Как только цепочка отлетела в сторону, в комнате …повеяло арктическим холодом.

— Как всё интересно, — пробурчал Виктор, усмехнувшись. — Алек, ты вообще в курсе, что у тебя в стае творится?

— А что происходит? — спросила Лика, осторожно держась за свой беременный животик. — Что случилось?

— Мать Алексис — оборотница, — глухо заметил Артис. — Судя по всему, слабая полукровка, но всё же…

— … Самка, которая скрывалась в моей стае, выдавая себя за человека, — усмехнулся Рамзи.

Он резко повернулся к моему отцу.

— Как я понимаю, вы истинные «полукровки», да?

Отец молча пожал плечами.

— Я ощущаю её как истинную, она — нет. Мила и в самом деле почти человек.

— И она ведь не наша?

Отец снова кивнул.

Рамзи рассмеялся.

— Вот и ладно, вот и хорошо. Я предлагаю нам всем направиться в столовую и отметить это дело за обедом.

— Какое дело? — не поняла Лика. — Появление новой полукровки в твоей стае?

— Неа, — рассмеялся Рамзи, схватив жену под руку и деликатно ведя её за собой. — Мать Алексис не принадлежит моей стае.

— Но они же истинные, — не поняла Лика.

— Мать Алексис не чувствует своего мужа как истинного, — хриплым голосом поправил Лику Артис. Так, будто это было очень, крайне важно.

— Совершенно верно, — кивнул чем-то очень довольный Рамзи. — По нашим законам, никто не вправе чинить препятствия для связи истинных, но только в том случае, если и самка, и самец этого оба хотят. Бывает, когда одному из них истинная связь невыгодна. Впрочем, раз она не чувствует его как свою истинную пару…

— Я люблю своего мужа! — воскликнула мама, держась за располосованный воротник платья. — Я люблю его больше всего на свете.

— Не важно, — махнул рукой Альфа Рамзи. — Раз твой супруг не согласовал твой переход в его стаю с твоим и своим Альфой, то технически ты всё ещё принадлежишь старой стае.

— Я не оборотница! — воскликнула мама.

После её слов, Артис фыркнул, Виктор — муж блондинки— весело усмехнулся, и только Рамзи спокойно пожал плечами.

— Ты не можешь отрицать свою кровь. И да, раз ты не принадлежишь моей стае, то и ваш щенок — кивок в мою сторону. — Может считаться щенком твоего Альфы, а не моим.

— Не правда! — воскликнула мама. — Стивен больше оборотень, чем я! И Алексис, если в ней есть что-то от оборотней, наследовала это от моего мужа, а не от меня.

— Как ты понимаешь, мне совсем не выгодно так думать, — дурашливо покачал головой Альфа Рамзи. — Помнится, пару лет назад у нас в замке собирали Совет по поводу принадлежности матери и её ребенка… И я приложил все усилия, чтобы ребенок остался в стае матери.

Артис и Виктор, переглянувшись, громко хмыкнули, но Альфа Рамзи не обратил на это никакого внимания.

— Так что я, можно сказать, последовательный феминист.

И этот рыжий «феминист» вдруг громко заржал.

— Я прям чувствую, что мы должны сегодня открыть бутылочку какого-нибудь замечательного вина.

— Замечательно французского вина, — уточнил Виктор.

— Да любого, главное, чтобы замечательного, — пожал плечами Рамзи. — Артис сегодня угощает.

Поскольку все взгляды обратились в сторону моего Викинга, я тоже изловчилась, чтобы посмотреть на его лицо… которое сейчас напоминало лицо древнего война, только что покорившего неприступную крепость и всех его жителей.

Торжество, властность, удовлетворение… я сглотнула и даже попыталась немного освободиться из его железных объятий — меня пугал этот новый, непонятный Викинг.

— Что с тобой? — спросила я, прищурившись. — Почему ты … угощаешь?

— О, какая домовитая девчонка, а? — рассмеялся Рамзи, подмигнув Артису. — Хоть и не моя полукровочка, но все же воспитанная на наших традициях.

Пропустив шутку рыжего Рамзи мимо ушей, я во все глаза смотрела на торжествующего Викинга.

— Артис, что случилось?

— Алек не считает тебя частью его стаи, — улыбнулся Артис.

