— Присаживайся! — сказал Евно. — Давно приехал?

— Вчера, — ответил Борис, устраиваясь на стуле.

— Голоден?

— Есть немного.

— Сейчас поедим, — улыбнулся Евно. — Здесь отлично готовят. И шампанского выпьем за встречу. Официант’..

Посидели они хорошо: выпили, поели. О делах не разговаривали: Евно молчал, а Борис не спрашивал — придет время, скажет. Когда официант унес грязную посуду, Евно достал из кармана кожаный футляр с сигарами и предложил одну Борису. Они закурили.

— Не скучал в Париже? — спросил Евно, выпустив дым кольцом.

— Скучал, — подтвердил Борис.

— Коли так, есть работа.

— Кого? — спросил Борис.

Евно указал пальцем в потолок, а затем изобразил растопыренными пальцами корону на голове.

— Самою? — удивился Борис.

— Именно.

— Трудно! — покачал головой Борис. — С папашей ее не удалось. Нужно собирать большую команду, а с людьми сейчас плохо. Кто-то за границей живет, другие от дел отошли, в Думе заседают, — он зло ощерился. Как и Евно, Борис считал парламентскую деятельность пустой болтовней.

— Не нужно никого собирать, — сказал Евно. — У меня есть человек в окружении императрицы, прикормленный. Я в его глазах коммерсант, который дружит с ним ради барыша, — он улыбнулся, показав желтые зубы. — Устрою тебя истопником в Кремлевский Дворец. Дальше просто: динамит, взрыватель с замедлением. Этим снабжу, остается исполнить. Сам не могу: какой из меня истопник? Да и прикормленный знает меня в другом образе. А вот ты подойдешь идеально. Никого другогопосвящать не будем: меньше ушей — меньше языков. Согласен?

Борис поднял глаза к потолку и забарабанил пальцами по столу. Заманчиво, очень, но и смертельно опасно. В юности он не боялся умереть, но с годами пришло ощущение ценности жизни. После теракта его будут искать в стране и за границей. Многие страны в Европе выдадут его России — одно дело взорвать высокопоставленного чиновника, другое — монарха. Такого не прощают.

— По завершению дела получишь пятьдесят тысяч рублей, — сказал Евно, видимо угадав его сомнения. — С такими деньгами легко скрыться за границей и переждать шум. А через год-два все успокоятся и забудут. Сам знаешь.

Борис знал. Евно прав, предложение щедрое. Пятьдесят тысяч хватит на несколько лет безбедной жизни. А там… Нет смысла заглядывать так далеко.

— Откуда деньги? — спросил товарища.

— Англичане дают, — сказал Евно. — Они же обеспечивают прикрытие. Динамит опять-таки.

— Зачем это им? — удивился Борис.

— Не знаю, — пожал плечами Евно. — Нам без разницы. Есть шанс доказать всем, что Боевая организация жива, и что нас напрасно обвиняли в предательстве идеалов революции. Этот теракт пойдет России на пользу. Сам подумай. Россия, скорее всего, победит в войне, что показывает последнее успешное наступление русской армии. Это укрепит самодержавие.

Не удивлюсь, если после войны Мария разгонит Думу, закроет либеральные газеты и запретит политическую деятельность. Все станет, как при Алексее. Жертвы, которые мы принесли на алтарь революции, окажутся напрасными. Смерть царицы вызовет волнения.

Наследница молода и неопытна, возле трона начнется грызня. Генералам станет не до сражений. Россия или заключит мир с Германией, или проиграет войну. И то, и другое создаст революционную ситуацию. Страна на грани. Из-за войны выросли цены на продовольствие, рабочие недовольны. Деревня голодает без кормильцев, которых призвали в армию. Победа притушит эти настроения, а вот поражение их обострит. Начнутся бунты, солдаты повернут штыки против офицеров. Самодержавие падет, и на нашу многострадальную землю придет свобода. Тогда мы и вернемся. Нас встретят, как героев, мы займем достойное место в новой России, которая стряхнет прежних властителей, как пыль с сапог. Что скажешь?

— Согласен! — выдохнул Борис, тронутый вдохновенной речью товарища, и протянул руку.

Евно ее горячо пожал.

