Кожа теплая, на удивление нежная, неужели тоже наследство от остроухих? Пальцы, ладони, руки, плечи, лопатки, ключицы, шея, подбородок, губы… И все это замирает от прикосновения, отзывается нежностью… Кто там говорил, что мужчины - неотесанные грубияны? Щеки, скулы, глаза (ресницы, как усики бабочки), уши, волосы… Зачем он так коротко их обрезает? И снова плечи, и пальцами по груди, и…

…Эти глаза, распахнутые шире, чем все небо Ардары…

– Я люблю тебя, - оторваться от губ только для того, чтобы сказать это. Ни на мгновение дольше, потому что дольше - это уже невозможно. - Я всегда любил только тебя, понимаешь?

…Захлебываясь словами, захлебываясь мыслями…

– Я еще тогда, когда ты в первый раз спросила, знал, что любовь - это ты. Почему не сказал? Дурак, наверное. Не верил себе, в себя… В то, что ты можешь быть со мной… Встречные ветры, я вообще ни во что не верил! Знаешь, когда пустота внутри и куча дармовой Силы - становится не во что верить…

– Вэл, Велен, дарайе…

– Что?

– Ты дарайе, ветер степи, горячий ветер… Ты можешь верить в меня, если захочешь… Хочешь?

– Хочу…

"Как дико целовать соленые губы и знать, что это твои слезы… Как дико научиться плакать только сейчас…"

…Жарко. Ветра нет, даже деревья в саду не шелестят. Да что там деревья, даже их тени непривычно неподвижны. Только где-то на крыше изредка крикнет какая-то ночная птица и снова все смолкнет.

– Жарко… - она протянула руку, приподнявшись с постели, распахнула окно. - Обычно здесь холодно ночами, даже не знаю… Эй, ты чего?

– Не заплетай волосы, не надо…

Она пожала плечами, собрала волосы в узел, потом откинула назад на подушки, чтобы открыть шею. Закинула одну руку за голову, вторую вытянула вверх, почти касаясь подоконника.

– Надо спать, завтра тяжелый день, и хорошо, если только день.

– Не хочу.

– Что "не хочешь"?

– Спать не хочу. Пустая трата времени.

– Скажешь это завтра Тегеру, когда заснешь в седле и свалишься! Учти, я тебе лечить синяки не буду!

– Как это не будешь?!

Его пальцы скользнули по внутренней стороне ее руки, добираются до сгиба локтя.

– Перестань! Мне щекотно!… Ай! - она зажмурилась.

– Прости.

Пальцы двинулись дальше, круговыми движениями приласкали мягкую, чуткую ладошку, сплелись с ее пальцами.

– О чем ты думаешь? - он повернулся на бок, внимательно вглядываясь в ее лицо.

– Ни о чем. Я запоминаю тебя. Запоминаю каждой клеточкой тела, чтобы сохранить в себе как можно дольше… Мне кажется, у меня слишком мало времени…

– Слишком мало? Что за глупости?

Она снова пожала плечами, отвела глаза, разглядывая потолок.

– Я надеюсь… Надеюсь, что глупости… Но я все-таки хочу запомнить. На всякий случай. Вэл…

– М-м-м…

– Поцелуй меня, а? Поцелуй, а то мне уже начало казаться, что это все сон, и я скоро проснусь.

– Хоть сто раз, солнце мое! Только если пообещаешь не убивать меня каким-нибудь особо извращенным заклинанием завтра с утра.

– За что это?

– А кому, как ты думаешь, придется тебя будить?

– А ты не буди. Целее будешь.

– Скажешь это завтра Тегеру, когда свалишься с седла! И потом, как же подвиг в конце концов?

– А лесом его… Так ты будешь меня целовать или как?

Стук в окно вырвал ее из сладкого полусна-полузабытия. Она приподнялась на локте, придерживая простынь, повернулась на потревоживший звук.

– Это всего лишь птица. Или еще какая-нибудь мелочь.

– За трупы некоторых таких "мелочей" мне деньги платят.

– Госпожа кровожадная ведьма, вы получите возможность утолить жажду убийства завтра на охоте!

– Да, охота завтрашняя… Надеюсь, что мы не зря все это затеяли.

– В каком смысле? - маг не удержался, провел пальцами по щеке. Ему тоже все это казалось сном, который он держит в руках, и главное - не отпустить.

– Понимаешь, я хочу лично во всем поучаствовать, чтобы проверить… м… одно предположение.