Я слышала как будто откуда-то издалека протяжные, полные негодования, крики мамы; спокойную беседу Рамзи и Виктора об уровне безопасности в исследовательских центрах… о каких-то тенях и воинах; кто-то из слуг сообщил, что цепочка (видимо, мамина) убрана на сохранение, а затем дворецкий объявил, что обед подан и уже Рамзи ещё раз пригласил всех в столовую.

А я всё так и стояла, застыв на месте с задранной головой вверх.

— Это что-то значит? — спросила я, оглушенная каким-то непонятным чувством странного торжества, которым был объят Артис.

— Это означает, что Алек больше не считает себя связанным словом, данным твоему отцу.

Иногда мы реагируем на события совсем не так, как от нас этого ожидают. И не так, как ожидаем от себя мы сами…

Однажды я делала фотографии к репортажу о терактах в Лондоне. Пока журналист общался с выжившими свидетелями тех событий, я делала их фотопортреты и попутно слушала… Мне запомнилась одна женщина, которая, будучи раненой, каким-то образом выбралась из поврежденного поезда и потом почти полдня занималась рутинными делами, не понимая, почему все на неё таращатся. Лишь оказавшись в раздевалке спортзала, куда она пришла позаниматься румбой, она увидела себя в зеркало — и огромный шрам с запекшейся кровью на своём лбу.

Сейчас, находясь в столовой вместе с Вожаками оборотней и их женами, я внезапно почувствовала себя этой самой женщиной. Я…

… вместо того чтобы броситься за мамой, за родителями в их комнату, я послушно последовала вместе с Артисом в столовую.

Вместо того чтобы выяснить, как так получилось, что моя мать тоже оборотница, я медленно жевала стейк с овощами и даже пыталась что-то отвечать Артису и остальным присутствовавшим за столом.

— Она не знала, — громко сказала Аля, перекрывая своим неожиданно твёрдым голосом тихие переговоры за столом. — Алексис понятия не имела, что её мать не человек.

Отставив бокал с вином в сторону, мой Викинг сначала посмотрел на меня, затем на Алю — и молча кивнул.

Рыжий же Альфа Рамзи не был настолько малословен.

— Разумеется, Алексис не знала. Она при нас узнала о расе своего отца… ну, и о себе тоже.

— Как можно было поступить таким образом с родной дочерью? — покачала головой Аля. — Я понимаю, если бы её отец играл в какие-то свои игры, но мать…

— Отец Алексис, как мне думается, тоже пострадавшая сторона, дорогая, — поцеловав руку жены, произнес Виктор. — Эта самка не просто не чувствовала его как своего избранного.

— Мила прекрасно знала, что она значит для Стивена и тонко этим манипулировала, — кивнул Альфа Рамзи. Повернувшись ко мне, рыжий Альфа протянул.

— Прости, Алексис, но это правда.

— Что теперь будет? — спросила я, чувствуя, как сильно начинает биться моё сердце.

Рыжий Альфа пожал плечами.

— Я не могу больше доверять твоим родителям. Я пока не решил, но скорее всего они будет уволены из лаборатории. Я также позабочусь о том, чтобы они не смогли найти работу в других местах — нигде, кроме тех мест, на которые укажу я.

— Это… всё?

Альфа Рамзи покрутил вилку в руках.

— Ещё есть мелкие неурядицы, которые будут касаться только твоего отца и его жены. Но тебе не стоит об этом беспокоиться…У тебя есть муж, который обо всём позаботится.

Я замерла, не зная, как поступить: с одной стороны, Артис ещё не являлся ни моим супругом, ни даже официальным женихом; с другой— я не могла сказать об этом при всех, чувствуя, что таким образом оскорблю своего Викинга.

И я промолчала.

Более того, я осталась на своём месте до самого окончания обеда — и лишь после того, как все стали медленно расходиться по своим делам, бросилась наверх, к родителям.

Меня задержал Артис.

— Маленькая, я не думаю, что это хорошая идея, — произнес он, большим пальцем лаская мою дрожащую ладонь. — Я понимаю, что ты хочешь увидеть родителей… Но твоя мать сейчас полна злобы, которую ей надо куда-то вылить.

«Скорее всего он прав», — уныло подумала я.