— Хотелось бы верить, Пауль! — покачал головой Вильгельм. — Германия изнемогает. Нам не хватает оружия, снарядов и продовольствия. Нормы выдачи хлеба населению опять сократили. О новых кредитах договориться невозможно. Даже ранее помогавшие нам британцы завязали кошелек.

— А что с перемирием? — спросил Гинденбург. — Его предлагали?

— Русская императрица слышать не хочет! Британскому послу заявила, что успокоится лишь, когда ее армия войдет в Берлин.

— До сих пор русская армия не пересекала своих границ.

— Все меняется, Пауль! Мария в бешенстве. Ее разозлило не только война, но и поведение наших войск по отношению к пленным и гражданскому населения. Она во всеуслышание называет нас варварами и дикарями. Печально, но ее мнение находит поддержку в Европе. Мы это ощутили. Отказ в кредитах — тому пример. Что делать, Пауль?

— Вы охотник, мой кайзер, и вам известно, что опасных зверей уничтожают.

— Предлагаешь убить русскую императрицу?!

— Это поможет выиграть войну или хотя бы заключить почетный мир. Смерть русской императрицы вызовет смятение в России. Наследница слишком молода, чтобы с ним справиться. Ей придется заключить мир.

— Да меня проклянут монархи мира! Германия превратится в изгоя!

— Нужно сделать так, чтобы никто не связал это покушение с нами.

— Но как?

— Британцы не один год подкармливают русских революционеров. Пусть те отработают подачки.

— Британцы не согласятся!

— Тогда они потеряют деньги. Сколько мы задолжали им? Миллиарды марок? Сомневаюсь, что русские, захватив Германию, пожелают возвращать британские кредиты.

— Это серьезный аргумент, Пауль! За золото британцы удавят родную мать. Но не стоит уповать на покушение, оно может не удаться. Нам следует преподать урок русским, да такой, чтобы отбить у них желание перейти границу. Мы в состоянии это сделать?

— Да, мой кайзер! Нашим ученым, наконец, удалось получить отравляющие газы. Их испытали и убедились в эффективности. Животные и приговоренные к казни преступники умирали в мучениях. Такого оружия не знал мир! От него не защитит ни блиндаж, ни траншея, ни бетонный дот. Газ проникнет в любую щель. Спасет только специальная маска, но у русских их нет. Они даже не подозревают о наличии у нас газов.

— Уверены?

— Наша разведывательная сеть в России пострадала, но оставшиеся агенты сообщают об отсутствии государственных заказов на защитные маски. О них вообще не слышали. Так что можно не сомневаться.

— Когда применим?

— Не ранее лета. Во-первых, достаточное количество газа необходимо выработать. Во-вторых, выбрать подходящие погодные условия. Нужен ветер, который понесет газ в сторону противника. Нельзя пускать его в дождь — он снижает действие газа вплоть до полного разложения отравляющего вещества. Это если использовать баллоны. Но тех недостаточно для успеха. Для заброса газа на позиции противника следует начинить им тысячи снарядов. Эта работа идет, но она потребует времени.

— Одобряю. В отношении русской императрицы… Никак нельзя, чтобы покушение связали германским двором. Вы меня поняли, Пауль?

— Да, мой кайзер. В Генеральном штабе найдется, кому выполнить деликатное поручение.

— Эти люди надежны?

— Как все, кто служит под моим началом. Это прусские офицеры, мой кайзер!

— Германские, Пауль! Мы единая страна.

— Что не мешает нам помнить корни. И то, что кайзер германского народа — король Пруссии.

— Я этого не забыл, Пауль, хотя кайзер германского народа звучит лучше. Жду от вас добрых вестей. Вы свободны.

— До свидания, мой кайзер!

Газета «Русский инвалид»[19], за 4 апреля 1916 года. Заголовок статьи: «Заслуженное возмездие». Подзаголовок: «Стенограмма суда над военным преступником».

«— Подсудимый, назовите свой чин, имя, должность, дату и место рождения.

— Гефрайтер Адольф Гитлер, старший охранник лагеря военнопленных «Новый бор». Родился в 1889 году в деревне Расхофен Верхней Австрии.

