— Пять минут.

Игоревич отключается. Я волнуюсь, и об этом свидетельствует системный алерт о повышенном сердцебиении. Курил бы — закурил, момент подходящий. Я вспоминаю ту непростую ночь и утро наедине с Игоревичем и начинаю сомневаться, правильно ли поступаю.

Майор не заставляет себя ждать. Он выглядит уставшим, но так же приветлив.

— Филипп Олегович, рад тебя видеть! — Игоревич закуривает. — Увидел что-то еще?

— Добрый вечер, Дмитрий Юрьевич. Не совсем увидел, но есть кое-какие сомнения.

Он кивает в сторону аллеи:

— Пройдемся?

— Конечно.

Молча доходим до небольшой аллеи возле отделения. По пути майор несколькими сильными затяжками выкуривает всю сигарету и вытаскивает из пачки новую. Крутит ее в руках, но не поджигает.

— Рассказывай.

Коротко, без воды, но, не упуская деталей, я рассказываю ему о том, как искал себе новое жилье и нашел Галину с ее чудесной квартирой.

— Как, говоришь, бабушку зовут? Ледовских Евгения Сергеевна? Сейчас пробьем. Если бабушка не жива, как ты считаешь, то странно, что квартиру не продают, а сдают.

— Может, пока ищут покупателей, решили срубить денег с аренды?

— Может быть. Все может быть. По бабушке поделишься информацией?

— Какой?

— Филипп Олегович, ну что ты, как девочка, ломаешься? Если есть, что подсказать — подскажи, между нами, отвечаю.

Я погружаюсь в карту, масштабирую по максимуму.

— Свалка, юго-запад, ближний ориентир — синий почти заваленный корпус от какого-то велика.

— Понял. Все проверим. Дай еще данные по этой риелторше, как ее там?

— Галина Пархоменко. Вот ее номер... Еще ее расписка есть, там указан адрес сдаваемой квартиры.

— А вот это ты молодец! — Игоревич записывает все данные в блокнот, фотографирует на телефон расписку, потом складывает все в карман и закуривает. — Будет, чем ее привлечь. Свидетелем пойдешь?

— Да как-то не хотелось бы...

— Понял, понял, не переживай. Ладно, все равно спасибо.

— Да пока не за что. Дадите знать потом, как все сложилось?

— Посмотрим, Филипп Олегович, как все сложится, — Игоревич протягивает мне руку. — Счастливо.

— Счастливо, — я жму ему руку, но он не отпускает.

— Кстати! — говорит он, уставившись мне в глаза. — Мне недавно одно интересное письмецо пришло, анонимка. И, представляешь, там были указаны координаты некоторых разыскиваемых мною пропавших детей!

— Надо же! — почти искренне удивляюсь я. — И что? Нашли?

— Нашли! — радостно подтверждает Игоревич. — Всех до единого. А одну девочку даже живой, представляешь? В Дубае чуть ли не в рабстве была, сегодня освободили и перевезли в наше посольство. Вроде бы этой ночью она уже летит домой.

— А тех, кто это сделал?

Майор мрачнеет и со злости запуливает окурком в урну.

— А этих уродов — пока нет. Зацепочки есть, но расследование пока идет.

— Жаль.

— Найдем, я тебе отвечаю! — чуть не рычит он. — Ты лучше скажи — посмотришь еще?

— Дмитрий Юрьевич... Это же так не работает.

— Да не ссы ты, между нами! Загляни на наш сайт в раздел «Розыск», может опять что привидится, а? — майор смотрит с надеждой, все еще не отпуская мою кисть.

— Посмотрю, — обещаю я.

— Хороший ты человек, —делает неожиданный вывод майор, отпускает мою руку и, не прощаясь, уходит в отделение.

И слава богу, что он не видит, потому что меня накрывает пароксизмом удовольствия, и я только успеваю приземлиться на стоящую неподалеку скамейку.

Получены очки опыта за важное социальное деяние: 10000.

Поздравляем! Вы подняли уровень!

Ваш текущий уровень социальной значимости — 9! Доступны очки характеристик: 1.

Доступны очки навыков: 1.

Очков опыта до следующего уровня социальной значимости: 9650/10000.