– Рассказывай!

Как ни странно, Таисс не стала возмущаться, а поудобнее устроилась на плече Хранителя и задумчиво сморщила лоб, видимо, формулируя мысли.

– Я кое-что прикинула по этим точкам возмущений. Получается заклинание девяти углов, но есть еще сомнения. Если мои догадки верны, то где-то в степи тоже будет, если еще не, установлен артефакт. Когда я узнаю его точное местонахождение, можно будет дорисовать контур. И тогда нужно будет искать ключевые компоненты, понимаешь?

– Ну я же не дурачок. Понимаю, конечно, - пальцами к пальцам, кожей к коже… - Я надеюсь, что у нас получится.

– Не может не получиться.

– Можно я задам тебе глупый вопрос?

– Можно. Тебе все можно.

– Что между тобой и Ранхашем?

– Ох… - да, забывать о том, что он умеет нечаянно бить по больному, не стоило. - Между нами горечь одиночества. Боль сломанной и заново собранной судьбы. Между нами "бесчеловечное милосердие". И моя ошибка. Не знаю, где, в чем, но я ошиблась, не до конца стерев себя из его паутины. И он запомнил. Запомнил, что когда-то безумно меня любил, а однажды проснулся с пустотой в груди и симпатией к Айзиль в сердце.

– Ты… - быть того не может!

– Да, Вэл, я пошла на сделку с богами и изменила его судьбу, - ох ты, даже мужества хватило.

– А… какой ценой?

– Обещанием.

У него внутри все оборвалось. Нет, нет, это не правда, это…

– Обещанием, о котором напомнил Стейарт в "Перекрестье". Я пообещала ему помочь тебе, сделать твою цель моей собственной.

– Мне отдали тебя взамен на жизнь императора… Боги, как подло!

2 - 4 страдня

- И ничего не подло! - Каэсанна последнее время постоянно была на взводе. - Ни капельки не подло!

– Ты слишком нервная стала, - Кариот явился в облаке тумана, как и положено тому, кто неравнодушен к внешним эффектам. - Я думаю, что этот мальчик сказал правду, только и всего. Это действительно было немного подло. Так, что тут у нас?

Четвертый подошел к большому круглому зеркалу, возле которого стояла сестра.

– Вот, полюбуйся! Полюбуйся, что творят твои подопечные!

– Все по сути своей так, как я и предполагал, - бог сумасшедших демонстративно прищелкнул пальцами и упал прямо на воздух, по ходу дела формируя из него удобное кресло.

– Да? - язвительно поинтересовалась Каэсанна. - Она называет его Вэлом, ты не знал этого?

– Как?!

– Именно так, как ты услышал! Она признала его своим повелителем. Одомашнилась твоя кошка.

На мгновение Кариот замер, прикрыв шляпой лицо, но тут же вскочил.

– И что?

– А то, что теперь нам придется собирать остальных и пытаться снять заклятье! Сейчас! Когда на счету каждая пара рук, умеющих творить магию!

– Чье заклятье снимать?

– Ее. В смысле то, из-за которого должен погибнуть этот маг. Иначе мир она не спасет, даже если мы будем умолять ее на коленях!

– Скорее спасет, а потом собственноручно разнесет в клочья. А почему мы не можем спасти и ее тоже?

– Ты прекрасно знаешь правила! Одно. Собрание. Одно. Заклятье, - отчеканила Третья.

– Сестренка, ты не в духе сегодня!

– Я в духе! Я в прямом смысле слова в духе! И хочу домой! А нам нужно искать ренегата среди своих и спасать этого Хранителя-недоучку!

– Так-так-так, сестренка, а что это за листочек такой? - Кариот прищелкнул пальцами, и пергамент послушно выпорхнул из рук богини. - Ну-ка, посмотрим…

– Отдай! - Каэсанна рванулась, чтобы отобрать свое имущество, но ее Кариот остановил тем же непринужденным движением руки.

– "Баллада о Королевском Слове", - вслух прочел Четвертый и неторопливо развернул лист до конца. - У любимчика своего остроухого сперла?

– Не сперла, - богиня надулась. - Переписала, пока он спал. Красивая же песня получилась…

– Это про того придурка, который решил дать Истинную Клятву и в итоге потерял сына? Что-то я такое припоминаю… А знаешь, у этого эльфа получилось очень даже правдоподобно. И что ты теперь будешь делать? Под подушку спрячешь и будешь молиться?