— Вы подданный Австро-Венгрии?

— Был им. С началом войны сменил подданство на германское, поступив в Баварскую армию. В то время я жил в Мюнхене, где работал художником.

— Почему вы так поступили?

— Германский народ един, и я считал своим долгом бороться за его интересы.

— Вам понятно, почему вы здесь?

— Никак нет, герр офицер!

— Вы обвиняетесь в издевательствах над русскими военнопленными и убийствах их.

— Я всего лишь исполнял приказы руководства.

— Согласно показаниям свидетелей Иванова, Кареева, Семенова и Плохих, вы проявляли особое рвение в расправах над военнопленными. Например, зверски избили палкой ефрейтора Устиновича и унтер-офицера Николаева, от чего те умерли.

— Они плохо работали, герр офицер. А этот Николаев осмелился дерзить, заявив, что нормы выработки, установленные руководством лагеря для пленных, слишком велики.

— Поэтому вы их убили?

— У меня не было выбора. В лагере должен быть орднунг.

— По показаниям тех же свидетелей, вы принимали участие в казнях заключенных. При этом сами вызывались вешать их.

— Это клевета, герр офицер!

— В ваших вещах обнаружены фотографические карточки, на которых вы запечатлены на фоне повешенных. На них вы довольно улыбаетесь. Вам их предъявить?

— Не нужно, герр офицер, я помню. Это всего лишь снимки.

— На таком фоне?

— У каждого своя служба.

— Согласно показаниям ваших сослуживцев Номайера, Шварца и Битенгофа, вы сами вызывались быть палачом, не ожидая, когда ваш командир кого-то назначит.

— Кому-то нужно делать эту работу. Мои сослуживцы трусили. Без экзекуций нельзя добиться подчинения военнопленных.

— Понятно. У членов суда есть вопросы к подсудимому? Нет. Ваше мнение о наказании? Благодарю, Аристарх Семенович, и вас, Викентий Анатольевич! Подсудимый Адольф Гитлер! Решением полевого суда пятого армейского корпуса за совершенные в отношении русских военнопленных военные преступления вы приговариваетесь к смертной казни через повешение. Вам понятен приговор?

— Это несправедливо! Я всего лишь выполнял приказ!

— Мы это слышали.

— Герр офицер! Можно просьбу? Я солдат. Пусть меня расстреляют.

— Военных преступников в России вешают. Увести!..»

Откладываю газету. Странный загиб истории. Я убил будущего главного палача Люфтваффе Геринга. Сколько миллионов людей в моем мире сгинули под бомбами его «птенцов»! Или это не тот Геринг? Хотя вряд ли. Летчиков в Германии не так много, чтобы совпали имя и фамилия. А еще Гитлера здесь повесили за военные преступления. В отношении него сомнений нет: совпадает и место рождения, и профессия. Означает ли это, что здесь не случится нацизма? А вот хрен его знает. В СССР меня учили, что роль личности в истории незначительна. Дескать, не случись Петрова, найдется Сидоров, поскольку ход истории неумолим, это классики марксизма-ленинизма вывели. Видал я этих классиков с их пургой! Представим, что император Александр III в моем мире не умер бы в 1894 году, а дожил до 1917-го. Вполне мог, к слову, ему бы 72 минуло. У нас в таких летах некоторые марафоны бегают. Случилась бы тогда России революция? Счас… Во-первых, Александр III не полез бы мировую бойню — он был категорическим противником подобных кунштюков. Во-вторых, с революционерами у него разговор был короткий — суд и виселица. Достаточно вспомнить брата Ленина — Александра, который с товарищами-террористами готовил покушение на монарха. Не помогли ему ни слезные просьбы матери, ни прошение о помиловании — повесили. Терроризм царь выпалывал беспощадно. А теперь представим, что Александр III не дожил, и революция все же произошла, только победителем во внутрипартийной борьбе оказался не Сталин, а Троцкий. Какая судьба ждала бы СССР? Даже думать страшно! Ибо Иосиф Виссарионович по сравнению со Львом Давидовичем был ангелом небесным, и сжигать русский народ в топке мировой революции не собирался.