— Держи! — он достал из кармана и сунул Борису пачку денег. — Это на расходы. Купишь себе подходящий костюм. Этот не годится, от него за версту Парижем тянет. Ты должен выглядеть, как мещанин из провинциального города, образованный, но стесненный в средствах. Одежду купишь не новую, но приличную. Босяка в Кремль не возьмут. Выдам тебя за племянника по матери. Здесь, — он достал из кармана листок и протянул его Борису, — перечислены родственники. — Вряд ли про них спросят, но выучи обязательно. Я выхлопочу тебе заграничный паспорт на другое имя, есть у меня кое-какие связи. Деньги в России по-прежнему любят. Купи нательный крест и носи его — в Кремле любят верующих.

Борис сморщился — в бога он не верил, перестал еще в детстве.

— Ради дела потерпишь, — успокоил Евно. — Это не надолго. Где остановился?

— В меблированных комнатах у Никитских ворот, — сказал Борис. — Снял у чиновницы.

— Там спокойно?

— Хорошая квартира. Место бойкое, есть черный ход на другую улицу.

— После теракта туда не возвращайся. Я подыщу тихое жилье с надежным хозяином, где отсидишься, пока шум не утихнет. Сегодня займись одеждой, а завтра приходи ко мне на квартиру. Запоминай адрес…

Из ресторана Борис вышел воодушевленным. Предстояло дело, которое сделает его знаменитым на весь мир. Он войдет в историю — это тешило самолюбие боевика. Ну, и деньги… Неважно, кто их дает. Революцию чистыми руками не делают. В Боевой организации они добывали средства разными путями. Грабили банки и ювелирные магазины, брали деньги у буржуев. Стоило придти к ним и потребовать пожертвований, как те открывали кубышки. При этом тряслись. Знали, что никто не защитит их от боевиков — ни жандармы, ни полиция. Имелись и те, кто помогал добровольно — из сочувствия к идее.

Добыча денег на революцию была одной из важнейших задач партии эсеров, если не самой главной. Руководители ее жили за границей, их следовало содержать, так же, как огромное число нелегалов. Недешево обходились теракты и подпольная печать. Англичане решили оплатить смерть русского монарха — это их дело. Результатом воспользуются прогрессивные силы в России. В страну придет свобода…

Если 6 Борис знал, о чем сейчас думает бывший руководитель Боевой организации, то впал бы в столбняк. «Какие же они все дураки, эти идейные революционеры! — веселился Евно, забираясь в пролетку извозчика. — Стоит поманить их славой, сказать красивые слова о свободе, как они готовы на все, даже умереть. Хотя этот нужен живым. Пусть уезжает за границу, пишет там мемуары — не удержится ведь, и тем сам обелит мое имя. Возможно, когда-то я вернусь в Россию, как герой. Чем черт не шутит! Такая репутация дорогого стоит, с ней хорошо делать гешефт. Революционеры полезны, если их правильно использовать…»

— Приехали, барин! — кучер указал кнутом на дом. — Здесь это.

Михаил отдал ему рубль (дороги извозчики в столице!), подхватил саквояж и выбрался из пролетки на булыжную мостовую. Извозчик сразу укатил, а Михаил стал разглядывать дом.

Неплохо устроился Валериан! Два этажа, стены сложены из кирпича и оштукатурены, высокие окна, крыша железная. За воротами из кованых прутьев виден мощеный двор и хозяйственные постройки. И это почти в центре Москвы! Высоко взлетел друг. Как он встретит гостя? Сам звал Михаила: уезжая с фронта, сунул ему листок с адресом и наказал:

«Будешь в Москве, непременно заезжай! Никаких гостиниц! Обижусь…» Вспомнит ли Валериан об этом сейчас? Пробившись в высшие слои общества, люди забывают о данных ранее обещаниях, Михаил это знал.

Он скосил взгляд на орден, прикрепленный к новому кителю. После наступления всех врачей медсанбата наградили Святыми Владимирами 4-й степени, а Михаила вдобавок повысили в чине. Теперь он надворный советник, равный армейскому подполковнику.

Большой чин для некогда провинциального дантиста! Жаль, не получилось заехать в родное местечко — вызов в Москву был срочным. Вот бы мать с сестрами порадовались! Об успехах сына и старшего брата они знают — Михаил написал. Даже карточку выслал, где он в мундире с орденом. Михаил не сомневался, что фотография уже вставлена в рамку и продемонстрирована соседям и родственникам. Семья им гордится.