Но внезапно дверной проем загородила Марта. Она стояла, беззвучно открывая и закрывая рот, бледная, ее била дрожь.. Из-за ее спины выступил высокий молодой человек. С ужасом взглянув на хозяйку и коротко махнув в сторону незнакомца – жест этот означал скорее, что она пытается помешать ему войти, чем приглашает в комнату, – Марта удалилась, издав какой-то звериный стон. Человек посмотрел ей вслед с любопытством, потом перевел взгляд на присутствующих. Он был очень высоким, больше шести футов, коротко стриженный, волосы светлые, выгоревшие на солнце. В коричневых вельветовых брюках и кожаном пиджаке. Загорелая, крепкая шея, мужественное лицо, пышущее здоровьем. Длинноногий, длиннорукий. Через плечо перекинут рюкзак. В правой руке – новенькая самолетная сумка с золотыми крылышками. В его огромном коричневом кулаке она выглядела до смешного маленькой, словно женская безделушка. Подле него сразу же поблек Стивен, а усталость и разочарования, которые пришлось испытать Феликсу за пятнадцать лет, мгновенно проступили морщинами на его лице. Он заговорил; в голосе его, безмятежном и уверенном, не было и тени робости. Мягкий голос, с легким американским акцентом, хотя сомневаться в его английском происхождении не приходилось.
– Я, кажется, напугал вашу горничную. Простите, что так вламываюсь к вам, но боюсь, Салли никогда вам обо мне не говорила. Меня зовут Джеймс Ритчи. Она меня ждет, это точно. Я ее муж. – Он повернулся к миссис Макси. – Она никогда не говорила мне, какая у нее здесь работа, и я вовсе не хочу причинять вам неудобства. Я приехал забрать ее.
4
Спустя годы Элеонора Макси, отдыхая в гостиной, часто вспоминала это долговязое, самоуверенное привидение, возникшее перед ней на пороге, и вновь ощущала пугающую тишину, наступившую после его слов. Молчание длилось с минуту, не больше, а теперь, когда она вспоминала это, ей казалось, что он долго-долго разглядывал их с уверенной непринужденностью, а они смотрели на него в ужасе. Они являли собой живую картину, изображавшую потрясение, думала миссис Макси. Сама же она не испытывала ничего. За последние дни ее так вымотало, что это открытие нисколько не ошеломило ее, она стала бесчувственной, как бревно. Никакие новые подробности о Салли Джапп уже не могли ее удивить. В голове не укладывалось, она умерла, что ей сделал предложение Стивен, что столько людей оказались втянутыми в историю ее жизни и смерти. Тот факт, что она была не только матерью, но и женой, был любопытен, но ошеломить не мог. Не испытывая того волнения, в коем пребывали все остальные, она перехватила быстрый взгляд, брошенный Феликсом Херном в сторону Деборы. Явление незнакомца явно поразило его, но в его молниеносной реакции были и любопытство, и торжество. Стивен был потрясен. Кэтрин Бауэрз вспыхнула пунцовым румянцем и в буквальном смысле слова разинула рот – весьма вульгарная форма изумления. Потом повернулась к Стивену, точно возлагая на него бремя спикера. Последним миссис Макси удостоила взглядом Далглиша, и на долю секунды их взгляды встретились. Она прочитала мимолетное, но явное сочувствие. И поймала себя на мысли: «Салли Ритчи. Джимми Ритчи. Так вот почему она назвала своего сына Джимми – в честь отца. А я понять не могла, почему он должен быть Джимми Джапп. И чего они на него уставились? Хоть бы кто слово из себя выдавил». И тут Дебора, побледневшая так, что даже губы побелели, заговорила, точно сомнамбула:
– Салли умерла. А вам не сообщили? Она умерла, ее похоронили. Считают, что кто-то из нас убил ее.
Она задрожала как лист, Кэтрин подскочила к ней, опередив Стивена, схватила, не дав упасть, и усадила в кресло. Картина было, нарушена. Внезапно всех будто прорвало. Стивен и Далглиш подошли к Ритчи. Кто-то из них тихо проговорил: «Пройдемте лучше в кабинет», – и они втроем быстро удалились. Дебора откинулась на спинку кресла, закрыв глаза. Миссис Макси наблюдала, как она страдает, со слабым чувством раздражения и вялым любопытством – что же за всем этим кроется? Ей выпали куда более тяжкие страдания.
