Дома мёртвой деревни. Пустая улица. Когда-то на ней жили люди.
– Вы спешите, и будьте осторожны. Те, кто в деревне… они проснутся, едва перевалит стрелка за полночь. Если хотите уйти, то идите сейчас, – торопливо увещевала старуха.
И они ушли, по темным улицам. Не оборачиваясь, спиной чувствуя синий свет. Тайру свет пугал, она тыкалась носом в ноги Кондрата и ворчала. Путники шли, молча. Шаг за шагом. К околице. Не позднее полуночи.
– Золушки, блин! – донёсся голос Еши.
Свет стелился по земле синим туманом. Тайра семенила лапами, напряжённо вглядываясь в тёмные силуэты домов. И вдруг остановилась, прислушалась. Шерсть на загривке встала дыбом, синий свет едва коснулся собаки, она испуганно отскочила, зарычала, но не на свет, а в чёрную пустоту одного из домов, в открытую калитку.
– Тайра! – шёпотам позвал Кондрат и ускорил шаг. Еши покосился на хаски. Да и Номин, хоть казалась внешне спокойной, ускорила шаг.
– Небось, отпрысков твоих почуяла, – хмыкнул, обращаясь к харизмату кузнец. Синий свет взвился столбом, умей говорить, ответил бы. Но вместо этого унёсся в ночное небо и расплылся в темных ночных тучах.
– Дьявольское отродье, – пробормотал вслед ему Кузьма, плюнул и пошёл дальше.
– А может он и правда не виновен.
– Ага, добрый и пушистый. Каждый раз все вокруг сами виноваты. Откуда оно пришло? Что за измерение такое. С хвостом и рогами. Да, конечно. Не верю. И Марью из худа или добра, а он убил.
– Нужно разобраться, уж после судить.
Кузнец резко остановился, развернувшись, схватил Кондрата за грудки и хорошо тряхнул.
– Разобраться? Я уже разобрался. А вы уж там можете, что угодно решать, а я… я…
Он выхватил топорик из-за пояса.
– Иди сюда, тварь! За бабьей юбкой не прячься. Иди сюда!
– Кузьма! – подскочила к кузнецу Номин и схватила за руку – Хватит!
Он отшвырнул её в сторону. Девушка упала, удивлённо посмотрела на разъярённого кузнеца, поднялась, и хромая отошла к Еши. Тот стоял нахмурившись.
– Я бы вёл себя потише, – напомнил Кондрат, перехватил руку Кузьмы, вцепившуюся в топор.
– Ага, тише! Молча! Всех слушая! Вы давайте, идите, разбирайтесь. Ищите истину. А я… уже нашёл её, – зло выплюнул Кузьма и стряхнул руку Лешего с топора. – Эй, тварь…
Свет возник меж низких туч и столбом опустился вниз. Сгустился, преображаясь в одну небольшую массу. Кондрат явственно ощутил, как заломило виски, и сердце громко ухнуло.
– Ой, – раздался срывающийся голос Номин позади.
– Что, тварь, испугалась? Иди сюда! – Кузьма перебрасывал топорик из руки в руку.
– Кузьма, остановись! – схватил его за плечо Леший, и был тут же отброшен назад. Свет стоял напротив кузнеца. И теперь Кондрат видел, это был не человек, морда с клыками, обезображенная морщинистым носом с раскосыми ледовыми глазами. С телом грациозным, львиным. На голове его красовались изогнутые рога, бока стегал тонкий хвост, иссекая световые искры.
Кондрат всмотрелся в харизмата. И уже собрался броситься разнимать разъярённого кузнеца и зверя.
– Мама! – вскрик Номин разнёсся по улице.
Кондрат повернулся к ней и забыл про Кузьму и харизмата.
Лёгкие, казавшиеся воздушными, люди, ледово-синие, с остекленевшими холодными глазами, выходили из домов.
– Кузьма! Твою мать, уходим!
Кузнец не слышал. Он смотрел на харизмата, тот стегал себя по бокам острым хвостом.
– Отступаем! – быстро приказал остальным Кондрат. – Еши, уводи Номин.
– А ты? – напряжённо спросил журналист.
– Быстро! – выкрикнул Кондрат, подпрыгнул к Кузьме, и нанёс тому удар по руке державшей топор. Рука даже не дрогнула, крепче вцепилась в рукоять. Кузнец обернулся, злоба исказила лицо. Кондрат кинулся на кузнеца, обхватил огромный торс, пытаясь оттянуть назад.