Оклемавшись, я чувствую бешеный заряд бодрости и энтузиазма. Я рад, что с Игоревичем все сложилось именно так, а не иначе, что он где-то эгоистично скрыл источник полученной информации. Я, может, глуп и наивен, но даже будь у меня возможность поступить иначе, все равно поступил бы так же. Мне достаточно было того звонка матери Оксаны с ее «Храни вас Бог!» после того, как нашлась ее дочь.

Да, я не хитрый, не прошаренный, и захоти завтра власть схватить меня за жопу, мне останется винить только себя, пытаясь выкрутиться. Но впервые за три десятка лет я ощущаю важность того, что я делаю, свою пользу и правильность поступков.

На таком кураже я еду домой, переодеваюсь, беру Ричарда и иду в парк. Надо добить навык бега до апа. Это даст недостающие очки для еще одного левел апа.

Еще полчаса, час максимум, и привет, десятый уровень социальной значимости!

В парке я начинаю бег, чувствуя во всем теле легкость. Ричи бежит где-то рядом, резвясь среди деревьев.

— Эй, мужик! — узкую парковую дорожку преграждает три темных силуэта. — Курить есть?

— Не курю, — не замедляя бег, отвечаю я, и делаю попытку обогнуть этих непонятных ребят.

В следующее мгновение я спотыкаюсь о чью-то вытянутую ногу и лечу лицом в асфальт, успевая сгруппироваться и упасть на ладони, стирая их в кровь.

«Когда грабёж становится способом жизни группы людей, они вскоре создают для себя легальную систему которая разрешает это, и моральный код, который прославляет это»

Фредерик Бастиа

При падении больно ушибаю колено. В поле зрения прокатывается лог повреждений — ничего страшного, но неприятно. Сколько себя помню, от дворовых детсадовских до университетских времен, и пару раз позже, уже во взрослой жизни, всегда при встрече с хулиганами, задирами и обычными гопниками мгновенно покрывался потом, еле стоя на ватных ногах. Какое-то паническое, идущее изнутри, липкое чувство страха накрывало меня, и еще долго после встречи я пытался загасить неприятные мысли — о моем испуге, о боязни боли и злости на себя за свою никчемность.

В этот раз чувствую досаду. Боль в ушибленном колене не позволит бегать и выполнять упражнения с приседаниями на завтрашней тренировке. А может, и больше, неделю-другую. Досадно, что отвлеченный чем-то Ричи отклонился от маршрута, ведь будь он рядом, вряд ли гопота осмелилась бы докопаться. И досадно, что за две недели с интерфейсом с премиальным аккаунтом и бустером прокачки я так и не удосужился научиться драться хотя бы на начальном уровне.

Все эти мысли проскакивают в пару секунд, после чего я слышу запоздалый гогот гопников. Оценили, что не вскочил сразу и не попер буром, — лох, значит, и смеяться можно. Черт, где же Ричард?

Держась за ушибленное колено, встаю, всматриваясь в напавших и прикидывая шансы. О нет, драться я не собираюсь, хотя очень хочется, наконец, научиться и мочь применить в такой ситуации. Я прикидываю шансы выйти из конфликта с наименьшими для здоровья потерями. Моральные меня не интересуют — я уверен, я знаю, что совсем скоро смогу достойно ответить, дело за качем навыка и физических характеристик, а потому не расстраиваюсь. Их трое, и они умеют драться. Я — один, и совсем не имба, а вчерашний нуб. Так что, без шансов.

Двум парням по восемнадцать лет, а третьему — похоже, вожаку по прозвищу Жека — двадцать один год. Уровни у ребят так себе — от третьего до четвертого. Что же вы, пацаны...

«Пацаны» выжидающе насмешливо смотрят. Все в шортах, старший в майке, другие двое — в футболках. Широкоплечий и короткостриженый вожак Жека обнажает зубы в ухмылке, затягивается сигаретой, и, сплевывая, спрашивает:

— Так чо, есть курить чо, братан?

В полутьме — свете тусклых парковых фонарей — его зубы чуть ли не озаряют пространство. Замечаю, как его пристяжь обходит меня — один слева, другой справа. Нет, просто уйти, проглотив обиду, не получится. Эти настроены серьезно.