– Вы подразумеваете под словом «ис­кренняя», была ли она действительно влюб­лена в Стивена Макси?

Мисс Лидделл грустно покачала голо­вой:

– По тому, как она все это преподнес­ла, ни за что не скажешь. Никогда в жиз­ни я не испытывала такого ужаса, инспек­тор, никогда. Конечно, не имела она права принимать его предложение, что бы она к нему ни чувствовала. Встала у окна и со­общила нам свою новость, победительни­ца, да и только. Он совсем растерялся, побелел как полотно. Тяжелые минуты выпали бедняжке миссис Макси. До конца дней своих не прощу себе. Ведь это я рекомендовала Салли в Мартингейл, вы же знаете. Мне это казалось прекрасной перспективой для нее, во всех отношениях прекрасной. И на тебе.

– Значит, вы верите, что смерть Сал­ли Джапп непосредственно связана с ее по­молвкой с мистером Макси?

– Да, похоже на то.

– Согласен, ее смерть кому-то на руку, у кого было основание отнестись враждеб­но к предполагаемой женитьбе. Семейству Макси, к примеру.

Лицо мисс Лидделл вспыхнуло.

– Но это нелепо, инспектор! Как мож­но сделать такое чудовищное предположе­ние! Чудовищное! Конечно, вы плохо зна­ете эту семью, не то что мы, но поверьте: подобная версия – дикость. Как можно было подумать, что я их имела в виду! Мне лич­но абсолютно ясно, что произошло. Сал­ли вовсю крутила с кем-то, кого мы не знаем, и когда парень услыхал о помолвке, поте­рял над собой контроль. Он ведь влез в окно, верно? Так мне мисс Бауэрз сказала. Вот вам и доказательство, что это не член се­мьи.

– Убийца, не исключено, вылез из окна. Но мы пока не знаем, как он – или она – попал в комнату.

– Ну можно ли вообразить, что мис­сис Макси спускается вниз по стене?! Она не в состоянии это сделать

– Я ничего не воображаю. Лестница была на своем обычном месте, и ею мог восполь­зоваться любой. Ее могли приставить к стенке заранее, даже если убийца проник в ком­нату через дверь.

– Но Салли услыхала бы. Даже если бы лестницу приставляли очень тихо. Или она могла выглянуть из окна и увидеть ее.

– Может быть. Если бы она не спала.

– Я не понимаю вас, инспектор. Вы, похоже, подозреваете эту семью. Если бы вы только знали, сколько они сделали для девчонки.

– Я был бы рад узнать. А вам следует понять меня правильно. Я подозреваю каж­дого, кто знал мисс Джапп и у кого нет алиби. Поэтому я сейчас здесь.

– Вы знаете, очевидно, где и когда я была. Не собираюсь из этого делать сек­рета. Доктор Эппс подвез меня. Мы уехали из Мартингейла примерно в половине один­надцатого. Я кое-что записала здесь, в этой комнате, потом прогулялась по саду. Около одиннадцати легла спать, для меня это довольно поздно. Я услышала о чудовищном событии, когда заканчивала завтрак. По­звонила мисс Бауэрз и спросила, не смогу ли я забрать Джимми ненадолго, пока они не решат, что с ним делать дальше. Ес­тественно, я оставила девушек на мисс Поллак, свою заместительницу, и тотчас же поехала в Мартингейл. Позвонила Джорджу Хопгуду и попросила его подо­гнать такси.

– Вы сказали ранее, что известие о помолвке мисс Джапп с мистером Макси послужило причиной ее смерти. Но как эти новости узнали в деревне? Мне пояс­нили, что мистер Макси сделал ей пред­ложение в субботу вечером, так что ни одному человеку, кто не был у них в доме после этого, не могло стать известно о по­молвке.

– Доктор Макси, может, и сделал пред­ложение в субботу, но, без сомнения, дев­чонка решила подцепить его куда раньше. Что-то у нее сложилось, я уверена в этом. Я видела ее на празднике, она весь день пылала от возбуждения. А вам рассказыва­ли, что она вырядилась в точно такое, как у миссис Рискоу, платье?

– Вы даже не допускаете мысли, что у нее мог быть еще какой-то мотив?

– Просто это доказывает, в каком на­правлении у нее работали мозги. Будьте уверены, Салли получила по заслугам. Мне просто очень жалко Макси – по ее вине они оказались втянуты в такую неприятную историю.

– Вы сказали, что легли спать около один­надцати, погуляв в саду. Может кто-ни­будь подтвердить ваши слова?