– Ссуки! – взревел кузнец, вывернулся, сделал невероятный прыжок и нанёс удар харизмату. Топор по черенок вошёл в землю, существо с лёгкостью ускользнуло и стояло в двух шагах. Глаза впились в кузнеца. Тот взревел, выдернул топор и сделал новый взмах. Харизмат рассыпался искрами, но тут же собрался воедино и скользнул к кузнецу.
– Кондрат!
Леший обернулся. Номин и Еши отступали к лесу. Девушка, оборачиваясь, кричала его имя.
– Уходите! – махнул он рукой. Завыла у ног Тайра. То был вой полный отчаянья и страха.
Майор успел увидеть, как Еши тянет девушку к лесу. Несколько синих особей из деревни обернулись и мягкими прыжками кинулись вслед за убегающими, другие взяли в кольцо оставшихся.
– Ау-у! – загривок Тайры задрожал.
– Кузьма! Мать… – Леший не договорил, оборачиваясь к кузнецу. Трудно было понять, где кто. Синий свет клубился, темнел, взрывался снопом искр, его разрывал топорик кузнеца, иногда из света появлялись то рука, то голова Кузьмы.
– Дьявольское отродье! – голос кузнеца тонул в свете.
– Аууууу! – пронзительный вой Тайры рассёк вой, и вопли Кузьмы вдруг стихли.
– Ауууу! – отчётливо раздалось сразу с нескольких сторон.
Кузьма стоял тяжело дыша. У харизмата дрожал хвост, и тяжело вздымались бока. Кузнец вытер лицо рукой.
– Што это?
Люди с синими кристальными лицами находились в шаге от них. Ледяные глаза смотрели на мужчин.
– Ааа! – вскинул один руки и кинулся на стоящего первым Кондрата. Харизмат сделал прыжок. Огромная лапа рассекла тело, из него брызнула синяя кровь.
– Аааа! – заорал Кузьма, и кинулся на синих, размахивая топором. Кондрат выхватил пистолет, не целясь выстрелил в толпу. Выстрел, ещё выстрел. На поясе топорик. Главное, чтобы кровь не попала на тело. Да какая к чертям уже разница! Сколько их, с сотню? Кондрату с Кузьмой не устоять. Но они не сдадутся без боя. Выстрел, ещё выстрел. Прострел. Кондрат отбросил пистолет в сторону и вытащил топор.
Тайра рванула на первого, кто приблизился к Кондрату. Зубы собаки впились и рванули, разрывая синюю плоть. Но и с располосованной рукой, синий, продолжал идти на Кондрата. Топор разрубил череп пополам. Ор Кузьмы и молчаливое разрывание тел харизматом. Топоры мелькали в покрытых синим светом руках. Тела шатаясь, падали, и снова поднимались, приставляли назад отрубленные руки, ноги, головы.
– Их много! Отступаем, – крикнул кузнец.
– Куда? – выкрикнул Кондрат, ударом снося очередную голову.
И правда, вокруг стояла плотная толпа синих. Харизмат рвал их как тряпки, но на него тут же набрасывались новые. Бока существа вздувались как меха печи. Раздавался глухой сип.
«Мы так долго не продержимся», – с тоской подумал Кондрат. Глянул на руки, в венах посинела кровь. Где-то внутри ощущался холод.
– Ау-у!
– Хватит, Тайра! – и тут же замолчал.
То была не Тайра. Собака взвизгнула от радости. А в это время синие вдруг начали отступать. В плотные их ряды, с рыком и остервенением вонзились волчьи зубы. И их было не четверо, а куда больше. Огромные волчьи пасти рвали синие тела и кидались на новых, пробивая путь к Кондрату. Впереди шла покрытая синими пятнами крови, с мокрой мордой, крупная серая волчица.
Она первой вошла в круг, оставив после себя рваные клочья плоти, пытающейся собраться. Волчица подошла к Кондрату, ткнулась мордой во взмокшую ладонь. Развернулась, и направилась в образовавшийся проход. Остановилась, оглянулась, зазывая за собой.
– Кузьма, быстро! Эй ты, свет, или как там тебя… – харизмат посмотрел на Кондрата, распластался и, взвившись столбом, ушёл в небо. Кузнец и Кондрат переглянулись и бросились за волчицей. Тайра, подвывая, неслась следом.
Волчица бежала, не оглядываясь, но изредка останавливаясь, прислушиваясь. Вверх по накату, в лес. Между деревьев, лишь бы не потерять её из виду. Откуда-то донеслись крики Еши и Номин. Волчица, неслась туда. Выскочила из-за кустов и с тихим рыком кинулась на одного из синих. Стоящие у дерева журналисты, испугано посмотрели на серую тень, рвущую синего. Но увидав Кузьму и Кондрата, радостно вскрикнули. С неба упал синий столб и ударил когтистой лапой в ещё одного преследователя.
