидела лебедей и все поняла. Так и должно было случиться, и Стривер не полетит в погоню — ведь одна из птиц моя мать!

Это и в самом деле остановило Стривера — но не Смаргла.

— Ты в этом уверена? — Он подозрительно уставился на жену.

— Да. Свою мать я узнаю всегда!.. И в том, что случилось, моя вина, и больше ничья. Я должна была помнить о матери, ведь у нее нет других дочерей, кроме меня. А я бросила все, отправилась за тобой на север… Вот она и обиделась и потихоньку прилетела сюда за внуком. Она не причинит ему вреда и, может, отпустит еще до осени. А я тем временем тебе второго рожу…

Она обняла голову Смаргла, ласково нашептывая ему что-то, и он смирился.

— Ну, ладно, я верю тебе, — молвил наконец он, позволяя жене увлечь себя прочь от берега, — но как же Ярила?

— А его, верно, случайно прихватили — чтоб Купале совсем уж тоскливо у бабки не было, — отмахнулась Луна, жестами приказывая Стриверу успокоиться.

Переплут угрюмо топтался поодаль, слушая разговор взрослых и мало что понимая. Он боялся за брата и горевал о нем, но последние слова матери напомнили ему о Яриле. Только что мальчишки были готовы считать друг друга врагами, по крайней мере до завтра — и вот с одним случилась беда. Переплут уже жалел, что спорил с Ярилой и разбил ему нос. Он бочком, осторожно придвинулся к плачущей Живе и неловко погладил ее по руке.

— Я… — замялся он, — мне жаль Ярилу!

Жива всхлипнула и обняла мальчика. Тот кусал губу, чувствуя, что сейчас разревется. Но рядом была Магура, и кроме того, он сейчас был мужчиной, воином, который должен утешать слабых женщин. И Переплут только сопел и морщился.

Кое-как утешив отчаянно ревущего Свиста — он горевал так, как будто беда случилась с его братом — Мера наконец с усилием поднялась и направилась следом за Смарглом и Луной. Волки уселись у ног растерянного Стривера, сокол Рарог покружил еще немного и с надутым видом уселся на березу — он мечтал отправиться в погоню, а люди почему-то не спешили.

— Идем, — позвала Живу Дива, — ты слышала, что сказала Луна? Он скоро вернется — надо ждать и надеяться!

— Нет! — Жива отстранила Переплута и встала, беря себя в руки. — Это ты можешь надеяться — у тебя есть дочь, которую ты любишь. Может надеяться Смаргл — у него уцелел один сын, и он ждет еще… А у меня никого нет, кроме Ярилы! Если его и вправду унесла мать Луны, я сама верну сына, не дожидаясь ее милости! Я еду вдогон!

Отстранив Диву и Стривера, Жива быстрым решительным шагом направилась к замку. Рарог, увидев это, весело закричал и, спорхнув с березы, закружил над нею.

Вслед ей что-то кричали, уговаривая потерпеть, но чем громче раздавались утешительные голоса, тем быстрее шла Жива. Она слишком любила сына и его отца, чтобы не верить тому, что подсказывало ей сердце — с Ярилой случилась настоящая беда.

Жива и не подозревала, насколько была права.

Больше всего ее подозрения мог бы подтвердить сам Ярила. Лебеди подняли его и Купалу так высоко над верхушками самых высоких деревьев, что у него закружилась голова. Ему показалось, что они сейчас разожмут клювы и он упадет с неимоверной высоты. От страха Ярила крепко зажмурился — и тут почувствовал, что они опускаются.

Мальчик пробовал кричать, но в горле пересохло и язык прилип к нёбу. Сжавшись в комок, он уже ждал падения и страшной боли, но крылья над головой продолжали свистеть, рассекая воздух, а клювы похитителей по-прежнему крепко держали его за рубашку.

А потом он неожиданно плюхнулся в воду.