— Вы хотите сказать, что эти дети с вашей помощью позаботились о нападавших террористах?

— Для этого их надо было только слегка поддержать, — Сол, улыбаясь, обнял за плечи двух стоящих рядом подростков.

— Мой источник информировал меня, — сказал капитан Солу, — что у вас была причина поселиться здесь, вдали от всего.

— Он сказал, какая это была причина?

Капитан покачал головой.

— Аллергия.

— Конечно. Мой источник сказал, что вы, — капитан обратился к Эрике, — могли остаться в израильской разведке. У вас чистое досье, и в общем-то не было причин забираться сюда.

— Нет, — сказала она. — У меня серьезная причина.

— Какая?

— Быть с ним, — Эрика показала на Сола. Капитан отбросил сигарету в сторону.

— Прекрасно. Теперь насчет того, что случилось здесь. Меня кое-что беспокоит.

— Знаю, — сказал Сол. — Меня тоже.

— Во-первых, нападавшие — не просто кучка любителей. Они хорошо вооружены. Оружие советское. Эта атака — не импровизация, ее заранее спланировали. Шестеро подошли с одной стороны, шестеро — с другой. Такому количеству людей не так просто перейти границу, необходимо соблюсти массу предосторожностей и иметь очень вескую причину. Если деревня стоит на спорной территории, я могу понять попытку захватить ее. Если рядом стратегический объект — ну, скажем, военно-воздушная база или склад оружия, — рискованная, неожиданная атака имеет смысл. Но деревня вдов, сирот и оставленных жен? В пятидесяти милях от границы? Что происходит?

— Не думайте, что меня это не волнует, — сказал Сол.

На закате к деревне подъехал запыленный седан. Рядом с тем, что еще недавно было домом, у костра, разведенного из обломков, Сол ел куриный суп из концентрата. Услышав шум мотора, он посмотрел на Эрику, которая с ложки кормила Криса бульоном.

Сол видел, как у въезда в деревню из укрытия вы шли солдаты и жестом приказали машине остановиться. Машина стояла слишком далеко и была так запылена, что Сол не мог разглядеть того, кто был за рулем. Солдаты переговорили с кем-то в машине, проверили документы и, повернувшись к деревне, указали в сторону Сола. Машина приближалась к дому.

Сол встал.

— Ты узнаешь, кто это?

Эрика вгляделась в машину и отрицательно покачала головой.

— А ты?

— В деревне становится слишком людно.

Машина остановилась в двадцати футах от костра. Жители деревни с подозрением выглядывали из домов. Водитель отключил мотор. Под капотом что-то засопело. Из машины вышел человек.

Он был шести футов ростом, худой и слегка сутулый. Его костюм был изрядно помят, верхняя пуговица рубашки расстегнута, галстук ослаблен. У мужчины были усы и залысины. Сол решил, что ему ближе к сорока. Своей худобой незнакомец был обязан, по-видимому, изнурительной работе — хотя и сидячей, о чем говорила его сутулость.

Мужчина, улыбаясь, подходил ближе. Сол никогда раньше его не видел, но радость в глазах незнакомца говорила о том, что тот его знает.

В следующую секунду Сол понял свою ошибку.

Незнакомец знал не его.

Он знал Эрику.

Ее глаза сияли той же радостью, что и у незнакомца. Она широко улыбнулась и неуверенно прошептала:

— Миша?

— Эрика.

Она рванулась вперед и обняла его.

— Миша!

Услышав имя, Сол расслабился. Если он прав, фамилия мужчины — Плетц. Он никогда раньше его не встречал, но был благодарен за то, что Миша, по просьбе Эрики, сделал для его сводного брата и для него самого три года назад.

Сол переждал, пока старые друзья обменяются приветствиями, а потом, левой рукой держа Криса и протягивая вперед правую, шагнул к ним.

— Добро пожаловать. Вы голодны? Хотите супа? Рукопожатие Миши было сильным.

— Нет, спасибо. В машине я съел несколько багелей, до сих пор внутри все горит.

— Я часто пытался представить — какой вы.

— Я тоже. То, что случилось с вашим братом… Мне очень жаль. Сол кивнул.

— Миша, почему ты не в Вашингтоне? — спросила Эрика.