– Мне надо идти к мужу, – сказала она Кэтрин. – Может, поможете мне? Скоро придет мистер Хинкс, я не рассчитываю особо на помощь Марты. Гость выбил ее из колеи.
Кэтрин могла бы ответить, что не одну Марту он выбил из колеи, но лишь что-то мрачно пробурчала в знак согласия и тотчас вышла. Конечно, она действительно очень помогла и от души заботилась о больном, но миссис Макси прекрасно понимала, что ее гостья добровольно взяла на себя роль бодрой помощницы, способной справиться со всеми трудностями. Для последнего происшествия и одной-то участницы много[25], но в Кэтрин кипели жизненные силы, и чем слабее становилась Дебора, тем сильнее становилась Кэтрин.
Миссис Макси обернулась с порога к Феликсу Херну:
– После того как Стивен побеседует с Ритчи, думаю, ему следует подняться к отцу. Он без сознания, но Стивену надо быть там. Деборе тоже надо бы подняться, когда она придет в себя. Скажите ей, будьте так любезны. – И, отвечая на его немой вопрос, добавила: – Далглишу не надо сообщать. Он может не менять свои планы на сегодняшний вечер. К восьми вечера все будет кончено.
Дебора выпрямилась в кресле, шифоновый шарфик на шее ослаб.
– Что с твоей шеей, Дебора? – без особого интереса спросила миссис Макси.
– Опять на лошади дурила, – ответил Феликс. – Вот и наказана по заслугам.
Не удостоив больше дочь взглядом, Элеонора Макси вышла, оставив их вдвоем.
5
Полчаса спустя Саймон Макси умер. Кончилось его многолетнее полуживое прозябание. Чувства его и разум угасли еще три года тому назад. Последний вздох лишь механически отсек его от мира, который когда-то он знал и любил. Теперь не в его силах было встретить смерть мужественно и достойно, но он умер тихо, без шума и суеты. Подле него были его жена и дети, священник прочитал должные молитвы, словно они могли быть услышаны и в них мог принять участие этот оцепеневший человек на постели. Марту не позвали. Потом ей скажут, что обошлись без нее. Просто они понимали, что не смогут выдержать ее душераздирающие рыдания. Этот смертный одр лишь последняя точка в медленном процессе умирания. Родные стояли вокруг кровати с побелевшими лицами и пытались скорбеть, предаваясь воспоминаниям и горю, но мысли их были заняты другой смертью; и думали они о восьми часах вечера.
Потом они собрались в гостиной, за исключением миссис Макси, которую то ли совершенно не интересовало появление мужа Салли, то ли она решила вдруг отстраниться от этого убийства и всего, что связано с ним. Она только распорядилась не сообщать Далглишу о смерти мужа, а потом пошла проводить мистера Хинкса.
Стивен разлил собравшимся напитки и сказал:
– Все очень просто. Конечно, я успел узнать пока самые главные подробности. Спешил к отцу; Когда я ушел, Далглиш остался с Ритчи, и, думаю, он-то выудил все, что хотел. Да, они были женаты. Познакомились, когда Салли работала в Лондоне, а за месяц до того, как он поехал в Венесуэлу на какую-то стройку, тайно обвенчались.
– Но почему она ничего не сказала нам? – спросила Кэтрин. – Почему держала все в тайне?
– Очевидно, если бы у него на фирме узнали о его браке, он не получил бы этой работы. Им нужен был холостяк. Зарплата была хорошей, они смогли бы потом построить себе дом. Салли непременно хотела, чтобы они поженились до его отъезда. Ритчи думает, это оттого, что ей хотелось досадить тетке и дяде. Ей никогда не было у них хорошо. Решено было, что она останется с ними жить и будет продолжать работать. Она собиралась скопить к его возвращению пятьдесят фунтов. Потом, когда она поняла, что ждет ребенка, она все равно решила выполнить условия их договора. Бог ее знает почему, но это не удивило Ритчи. Он сказал, что это очень похоже на Салли.
– Жаль, что он не знал до своего отъезда, беременна она или нет, – сказал сухо Феликс.
25
Обыгрывается шекспировское выражение: Ишь, сколько вызвал баб, как сущий заклинатель! Тут много и одной, проваливай, приятель!(«Комедия ошибок», III акт, 1-я сцена. Перев. П. И. Вайнберга.)