– По-моему, меня никто не видел, ин­спектор. Мисс Поллак и девочки ложатся спать в десять. У меня, естественно, свой ключ. Вообще-то я к таким прогулкам не привыкла, но очень уж разнервничалась. Не могла не думать о Салли и мистере Макси, понимала, что мне не заснуть, если слиш­ком рано лягу.

– Спасибо. И еще два вопроса. Где вы храните ваши личные бумага? Я имею в виду документы, касающиеся приюта. Письма в комитет, к примеру.

Мисс Лидделл подошла к конторке ро­зового дерева:

– В этом ящике, инспектор. Естествен­но, я его запираю, но убирать в комнате я разрешаю только самым надежным девуш­кам. Ключ лежит вот в этом небольшом ящичке наверху.

Она приподняла крышку конторки и по­казала, где именно. Пожалуй, только самая ленивая и тупая горничная не найдет ключ, решись она его поискать, подумал Далг­лиш. Мисс Лидделл явно привыкла иметь дело с девицами слишком трусливыми, что бы совать нос в официальные бумаги. Но Салли Джапп, он подозревал, не была ленивой или тупой. Он поделился свои­ми сомнениями с мисс Лидделл, и, как того и ожидал, образ Салли, ее переби­рающие бумаги пальцы и насмешливый взгляд взбесили мисс Лидделл куда силь­нее, чем его вопрос относительно семьи Макси.

– Вы считаете, что Салли могла рыться в моих вещах? Ни за что бы в это не по­верила, но, может, вы правы. Да, да, теперь понятно. Вот почему ей нравилось убирать здесь. Все это послушание, веж­ливость – одна видимость. И подумать толь­ко – я доверяла ей. Я впрямь считала, что она привязана ко мне, что я помо­гаю ей. Вы знаете, она делилась со мной своими секретами. Но она врала мне, ясное дело. Смеялась небось надо мной. Наверное, и вы меня дурой считаете. Что ж, может, и так, но я ничего такого не сделала, чего бы мне надо было стыдиться. Ничего! Вам наверняка уже доложили о той сцене в столовой Макси. Ей меня не напугать. Кое-какие были у меня здесь трудности в про­шлом. Я с цифрами и счетами не в ла­дах. Никогда и не прикидывалась, что у меня это получается. Но ничего дурного я не сделала. Спросите у любого члена комитета. Салли могла рыться в моих бу­магах, сколько ей заблагорассудится. Ей бы только на пользу пошло.

Ее трясло от бешенства, и, произнося последние слова, она даже не пыталась скрыть горькое злорадство. Далглиш не ожидал, что его последние слова будут иметь такой эффект.

– Один из моих подчиненных был у Прокторов, ее ближайших родственников. Мы надеялись, что они сообщат нам ка­кую-нибудь информацию относительно ее жизни. Дома была их дочка, она кое-что рассказала нам. Не объясните ли мне, мисс Лидделл, почему вы звонили мистеру Про­ктору рано утром в субботу в утро празд­ника? Девочка сказала, что она подходи­ла к телефону.

Яростное негодование внезапно смени­лось крайним удивлением. Забавное полу­чилось зрелище.

– Я-а? Звонила мистеру Проктору? Не понимаю, о чем вы! Я не разговаривала с Прокторами с тех пор, как Салли перееха­ла в Мартингейл. Они никогда ею не ин­тересовались. С чего это вдруг мне звонить Проктору?

– Это как раз мне и хотелось узнать, – сказал Далглиш.

– Глупость какая-то! Если бы я позвонила Проктору, с чего бы мне теперь от­казываться?! Не звонила я. Девочка сказа­ла неправду.

– Безусловно, кто-то говорит неправду.

– Я не говорю, – отрезала мисс Лид­делл решительно, хотя грамматически не очень верно.

Далглиш, по крайней мере в этом, был склонен поверить ей. Когда она прово­жала его до дверей, он спросил мимохо­дом:

– Вы рассказали кому-нибудь, возвратясь домой, о том, что произошло в Мартингейле, мисс Лидделл? Если ваша помощ­ница еще не легла спать, вы, естествен­но, сообщили ей о помолвке.

Мисс Лидделл замялась, потом стала оправдываться:

– Эту новость все равно бы все узна­ли, верно? Я хочу сказать, Макси вряд ли рассчитывали, что она будет хранить­ся в тайне. Я действительно рассказала мисс Поллак. И мисс Пуллен. Она при­шла из «Розового коттеджа», чтобы вер­нуть чайные ложки, которые мы давали на праздник. Болтала с мисс Поллак, когда я вернулась из Мартингейла. Так что мисс Пуллен знала тоже, но вы же не станете утверждать, что есть какая-то связь между тем, что я рассказала ей, и смертью Салли?