— Два года назад меня перевели в Тель-Авив. Честно признаться, я хотел этого. Соскучился по своей земле, по родителям. Перевод означал и повышение. Мне не на что жаловаться.

— И чем ты теперь занимаешься? — спросила она. Миша протянул Кристоферу руку.

— Как дела, парень? Кристофер хихикнул.

Оттого, что Миша уклонился от ответа на вопрос Эрики, Сол немного напрягся.

— Прекрасный ребенок, — Миша оглядел развалины дома за костром. — Обновление?

— Сегодня приходили дизайнеры по интерьеру, — сказала Эрика.

— Я слышал.

— Нам не понравилась их работа, пришлось уволить.

— И об этом я тоже слышал.

— Поэтому ты и приехал? — спросил Сол. Миша изучающе посмотрел на него.

— Наверное, я съем немного супа.

Они сели вокруг костра. Теперь, когда солнце почти ушло за горизонт, в пустыне стало холоднее, и костер согревал.

— Даже пока я был в Вашингтоне, я знал, что вы переехали сюда, — говорил он Эрике. — Вернувшись в Тель-Авив, я был в курсе того, чем вы занимаетесь.

— Так, значит, это ты источник слухов, которые дошли до капитана, — сказал Сол и указал на офицера, который стоял на окраине деревни и разговаривал с солдатами.

— Мне показалось, что будет благоразумнее сказать ему, что на вас можно положиться. Я сказал ему, чтобы он не беспокоил вас, но, если вы свяжетесь с ним, он должен быть внимателен к тому, что вы сообщите. Я не пытался вмешиваться.

Сол, не отрываясь, смотрел на него.

— После того, что сегодня произошло, — продолжал Миша, — было совершенно естественно, что он связался со мной, особенно, если учесть, что этот рейд несколько необычен. Не только из-за бессмысленности нападения на удаленную от границы деревню, которая не имеет ни географического, ни стратегического значения.

— Ты имеешь в виду их ногти, — предупредил Мишу Сол.

— Значит, ты заметил? — Миша приподнял брови. — Почему же не сказал об этом капитану?

— Прежде чем решить, насколько на него можно положиться, я хотел посмотреть, насколько он хорош.

— Он очень хорош, — сказал Миша. — Достаточно ответственен, чтобы, пока я не решу, как действовать дальше, не делиться своими подозрениями ни с кем, кроме меня.

— Мы уже можем прекратить говорить вокруг да около, — сказал Сол. — Те, кто атаковали деревню, — не просто партизаны. Несмотря на то, что их одежда была изорвана, на автоматах еще осталась смазка от упаковочных ящиков, а ботинки были совершенно новые. Это можно объяснить тем, что они недавно получили новое обмундирование. Но ногти. Они измазали грязью руки, но ее не было под ногтями. Глупая гордость. Неужели они считали, что никто из них не погибнет? Неужели они думали, что никто не заметит их двадцатидолларовый маникюр? Это не террористы. Это наемные убийцы. Их сюда прислали. Выбрали потому, что они арабы. Но их обычное место жительства не пустыня. Это Афины, Рим, Париж или Лондон.

Миша кивнул.

— Три года, проведенных здесь, не повлияли на твою квалификацию.

Сол указал на развалины у себя за спиной.

— И разве непонятно, что атака не была направлена против всей деревни? Больше всего пострадал наш дом. Целью были мы.

Эрика встала, подошла сзади к Мише и положила руки ему на плечи.

— Дружище, почему ты здесь? — Миша с грустью посмотрел на нее.

— Почему, что-нибудь случилось?

— Эрика, твой отец исчез.

Стабильность и трехлетний покой были нарушены. Ощущение мирной жизни безвозвратно утеряно, ее заполнили постоянные величины прошлого — напряжение, подозрительность. Сбежать, очевидно, было невозможно. Даже здесь мир настигал их, обстоятельства, в которых они раньше существовали, и которые он отчаянно пытался смягчить, возвращались и вновь набирали силу.

Вечером, когда Крис заснул у соседей, а Миша в машине, Сол и Эрика сидели у костра, напротив развалин своего дома.

— Если их цель — мы, — сказал он, — а я не думаю, что в этом можно сомневаться, — следует ожидать, что другая команда придет за нами. Эрика неспешно ворошила костер.